Внезапно по полю раздался звонок школьного звонка, приветствуя нас. Я открыл глаза, и Саффи уже стояла на ногах, отряхивая джинсы. Ее ноги. Я никогда не видел ее ни в чем, кроме платья, которое закрывало все ее тело. Она была... она трахала все . Мне было восемнадцать. Саффи была на пару лет моложе. И она была чертовски красива. Я подумал так, когда увидел ее в первый раз. Теперь подумал еще больше. Но она была чиста. Невинна. Она была хороша.

Не был уверен, что во мне еще осталось что-то хорошее.

Вскочив на ноги, я мотнул головой в сторону поля. Она пошла к школе, как заключенный, приговоренный к смертной казни, идет по чертовой зеленой миле. Мне хотелось забрать ее, посадить в свой грузовик, отвезти ее домой и усомниться в ее здравомыслии, зачем она подвергает себя этому, когда она явно не готова. Но это дерьмо было ее выбором. Я полагал, что большую часть ее выбора в жизни у нее отняли мужчины. Я не собирался добавлять себя в этот список. Она имела право делать все, что хотела, даже если я ненавидел каждую чертову минуту этого.

Итак, я остался рядом с Саффи, держа свой гребаный рот закрытым. Я сосредоточился на том, чтобы удержать чувство спокойствия, которое она принесла с собой. Наслаждаясь перерывом в ярости, которая душила меня весь день, каждый день. Мы шли по полю молча, но это не было неловко. Я знал, что она предпочитает тишину всему остальному. Было приятно, что на этот раз у меня не было никого на спине, пытающегося сделать дерьмо лучше. Ничто не сделает меня лучше. Я знал это. Я принял это.

Я поймал взгляды других студентов, когда открыл дверь в коридор, и Саффи последовала за мной внутрь. Я почувствовал, как напряжение скатывается с нее волнами, чертовыми приливными волнами, когда она увидела, что другие студенты смотрят с нее на меня. Должно быть, они задавались вопросом, почему новенькая тусуется с байкерским отродьем. Я сердито смотрел на любого ублюдка, который осмеливался встретиться со мной взглядом.

«Где у тебя следующий урок?» — спросил я Сафф. Она протянула мне свое расписание. «Сюда», — сказал я, и она пошла за мной в класс. Остановившись у двери и посмотрев на футболистов, которые ее разглядывали, я сказал: «Встретимся у входа после школы. Иди прямо туда. Если кто-то тебя обидит, ты мне скажи. Ага?»

Саффи одарила меня мимолетной улыбкой, которая меня уничтожила, кивнула и вошла в класс. Эта гребаная улыбка запечатлелась в моем мозгу. На самом деле, пока день тянулся, я не думал ни о чем другом. Постепенно гнев подкрался обратно, коготь за острым черным когтем, пока не восстановил свою власть. Пока я не начал ерзать взад-вперед на своем месте во время последнего урока, нуждаясь в том, чтобы вырваться на хрен. Я вспомнил Саффи и то, как я себя чувствовал рядом с ней. Спокойствие. Умиротворение. Мне это было нужно. Я выходил из себя, думая о ее красивом лице, ее ногах в этих джинсах, ее румяных щеках... и о том, как я мог дышать рядом с ней. Когда прозвенел звонок, я направился к входу и обнаружил, что Зейн и Саффи уже ждут. Я придвинулся к Саффи, недостаточно близко, чтобы напугать ее или заставить ее чувствовать себя неловко, но достаточно близко, чтобы почувствовать, как тьма начинает рассеиваться. И это произошло. Это действительно, черт возьми, произошло. Она была идеальным наркотиком.

«Что ты сделал?» — спросил я Зейна, вдыхая ванильный аромат Саффи, позволяя ему проникнуть в мои кости, заглушая постоянную боль.

«Сказал мистеру Уоллесу отвалить и засунуть свой маркер себе в задницу», — ответил Зейн, пожимая плечами. Я ухмыльнулся Зейну, и он рассмеялся в ответ. «Он не слезет с моей гребаной спины». Он провел рукой по своим темным волосам. «Я больше не могу иметь дело с такими придурками, как он», — признался он. «Больше-ни-ни-где». Он встретился со мной взглядом. Я прочитал невысказанное сообщение, как и он. Не после Слэша. Я понял. Он знал, что я понял, потому что та же тьма, что была теперь во мне, заразила нас обоих. Зейн, мой гребаный брат. Мы были в этом дерьме вместе.

Я потянулся вперед и положил руку ему на плечо. «Твой дядя убьет тебя за это».

