Докладывал герр 731. Слушал шеф службы безопасности Запада, которого за худобу, рост и подвижность звали Богомолом. Особо избранные – даже в лицо. Присутствующий Локс пытался спать, положив голову на стол. Чтобы не отлежать себе ухо, он снял мягкое сиденье с кресла и использовал вместо подушки.

– В принципе, работы по пробуждению закончены.

– А если без принципа?

Спящий Локс захихикал, как полоумный.

– Учитывая госпиталь Востока, осталось семьдесят три спящих. У них в целом хорошие перспективы.

– Скольких ещё придётся усыпить?

– По предварительным оценкам, четверых. Но даже у проблемных пациенток есть шансы на выживание.

– Что сообщают наши краснокожие братья?

– Вот их сводка последнего часа.

– Тут много налгано? – Богомол взял бумагу, но читать не стал.

– Не очень. Что касается операции «Хрустальный гроб», они почти честны. Как и наши медики, они с цифрами доказывают: если сейчас начнётся полномасштабный боеконтакт с сирианами, медицинская служба захлебнётся и утонет.

– Оптимистично. Локс! Перестаньте притворяться. После всего, чем вы наширялись, спать невозможно.

– Он, – не поднимая головы с подушки, Локс ткнул пальцем на Безымянного, – и только он имеет право мне приказывать. Он майор. Жаба в трещине камней…

– Семь-Три-Один, займитесь.

– Локс, вываливай свои соображения.

– Есть, сэр. – Локс воспрял и сел, как если бы не перещупал сотни молодых красоток, посвятив этому занятию два дня без перерыва. Лицо его (с отпечатавшейся на щеке фактурой подушки) было строгим, собранным, будто в строю по команде «Смирно!»

– Об инциденте в четвёртом блоке.

– Программное проникновение. Паразитов на русских роботах нет и быть не могло. Особисты начинили их агрессивной фауной; полюбуйтесь. – Локс достал коробку вроде портсигара и вытряс на стол щепотку кремовой пыли. Богомол сейчас же канцелярским ножом подгрёб подозрительную пыль к себе и достал из ящика увеличительный сканер.

– М-м-м, проект «Тульская блоха». Похоже, новая модель блошек?

– Насекомые хиленькие, питаются от батарей служаки, ум нулевой, запас хода вне корпуса никакой, несут крупинку яда. Пятьдесят блох вполне защитят служаку от паразитов. Выдержат несколько атак до истощения боезапаса.

– Откуда управлялся кибер-убийца?

– С От-Иньяна. Терминал входа выясняется.

– Значит, агент жив, здоров и плюёт на наши меры безопасности. Теперь об отсеке гибернации.

– Это сложнее. Вы поймёте? – с лживой заботой спросил Локс.

Богомол почти привык к манерам этого шута. Умеют на Земле подбирать сотрудников! Конкретно этого, похоже, взяли из какого-то богемного притона.

– Постараюсь.

– Я буду выражаться предельно просто. Как известно, у сириан – хотя это противоречит принципам армейской дисциплины, – преобладают горизонтальные связи между военачальниками. Поэтому их планы временами, мягко говоря, не совпадают. Кто-то полвека назад сумел нашпиговать «Глорию» скрытыми агентами, которые должны были внедриться на Иньян. Кто-то другой, слыхом не слыхав об этой затее, атаковал транспорт. Всё дальнейшее время объект, называемый «матка дрейферов», сканировал систему в поисках отсека, параллельно пощипывая нас. Теперь явился хозяин агентов. Мы его чуть-чуть опередили. Начиная с восьмого марта, он следит за судьбой выживших мутантов и постарается их перебить до активации генетического кода. Он не позволит вывезти их на Землю. Все они умрут здесь. Точка.

– Да вы прямо весельчак, Локс. Иных перспектив не видите?

– Только включить код раньше срока. Но для этого нам нужна бригада с Земли.

– Ещё какие-нибудь мысли есть?

