Я подошёл к алтарю. Он был вырезан из чёрного камня, испещрён древними символами, полустёртыми временем. Но что-то в нём отзывалось во мне — как будто это место меня помнило.

Я провёл ладонью по каменной плите. Холод. Тяжесть. Сила.

— Здесь давали клятвы… — сказал я, сам понимая, откуда это знаю. — Здесь призывали небо и землю быть свидетелями.

Варвара посмотрела на меня внимательно.

— Ты хочешь дать клятву?

Я молча кивнул. Встал перед алтарём, выпрямился, сжал кулаки. Огонь в груди с каждой секундой разгорался всё сильнее.

— Пусть будет так, — сказал я громко, голос эхом отдался под сводами. — Я, сын павшего рода, последний из рода Волковых, клянусь: верну своё имя. Верну силу. Верну страх и уважение, с которым его произносили.

Я сделал шаг ближе к алтарю, положил на него ладонь, кровь из пореза на пальце капнула на камень — и древние руны будто дрогнули под ней.

— Я не стану ещё одной сожранной пешкой в их великой игре. Пусть даже сам Павел встанет у меня на пути — я пройду сквозь него. Я стану тем, кем должен был быть. Тем, кем меня хотели видеть мои предки. Клянусь небом, клянусь прахом. Клянусь собой.

Порыв ветра ворвался сквозь пролом в стене, зашевелил волосы, и алтарь, казалось, вздохнул. Варвара стояла молча, но в её взгляде больше не было иронии — только тихое уважение.

Я разжал кулак и поднял взгляд в чёрный купол храма.

Пусть весь мир будет против меня. Но я — уже не тень.

Я — Пепельный. И это имя снова станет громом среди ясного неба Империи.

Дорога становится достаточно сильно пыльная. Камни под ногами катятся, как мысли в голове — беспорядочно. За спиной — лес, храм и клятва. Впереди — первый город, где всё хоть немного, но пахнет столицей.

Я шёл молча. Варвара то и дело бросала на меня косые взгляды — наверное, ждала, когда я заговорю. Но я не знал, с чего начать.

— Ты всегда такой? — спросила она, когда каменные стены города показались на горизонте.

— Какой такой?

— Тихий, с мрачным лицом и внутренним штормом.

— А ты всегда такая — острая? — парировал я.

Она усмехнулась.

— Нет. Когда-то я была доверчивой маленькой девочкой. Потом научилась резать первой по живому. Точнее жизнь научила, она очень строгий учитель.

Молчание снова повисло, но оно уже не давило. Город приближался. Башни. Патруль у ворот. Город назывался Дальнеград — первый крупный рубеж перед центральными землями и столицей.

— Документы? — хриплый голос стражника вывел нас из оцепенения.

Варвара молча достала свиток, с гербом какого-то дома. Стражник не стал читать — герб знал.

— Он всегда с тобой?

— Он мой слуга, — сказала она так буднично, что я едва не усмехнулся.

Прошли.

Внутри город был живым. Громким. Тёплым. Люди. Лошади. Торговцы. Кто-то пел. Кто-то ругался. Улица была полна запахов — дыма, жареного мяса, пота и свежего хлеба. После ночей на холодной земле это всё казалось почти раем или оазисом среди пустыни.

— Сюда, — Варвара ткнула в вывеску над дверью: «Кабак „Медвежья лапа“».

Мы вошли.

Полумрак. Дубовые балки. Смех. Песни. Мужики с покрасневшими лицами. Один играл на баяне, второй клянчил выпивку у трактирщика «в долг». Варвара без слов села у стены. Я — рядом. Мы были чужаками, и это чувствовалось в воздухе. Но никому не было до нас дела — пока мы не шумим, мы часть пейзажа и ладно.

— Что будете? — спросила толстая трактирщица.

— Две кружки медовухи и мясо, — сказала Варвара.

—Ты угощаешь? — спросил я улыбаясь

— Гляди-ка, говорить умеет, — хмыкнула она.

Я поднял бровь.

— Ты не против, что я заказываю?

— Только если отдашь мне своё мясо, — усмехнулся я.

Трактирщица вернулась с тяжёлыми кружками. Медовуха пахла специями. Я сделал глоток. Обожгло, но стало тепло внутри. В тот момент казалось, что именно этого мне не хватало всё моё время в этом новом мире.

— Слушай, — Варвара облокотилась на стол, — у тебя хотя бы есть план?