Он пожал плечами. «То же, что и в любой другой день». Я кивнул, и Зейн сбросил мою руку. Он мотнул головой в сторону Саффи. «Не был уверен, что ты сможешь прожить этот день, не попав со мной в дерьмо».

Я бросил взгляд на Саффи, которая прижимала к груди книгу, опустив голову. Мои глаза сузились, когда я увидел, как трясутся ее руки. Это, черт возьми, разрывало меня на части. Я знал, что Фиби обучала ее на дому до этого. Она все еще должна это делать. Не подвергать себя этому чертову мучительному аду. «С другой стороны», — сказал Зейн. «Я знаю, что мой дядя убедился, что каждый учитель подчеркивает ее фамилию — Дейес. Предположим, это действительно чертовски ясно, откуда она и чьей родственницей она является». Я кивнул, молча поблагодарив АК, но моим приоритетом было доставить Саффи домой.

«Пошли», — сказал я и увидел, как она вздохнула с облегчением. Саффи шла между нами, пока мы не дошли до грузовика. Она сидела у окна и смотрела, как мир проносится мимо. Я не мог оторвать от нее глаз.

«Ты взбешён?» — спросил Зейн, когда я приблизился к проселочным дорогам, ведущим нас к комплексу. «Из-за отстранения от Проспекта?»

«Да», — согласился я, но пожал плечами. « Злой» — это преуменьшение. «Они просто нихуя не понимают». Зейн кивнул, и я знал, что он действительно понял . Я тоже чувствовал его гнев, как будто он был связан с моим. Живой, дышащий гребаный демон, который овладевал нами, день за днем овладевая нашими душами.

Пятнадцать минут спустя я подъехал к скоплению домиков, где мы все жили. Я припарковал грузовик. АК и Флейм сидели возле дома АК. Викинг тоже был там. На этот раз он не ухмылялся и не говорил о своем члене. АК был серьезен, когда разговаривал с Флейм. У меня скрутило живот. Что-то происходило. Что-то плохое.

«Что происходит?» — спросил Зейн, нахмурившись, глядя на обеспокоенные лица всех присутствующих.

«Хрен знает», — ответил я. Мы вышли из машины. Не успел я моргнуть, как Саффи уже мчалась в дом, Фиби открыла дверь и крепко обняла ее, прежде чем дверь закрылась. Я, блядь, остановил свои ноги, чтобы не побежать и не броситься за ней.

АК поднял голову. «Как все прошло?»

«Она была напугана до чертиков», — ответил я и подошел к ним. «Ей не следовало там находиться. Я понимаю, что это не мое дело, но она, черт возьми, совсем не готова учиться в этой школе». Прежде чем АК успел ответить, я посмотрел на брата и заметил черные круги под его глазами. Увидел его напряженные мышцы. А когда он пошевелил руками, я увидел свежие порезы на внутренней стороне его предплечий.

«Что происходит?» — спросил я его. Но Флейм тупо смотрел в землю. Не был уверен, что он вообще меня услышал, настолько он был погружен в свои мысли.

Я посмотрел на Вика. Он не отпустил ни одной гребаной шутки, ни одного остроумного комментария. Зейн стоял рядом со мной, неподвижный, как гребаная ночь. Он явно чувствовал, что что-то происходит, так же как и я. Он придвинулся ко мне ближе. Мой гребаный лучший друг прикрывал мою спину, что бы ни случилось.

«Пламя?» — сказал АК, но Флэйм сказал и пошёл на хуй в ответ. Вместо этого он просто начал впиваться ногтями в свои руки. Я слышал, как он шипел, когда брали кровь. Моё сердце забилось, блядь. Я давно его таким не видел. С тех пор, как он впервые привёл меня обратно в лагерь. Я слышал о том, каким был Флэйм, до Мэдди. Но я никогда его по-настоящему не видел. Я надеялся, что не увижу его сейчас.

«Мэддс беременна», — сказал АК, и голова Флейма дернулась, затем он вскочил на ноги. Руки Флейма задрожали, и он начал ходить взад и вперед. Его голова дернулась, и он начал снова и снова резать свою руку ногтями, теряясь в своих мыслях. Я видел, как его ноздри раздуваются, его щеки краснеют. Я видел, как он медленно теряет свой гребаный разум. Я сделал глубокий вдох. Мэдди была беременна. Вот почему она вела себя по-другому. Вот почему она так сильно болела… и вот почему Флейм возвращался к тому, кем он был, когда мы впервые встретились. Я не знал, почему он снова так себя ведет, пока…