— Это плохая идея, — сказала она. — Очень плохая идея.

— Я знаю, поэтому и беру — ответил я.

Она вздохнула.

— Тогда бери. Только помни: ты не просто взял вещь. Ты стал частью чего-то. И назад дороги не будет.

Я кивнул. Сам уже знал это.

Книга не была просто находкой. Она была знаком.

И подтверждением, что моё имя — Пепельный — значит больше, чем я сам пока понимаю.

Перед уходом с рынка мы остановились перекусить — у уличной кухни, где варили похлёбку и подавали горячие лепёшки с мясом. Тело ело, а разум кипел.

Я чувствовал, как книга будто шевелится у меня за спиной в мешке. Не злом. Не страхом. Ожиданием, готовилась дать мне новые знания в полном объёме.

А ещё — началом. Началом чего-то большего, чем даже я мог себе представить.

Мы вернулись в комнату ближе к полудню. Город гудел, рынок шумел за окнами, но внутри всё было тихо — как будто стены чувствовали, что в доме появилось нечто другое.

Я положил книгу на стол. Она будто мерцала под светом — только не светом, а присутствием. Никаких движений, никаких звуков. Но я знал: она живая.

— Ты хотя бы её открыл? — Варвара стояла у стены, скрестив руки. Голос — тихий, но напряжённый.

— Нет. Пока нет.

— И не откроешь. Надеюсь.

Я сел. Потёр ладони. Тёплая дрожь в груди — не страх, а знакомая, болезненная тревога. Вечная.

— Бу! Боишься?

— Конечно, боюсь, — выплюнула она. — Такую магию не забывают просто так. Она не теряется случайно. Если её где-то продают на рынке за еду или дарят — это ловушка. Или предупреждение.

Я кивнул.

— Может быть ты и права, а может и нет. Узнаем.

— Ты хочешь узнать, что в ней? — спросила она.

— Хочу. Но не потому, что ищу силу. А потому что я часть этого.

Она подошла ближе. Наклонилась, посмотрела мне прямо в глаза. В её взгляде была не злость, а почти… жалость.

— Ты и правда веришь, что эта тьма — твоя? Что она примет тебя?

— Нет, — ответил я. — Я не хочу, чтобы она меня приняла. Я просто… хочу, чтобы она вспомнила.

Мы молчали.

Сквозь щель в ставнях падал свет. Книга лежала на столе, как тень, от которой не избавиться.

— У тебя был выбор, — наконец сказала Варвара. — Много раз. Каждый раз ты выбираешь путь вниз.

— Потому что сверху меня никто не ждёт, — сказал я. — Там — Серовы, их чистые залы и золотые псы породы ретривер. А внизу с дворняги, хоть правда и на моей стороне.

Она выпрямилась, подошла к двери.

— Тогда мы оба движемся вниз. Только вопрос: кто первым сгорит?

К вечеру мы снова оказались на улицах. Нужно было поесть перед дорогой. С утра мы почти не ели.

Зашли в тот же кабак — «Медвежья лапа». Вечером он был другим. Громче. Жирнее. Злее. Пахло табаком, потом и дешёвыми победами в кулачных поединках.

Мы сели в углу, заказали похлёбку и пиво. Я молчал. Варвара что-то рассказывала о купцах, о кланах, об отравлениях, но я слушал вполуха.

Книга тяжело висела за спиной. Даже не книга — всё, что с ней пришло.

И тут в кабаке раздался громкий хлопок.

— А ну убери лапы, вшивый пёс! — завопил кто-то. Стул полетел в стену. Люди шарахнулись. Пару кружек разбились о пол.

Мужик — высокий, когда-то крепкий, но уже заплывший жиром — схватил за ворот торговца и замахнулся. Но тот ударил первым. Началась возня. Кто-то засвистел, кто-то стал подначивать. Стража даже не шевелилась — обычное дело.

— Трактирная классика, — вздохнула Варвара. — Только без гуслей.

Я встал.

— Что ты делаешь? Сядь назад!

— Не знаю, — сказал я и пошёл вперёд.

Когда я подошёл, мужик уже сидел, опрокинутый на спину, дыхание хриплое, взгляд мутный.

Я протянул руку.

— Вставай, братишка.

Он удивился. Потом схватился за руку, поднялся.

— Не ждал доброты, парень. Тем более от таких, как ты, — проговорил он.

— Каких?

— Целых. У тебя спина прямая, голос ясный. А я — пустой.

— И что? Бывает. Главное — не оставаться пустым навсегда.

