– Других нет. На черных женское тело смотрится особенно эротично и соблазнительно, вам так не кажется?

Закончив со сценой, слуги принесли стулья для публики. Целых три дюжины! Алекс рассчитывала максимум на полдюжины, но, когда одна из девушек показала ей приглашение, которое Чарли разослала своим клиентам, она была ошеломлена.

Шарлотта Кинг желает засвидетельствовать свое почтение лорду и берет на себя смелость сообщить, что в субботу, ровно в восемь часов вечера, прекрасная дева Каприс дает свое знаменитое представление поз в стиле прославленной артистки леди Эммы Гамильтон.

В семь тридцать Алекс встала за дверью у сцены, на голове парик, лицо скрыто под маской. Девушка поплотнее укуталась в плащ, сердце трепетало, как овечий хвост. Она готова была провалиться сквозь землю. Зажглись газовые лампы. Представление началось. Алекс точно парализовало, несколько нескончаемо долгих мгновений она не могла двинуть ни рукой, ни ногой, потом прикрыла глаза, сделала глубокий вдох и шагнула в пустоту.

Каждое ее движение было томным, но тщательно продуманным. Девушка вошла в спальню и медленно, грациозно закрыла за собой дверь. Застыла в соблазнительной позе, прежде чем сбросить накидку. Когда первый предмет одежды полетел прочь, зрители дружно вдохнули. Она повесила накидку на ширму и сделала реверанс. Затем выпрямилась и покружилась немного. Юбки взмыли вверх, превратившись в распустившийся цветок и обнажив лодыжки. Алекс сознательно вызвала в воображении публики таинственный образ дебютантки, только что вернувшейся с бала-маскарада.

Неожиданно она зевнула и потянулась, словно устала и собирается лечь в постель. Дюйм за дюймом она стянула лайковую перчатку и, когда рука ее обнажилась, услышала столь же дружный выдох. Алекс расстегнула пуговицы на платье, спустила его с плеч и снова замерла. Шагнула из платья и повесила его на ширму, взмахнув нижними юбками. Села на стул и принялась расчесывать волосы – непременный ежевечерний ритуал каждой женщины. Затем подняла ногу и застыла, прежде чем снять подвязку. То же самое проделала со второй ногой. Поднялась, сняла первую нижнюю юбку. Снова села, сняла туфельки, затем второй комплект подвязок и чулок. «А-ах!» – пронеслось по залу, когда она медленно спускала с ноги чулок.

По одобрительным возгласам и шепотку Алекс поняла, что пока все идет хорошо. Осталось самое трудное – избавиться от короткой сорочки. Изображая скромность, Алекс повернулась спиной к залу, сняла сорочку, положила на стул и сбросила панталоны. Из зала донесся свист. Да, там не полдюжины зрителей, а во много раз больше! Пора заканчивать представление.

Она прикрыла груди ладошками и повернулась. Боже! Почему ей это раньше не пришло в голову? Просвечивающие сквозь сетчатое одеяние золотистые кудряшки лона не совпадали по цвету с белым париком! Она убрала руки, желая переключить внимание публики на грудь, еще раз зевнула и потянулась, легла на кровать и застыла на черных атласных простынях. Газовые лампы сжалились над ней и погасли.

Послышались оглушительные овации. Сгорающей от стыда Алекс показалось, будто в зале целая толпа. Мужчины что-то кричали, и только через некоторое время до ее сознания дошел смысл.

– Бис! Бис! – вопила публика.

– Выйди на сцену! – прошипел кто-то за подиумом. Алекс вскочила с кровати, накинула плащ, убедилась, что парик и маска на месте, шагнула за занавес и поклонилась. К ее немалому удивлению, все места были заняты. Многие мужчины стояли в проходе! Она попятилась, поклявшись себе никогда больше не появляться перед публикой.

Страшась стать объектом насмешек, Кристофер Хаттон забился в угол. Салон, в котором он купил Каналетто, опустел, его владелец словно испарился. Кит потратил на картину целое состояние, а его провели, как мальчишку. Счета в конце года текли к нему рекой, в довершение ко всему он получил уведомление из «Барклиз бэнк» о том, что у него не осталось средств. До сих пор Джон Итон исправно пополнял казну. Кит послал своему финансовому советнику устное проклятие и записку с просьбой заглянуть на Керзон-стрит.