— Есть. Идти. До конца. Пока не стану тем, кем должен быть.

— Круша всё на своём пути? И кто этот, кем ты так хочешь стать?

Я посмотрел ей в глаза.

— Тем, чьё имя нельзя будет забыть и просто так вычеркнуть из истории.

Она на мгновение перестала шутить.

— Ты действительно хочешь всё вернуть? Имя? Родословную? Власть?

— Да, именно этого я и хочу!

— И что ты готов отдать за это?

Я не сразу ответил. Сделал глоток. Слишком сладко, но лучше, чем правда.

— Всё, что у меня есть и всё чего нет… — сказал я. — Даже себя.

Она замолчала. И в её молчании было больше уважения, чем в любой похвале.

Когда мы вышли из кабака, город уже начал затихать. Мы нашли ночлег в маленькой лавке у вдовы — пара монет, простая комната, чистое бельё, этого было вполне достаточно, особенно учитывая, где мы ночевали до этого.

— Ты бы мог стать другим, — сказала Варвара, уже стоя в дверях своей комнаты.

— А ты? — спросил я в ответ.

Она улыбнулась. Впервые по-настоящему.

— Я — уже стала. Ещё до встречи с тобой!

Я закрыл дверь и лёг на кровать, глядя в потолок. За стеной кто-то пел пьяную песню. Где-то лаяла собака. Я чувствовал: это только начало. Усталость тянула вниз, но внутри — тихо горело.

Это был хороший день. Просто день. Без крови, без смерти. Я позволил себе уснуть.

Наутро всё снова изменится и может быть, даже не в лучшую сторону.

* * *

Я проснулся задолго до рассвета. Варвара всё ещё спала в своей комнате, свернувшись, как кошка. Я вышел на улицу. Воздух был прохладным и острым, как лезвие. Вдалеке гудел рынок. Один из тех, что просыпаются раньше солнца и засыпают только с наступлением нового мрака.

Но это был не обычный рынок.

Его так и называли: «судьбоносный», «магический», «нижний». На карте города его не было. О нём знали только те, кому позволяли знать или случайные путники, коим был я.

Я шёл, сам не понимая зачем. Просто… ноги вели вперёд.

Пахло странно — пылью, специями, мятой и чем-то ещё… будто жжёными снами или чем-то похожим.

Ряды были хаотичны. Один продавал клинки, с набитыми на рукоятках рунами. Другой — амулеты, якобы поймавшие крик умерших. Где-то продавали зелья, что якобы могут стереть воспоминания или вырастить новый глаз. Кто-то просто играл в кости — на годы жизни.

И всё это казалось мне не чужим. Как будто я не гость, а… давно потерянный житель этого мира.

— Пепельный, стой, — Варвара подошла сзади. Я не удивился. Она как тень. — Ты чего творишь? Зачем сюда пришёл?

— Я просто смотрю.

Часто использовал эту фразу, когда ко мне в магазинах подходили продавцы-консультанты в моём прежнем мире.

— Здесь не смотрят. Здесь забирают. Или отдают.

Я кивнул и продолжил идти. В одном из закоулков я увидел мальчишку. Совсем юный. Лет десять, не больше. Он сидел на сломанной бочке и держал в руках книгу. Обложка — серо-чёрная, потрескавшаяся, а посередине — знак: пепел, рассыпающийся в пламени.

Мальчик смотрел не на людей. Он смотрел сквозь.

Я остановился. Не потому что хотел — потому что не смог пройти мимо.

— Что это такое у тебя? — спросил я.

— Книга. — Голос мальчика был ровным. Словно он говорил не изнутри себя, а откуда-то издали. — Она ждала тебя, Пепельный…

Я протянул руку. Едва коснулся обложки — и в голове вспыхнул шепот. Слова без звука, пульс без сердца. «Ты вернулся.»

Я отдёрнул ладонь. Книга обожгла не кожу — мысли.

— Это… — начал я, но Варвара уже стояла рядом.

— Отойди от него, быстро… — резко сказала она. — И от книги тоже.

— Ты её знаешь?

— Нет. Но чувствую. Это не просто текст. Это — ключ. А ключи всегда от чего-то запертого. Не зря такие книги исчезают. Их не теряют. Их хоронят.

Я снова посмотрел на мальчика.

— Сколько она стоит?

Он не назвал цену. Только протянул книгу. Я взял. Тяжёлая. Тёплая. Живая. Варвара выругалась сквозь зубы.