– Разумеется. Я думаю и вижу, – Локс вскинул бледное лицо, закрыв глаза, – как транспорт за транспортом везут сюда новых мутантов. Все они честные люди с подлинными документами. Они тут селятся, женятся и плодят деток. Это приезжает к нам с Земли, которую мы считаем своим оплотом, надеждой и матерью. Мы полагаем – там всё чисто и благополучно. А на Земле кто-то штампует перерождённых существ, начинённых чужеродной порчей. Я могу отправиться спать? Я очень устал, господа. У меня руки онемели от прикосновений. А ещё я лизал этих баб и чёрт-те чего от них наслушался. Меня били по морде. Отпустите, иначе я прямо тут лягу и засну.

– Идите, – махнул рукой Богомол, поняв, что Локс именно так и поступит. – Триста минут, по-пилотски.

Локс удалился, пошатываясь. Не поймёшь, рисовка это или взаправду.

– Как вы с ним уживаетесь? – спросил Богомол у 731-го.

– Мы живём в разных частях базы. Встречаемся редко.

– По мне, и эти встречи трудно вытерпеть.

Безымянный устремил на Богомола взгляд, полный скрытого страдания:

– После академии в Берлине меня направили туда, где учат пограничников. Через три месяца я подал рапорт о переводе в действующую армию, на передовую. Через год попросил об отставке, даже с поражением в пенсионных правах. Через два года начал привыкать к тамошней обстановке. Раз в полгода отдыхаю в санатории, чтобы восстановить силы.

– Они там все как Локс? – осторожно спросил Богомол.

– Этот ещё ничего. Вполне сносный человек.

– Каковы же остальные?

Глаза Безымянного остановились и перестали моргать.

– Это дьяволы, сэр. Нечистые духи, исчадие зла. Я не знаю, какой ад их изрыгнул. Наверное, я погубил душу, когда с ними связался.

– Так бросьте всё! Вы майор, право на пенсию заработали. Перейдёте в частное сыскное агентство, вас всюду охотно примут.

– Не могу. Я буду с Локсом, пока его не убьют.

– Да почему же?

– Я его куратор. Мы связаны навсегда. Мой долг – проследить, чтобы он не достался врагу, ни живой, ни мёртвый. Только после его кремации и после того, как пепел будет развеян, я имею право умереть, – ответил герр 731.

1 Ура! (приветственный возглас) (нем.)

2 «жизнь» (др.-егип.), крестообразный иероглиф, символ жизни

Ах, никому в начале дня

Его конец неведом

«Кровавая свадьба»

немецкая баллада

Ни до, ни после трёхсот минут сна Троица не ведала покоя. Рапорт Филину, доклад Дееву (со встречным разносом за игру с Маяком), подробная беседа с шефом особистов, беглая лётная конференция (сбежались и ребята с Запада), тягомотное письмо из дома, телефонный отчёт Илоне («Да жив я, жив! Все живы!» «Владик, я за тебя молилась!») – наконец, ближе к полуночи всё утряслось, и они занялись настоящим делом.

Монтаж фокусирующих надстроек на торце Красного луча шёл две недели ударными темпами. Теперь большой генератор тоннеля мог с высокой точностью «выстреливать» малые объекты далеко за орбиту последней планеты.

Кто напросился, тот и полетит, поскольку по Уставу инициатива наказуема. Правда, на лицах Троицы раскаяние не читалось. Эти сорвиголовы лучились, как новенькие полтинники. Расколошматив стаю сирианского аса у Глиз, они готовы были повторить свой трюк и вне системы.

Боекомплект, заправка – всего взяли с запасом, учитывая возможные манёвры, уход, преследование и дрейф. Кроме обычного и аварийного пайка, Шон снабдил звено спирулиной – подарок действующей армии от «Хонг Дьеу».

– Зря не нарываться, космоносец не дразнить, – напутствовал Деев. – Облетели сектор – и назад. Попадётся стайка или дрейфер – действуйте по обстановке. Короче, продлеваю вам лицензию на вольную охоту. По машинам!

– Есть, товарищ генерал-майор! – хором рявкнула Троица. Настроение было приподнятое, боевое. Тоннельная катапульта давала шанс за сорок шесть секунд покрыть семь с половиной миллиардов километров, неожиданно возникнуть рядом с сирианами и сыграть им траурный марш Шопена. За Смита, за Белоснежек, за Ла-Плату и за всё остальное.

Поднимаясь в кабину, Влад автоматически взглянул на таймер. 23.14. Рядом скромно помаргивала метка: «Помни!»