–О-о-о… Она в самом деле будет такая?..

– Если соблюдать условия развития. Онтогенез бывает разный.

– Их в ящике сто двадцать штук. – Старший толкнул друга локтем. – Пять тыщ марок, и она твоя. Займи у Чёрного, ха-ха! Найдёшь ей мамку, выносит, потом догонишь ускорителем, если не терпится…

/// ДЕФЕКТЫ: склонность к образованию родинок 12%, ожирение 18%, атеросклероз 4%, возрастное слабоумие 7%. МУТАЦИИ: нет

– Рискни! Если не перекормишь девку, прослужит долго. Как раз столько, чтоб ты расплатился с Чёрным.

– Вроде контроль наладился. – Инженер потянулся в кресле. – Несите второй ящик. Осторожней с охлаждением!

/// НЕУТОЧНЁННЫЙ ДЕФЕКТ. Ген не читается, блокирован. Значение 0%, возможная опасность 0%, проявление в фенотипе 0%

Всегда эти заусенцы… Поставщики допускают одну и ту же ошибку во всех партиях. Привычно поискав значение дефекта, Мозг убедился – опять заложена погрешность в механизме памяти. Нулевое значение. Не стоит беспокоиться.

Контейнер вяло дымил морозным паром. Техники надели рукавицы, бережно сняли пломбы и убрали защитную крышку. Внутри, в ячейках, рядами стояли боксы с яйцеклетками.

– Откуда они вообще берутся? – пробормотал младший, подхватывая избранный инженером бокс и устанавливая в приёмник контрольного станка. Пальцы манипулятора взяли заиндевевший «стакан» и утянули внутрь.

– Тебе надо это знать? – Старший взялся за очередной «стакан». – Захотел стать фаршем?

– Но ведь кто-то их штампует, верно?.. – Младший оглянулся в сторону тоннеля. Из дыры, уходящей в неведомую даль, на него молча смотрела тьма.

Подземное царство… Куда ведёт тоннель? В Страсбур, в Нанси или в Дижон? Половые клетки прибывали на дрезине с автопилотом, без людей. Их сгружали, и дрезина уносилась в темноту.

– Англия, Америка – какая разница? Нам платят, вот и молчи.

* * *

Наверху, в городе Мюлузе, близился вечер.

Улица, когда-то узкая, была расширена таранными бульдозерами втрое, чтобы облегчить ход гигроботам, а также обзор и обстрел с воздуха. Смердящие выхлопами, латаные, ржавые авто в яркой размалёвке, вело– и моторикши, пёстро снующие люди двигались как кипящий хаос, в бедламе гудков, воплей, лязга и звона. Закутанные лица женщин, манящие глазки над краем платка…

Курьер шёл к ресторану «Термояд» в сопровождении плечистого мулата, вооружённого электропалкой.

Овальное женственное лицо курьера выражало брезгливое превосходство над окружающей слякотью. Выпуклые бледно-голубые глаза с белёсыми ресницами смотрели на всё свысока, мясистый нос был слегка вздёрнут; ветерок шевелил его жидкие соломенные волосы. Напористая, быстрая походка выдавала в нём энергичного, знающего себе цену человека.

Скопище метисов бодрило его своей грязью, вонью и опасностью. Что это? базар, восстание, грабёж?.. В благолепных странах такого и за деньги не увидишь. Но будь начеку, гляди в оба!

Под рубахой-афро у курьера грелась «Тула-комби» со звуковой приставкой и параллельным магазином рвотных пуль. Хотите, чтоб вся улица вам кланялась? только нажмите.

– Могу свозить в Сен-Дье, – развивал мулат туристическую программу, стращая встречных электрическим дубьём и залпами матерщины. – Охота на девок, всего триста дойчмарок или сто рупь. Красавицы! – Он смачно поцеловал пальцы, сложенные щепотью. – Есть и хорошие мальчики.

Смеркалось. Улицы заливала темнота, там-сям затлели тусклые огни, будто потайные фонари воров. Толпа редела. Стали разгораться вывески притонов, забряцала музыка; потекли с кухонь пряные запахи стряпни, а из динамиков – кошачье пение.

Показались простоволосые девушки, накрашенные как матрёшки, в шальварах, с обнажёнными животами. В их стеклянных кукольных глазах клубился дым безумия.