Он молча смотрел на меня. Потом медленно кивнул.

— Зови меня Кир, — буркнул. — Когда-то я был сыном рода Кириловых. А теперь вот… трачу всё, что осталось.

— Остался ты, это главное— ответил я.

Он рассмеялся. Сухо, горько.

— Никто мне такого не говорил с тех пор, как я потерял герб.

— Добро пожаловать в стаю, Кир, — сказал я. — Мы все тут без гербов. Пока.

Когда мы вышли из кабака, небо уже потемнело. Кир шёл сзади — тяжело, молча, но без прежнего пьяного бреда. Варвара смотрела на меня.

— Почему ты ему помог?

— Потому что однажды кто-то мог бы помочь мне. Но не помог.

Она молчала.

— И теперь, — добавил я, — я сам себе помощь.

Когда мы вернулись в комнату, я сел за стол и открыл книгу.

Только первую страницу. И только одним глазом.

Но этого было достаточно.

Слова начали двигаться. Не метафора — буквы ползли, сплетаясь в новые фразы, новые смыслы.

В центре страницы появилась фраза, которой там не было раньше:

«Ты принес меня домой.»

Я почувствовал, как из глубины книги начинает вытекать… не знание, а память. Чужая. Или моя? Точно не могу сказать.

Варвара с криком сорвала книгу со стола, хлопнула её, отшвырнула.

— Она дышала, — прошептала она. — Это не книга. Это — сущность. ОНА ДЫШАЛА, ПЕПЕЛЬНЫЙ! — закричала Варвара.

Я не испугался.

Я посмотрел на неё и сказал тихо:

— А я — её кровь.

Кир храпел громко. Варвара — злилась молча. А я — не спал. Книга лежала рядом, как тлеющий уголь, и я чувствовал, что каждую ночь она учит меня чему-то, даже если я не открываю её.

Наутро мы выдвинулись рано. Лошади были куплены на рынке. Кир сел неуверенно, как человек, давно не чувствовавший седла. Варвара ехала чуть впереди. Я — между ними. Книга — за спиной.

— Ты уверен, что он нам нужен? — спросила она.

— Я не собираю воинов. Я собираю тех, кто может упасть… и встать.

— Иногда такие падают снова. На всех остальных, посмотри какой у него живот.

Я не ответил.

Кир догнал меня. Его лицо было ещё помятым от вчерашнего, но глаза — трезвые.

— Спасибо, что не бросил. Большинство бы так и поступило.

— Большинство мне неинтересно, — сказал я.

Он усмехнулся. Потом стал серьёзным.

— Слушай… Я ведь раньше знал одного из Серых. По молодости, когда ещё нас приглашали к столу. Они — не просто аристократы. Они как… кости Империи. Держат форму. Но внутри — мрак.

— Мне это не в новинку, — ответил я.

— Ты думаешь, можешь им что-то противопоставить?

Я взглянул на него.

— Я не думаю. Я знаю. Потому что я — то, чего они забыли бояться.

Дорога вела нас через холмы и степи. Чем ближе к столичным землям, тем тише становилась природа. Будто всё слушало. И где-то — запоминало.

На второй день нам начали попадаться следы. Не зверей. Людей. Тех, кто не идёт открыто. Варвара заметила первую.

— Здесь кто-то шёл ночью. Один. Но шаг твёрдый, не бродяга. Идёт по следу. Или обходит нас.

— Думаешь — стража?

— Нет. Слишком чисто. Слишком бесшумно. Это выучка. Такая бывает у тех, кто вырос в голубой крови.

Кир сплюнул.

— Я знаю, кто это.

Мы оба посмотрели на него.

— Эмиссары Серых. Тень в форме человека. Их не видно, пока ты не встанешь спиной. Тогда — уже поздно.

Я достал меч. Варвара — нож. Кар — ничего. Только пальцы дрожали.

— Мы не свернём, — сказал я.

— Нет, — согласилась Варвара. — Но ночевать теперь — только по очереди.

Третья ночь. Лес. Тишина давит, будто в горло вросла. Костёр тих, тепло почти не греет. Я сижу у огня, остальные спят. И вдруг — шорох.

Я поднялся. Не резкий — наоборот, как будто кто-то специально хочет, чтобы его услышали. Чтобы позвали.

Я встал. Медленно. Не шумя. Меч в руке. Лес — как зеркало: тёмный, глубоко чужой.

— Иди один, не буди остальных… — прошептала книга в голове.

Я пошёл по зову книги и сердца.