Джон Итон приехал в самый разгар ненастья. На дворе стоял декабрь, за окном бушевала непогода. Он стряхнул с пальто снег, протянул его дворецкому и предстал перед Китом.

– Ах, лорд Хаттон, вы мудрый человек. В такую пору лучше всего сидеть у огня с графинчиком виски.

Кит налил Итону виски и сразу перешел к делу:

– На моем счету одни нули, Джон. Как вы могли это допустить?

– Этот факт не укрылся от моего внимания, уверяю вас. Меня очень тревожит состояние ваших дел, милорд.

– О чем это ты? – хмыкнул Кит.

Итон кашлянул.

– Видите ли, ваши расходы явно превышают доходы.

– Но я унаследовал капитал моего отца, где он?

– Вам лучше знать, милорд.

– Позвольте не согласиться с вами, сэр! Вы отвечаете за мои инвестиции, так что это вам лучше знать!

– Ваш отец дальновидно вложил деньги в судоходство и морские грузоперевозки. К несчастью, во время войны с Соединенными Штатами многие корабли были захвачены. Генри также сделал ставку на Америку, однако с тех пор мы потеряли все тринадцать колоний.

– Я полагал, мы воюем с Францией!

– Так и есть, милорд. – Итон вытаращил глаза. – И войны, между прочим, выкачивают из страны деньги. Войны привели к тому, что регент и военщина подмяли под себя парламент и привели его к краху.

Для Кита все эти разговоры были все равно что китайская грамота.

– Вы же говорили, что на войне можно сделать деньги.

– Только в случае победы, милорд, – бросил Итон. – Две последние войны опустошили английскую казну. Они привели к повышению цен, непомерным налогам и безработице.

– Меня заботит моя казна, а не английская! Мне деньги нужны!

– Я предупреждал вас, чтобы вы не тратили наличность, не так ли?

– Так, – признал Кит, – но еще вы обещали ссудить мне столько денег, сколько понадобится, и под более низкий процент, чем в банке, два процента, насколько мне помнится.

Итон снова кашлянул.

– Два процента в месяц.

– Но это же двадцать четыре процента годовых!

– Банк берет двадцать шесть, милорд.

– А как насчет этого? – Кит ткнул в кучу бумаг у графина с виски. – Я выписал вам доверенность на ведение всех моих финансовых дел.

Джон Итон взял бумаги и внимательно изучил.

– Это ежегодные траты: налоги на Хаттон-Холл, земельный налог, налог на столичный дом, ежегодное жалованье прислуге. – Итон даже не стал упоминать счета за одежду, еду и спиртное.

– Боже мой, я же могу потерять всю свою собственность! Ты бы хоть налоги оплатил!

– Я финансовый советник, а не нянька.

– Тогда дай мне совет, черт бы тебя побрал!

– Ваши инвестиции пошли прахом. Я выдам вам еще один заем на уплату ежегодных расходов, но за это вы отдадите мне правоустанавливающие документы на поместье Хаттон, и они останутся у меня, пока вы со мной не расплатитесь.

Кит скрепя сердце поплелся в спальню и вернулся с документами на Хаттон-Холл.

– Я хочу получить их назад, ясно? – предупредил он, протягивая Итону листочки с красной печатью.

– Вы без труда выплатите заем, если урежете свои расходы и перестанете потакать всем своим прихотям.

– Я английский лорд, – процедил Кит сквозь зубы.

– В таком случае рекомендую вам поступить так же, как поступают другие титулованные господа, попавшие в затруднительное положение, – женитесь на наследнице!

После ухода Итона Кит не стал ломать голову над своими счетами, все его мысли занял куда более соблазнительный образ Александры.

Алекс в это время смотрела, как Дотти читает послание от лорда Стейнса.

Моя драгоценная Дороти! Очень сожалею, что не смогу встретить с вами Рождество. Доктор приковал меня к постели, утверждая, что у меня сердечный приступ. Не могу же я сказать ему, что лучшее лекарство – это вы, любовь моя. Ваш навеки, Невилл.