«Начинается жизнь» – Курьер заметил вдали силуэт патрульного гигробота. Угловатое туловище на высоких паучьих ногах плыло по закатному небу, над самыми крышами, то и дело посылая вниз луч прожектора. Удары ступней-платформ ещё не слышны, но уже доносится тревожный позывной: «Зззииууу… Зззииууу…»

– Шайтан, – злобно бросил мулат. – Пипл стал собачий, падаль – ес! Нихт удалых парней, как раньше. Они стреляли с базуки, клали мины. Всех килл дойче свиньи, рюсски, норвег, америкос – тьфу! Теперь одна парша и язва…

Далёкая сторожевая башня оккупантов заговорила громовым голосом на старомодном «хохдойче», покрывая весь Мюлуз могучей, сотрясающей стёкла речью. Она олицетворяла мощь победившей Лиги Наций.

– Внимание, с третьим сигналом наступает время строгого режима. Движение машин по дороге на Базель запрещается. Все лица, приблизившиеся к кордонной линии на километр, будут остановлены силой оружия.

После паузы башня повторила предупреждение на тарабарском языке еврожителей.

Грозный призыв «Внимание!» звучал по всей зоне – от границ Шотландии и Уэльса до Лондона, до Страны Басков и бразильской Португалии, до Римского протектората, Триеста и Палермо.

Над зоной распростёрлась ночь. Синие глаза башен зорко следили за гигантским гетто, бывшим некогда олицетворением красоты, благополучия и силы западной цивилизации.

– Мусью, дайте марку! Дайте крону, мусью! – вились рядом попрошайки.

– Пан, дай мне рупь!

– Цыц, объедки! – рычал мулат, раздавая щелчки палкой.

Озираясь по-хозяйски, курьер встряхнул соломенными прядями. Гигробот скользил поперёк главной улицы, его луч освещал кособокие дома примерно в километре отсюда, но видеокамеры патрулей очень зоркие. Лучше держаться в тени, минуя фонари в обход.

– Свернём-ка.

– Ес, брат мусью. Иль фо смотреть вниз, не вляпайся!

Смрад повсюду. На проспекте сильно пахло сортиром, а в переулках и того хлеще. Тени, опёршись о стену, журчали себе под ноги.

Из дверей тянуло духом травки и синтетического курева. Мутные выпученные глаза, мокро сопящие носы, отвислые губы с текущей слюной показывались из окон и пропадали в темноте жилищ, напоминавших норы. Через два шага на третий хрустели шприцы, размазываясь следами густой липкой крови.

«Надо будет выбросить ботинки», – подумал курьер.

Кто-то сидел в луже, бессмысленно водя распухшим синюшным лицом и разевая рот.

Явилась ленивая мысль – на ходу достать «комби», перевести на огонь боевым стволом и в упор совершить акт милосердия.

«Всё равно он уже мёртв. Осталось убрать падаль».

Размышляя, курьер упустил шанс оказать благодеяние. Или заговорила скупость. Патрон дороже, чем это существо.

Во дворике мужчины окружили пятачок, где стравливали петухов. Здесь кричали, бросали букмекеру деньги. Глаза игроков горели припадочным огнём. Кто-то вцепился в соседа, стал бешено трепать, лезть ногтями в лицо.

– Держимся подальше, брат мусью.

Шатающиеся фигуры шли неведомо куда, порою мыча в спазмах утробной злобы. Курьер ощущал их тупые взгляды – жители тьмы примерялись, броситься ли на чужого.

– А вот и мсье Сотерель, – широко улыбнулся чёрный в чёрных очках и длинном чёрном кожаном плаще. Бритая голова его казалось ноздреватой в свете голубой лампы. К нему ластилась негера в коротком красном платье.

– Груз скоро будет готов. Отдохнёшь? С ней.

Курьер отрицательно покачал головой.

– Она чистая, – заверил чёрный.

– Угости бодигарда. Он заработал чаевые.

Из залов «Термояда» доносилась музыка, похожая на звук погрома, а проблески света за портьерами напоминали пожар от термитного боеприпаса. Мулат безмолвно сверился с безглазым взглядом чёрного, взял негеру выше локтя и повёл вглубь коридора. Она едва волокла ноги. Тоскливо оглянулась на белого.