— Прошу прощения, господин, я не хотела, чтобы мои слова прозвучали высокомерно…

— Ничего страшного, — мужчина положил планшет на стол и поднял руку в останавливающем жесте, а затем кивком пригласил собеседницу присесть в кресло напротив. — Если бы я хотел себе послушную невестку, которой можно было бы спокойно диктовать условия, я бы не предложил брак той, кто осознанно пошла против моей убедительной рекомендации не вмешиваться в ситуацию со Сковронским.

Девушка послушно проследовала к указанному месту, однако в каждом её движении сквозила неуверенность.

— Тот случай был, скорей, исключением из правил, — начала оправдываться Броня, едва лишь расположившись в кресле. — Я была сама не своя из-за полученных известий о пленниках. В те дни на меня многое свалилось… это было похоже на помешательство: мне казалось, что если я не вмешаюсь…

Она замолчала, заметив, что собеседник вновь поднял руку, ладонью от себя.

— Я не думаю, что женщине стоит оправдываться за поступки, которые она совершила, повинуясь голосу совести. Как я уже сказал, девичье сердце мягко, и тем оно прекрасно. За жестокость должно быть ответственно сердце мужское. А их союз даёт гармонию, — мужчина сделал небольшой глоток и продолжил. — Там, в Коваче, вы с Даркеном проявили идеальную синергию. Твоё безрассудство помогло моему сыну проявить лучшие из его качеств, развить их и закрепить успех. Я не собираюсь давить твою индивидуальность… в отличие от индивидуальности будущего пана ректора.

— То есть, все эти правила… — Броня указала в сторону того места, где она совсем недавно стояла, ожидая приглашения к разговору.

— Для Даркена, — закончил за собеседницу пан ректор. — С него ещё спесь сбивать и сбивать, прежде чем он окажется хотя бы близок к балансу между гордостью и смирением. Тебе же нужно следовать совершенно иным правилам.

— За этим я к вам и пришла, — девушка подалась вперёд, словно бы опасаясь не услышать самого важного. — Направьте меня. Каких правил мне стоит придерживаться?

— В этом и суть. Ты слишком любишь правила, Броня Глашек. Ты можешь увидеть не только их букву, но и дух, однако лучше всего человек развивается, когда оказывается в некомфортной для себя обстановке.

— Мне не нравится, к чему вы клоните? — нахмурилась синеглазка.

Мужчина улыбнулся. Он сделал неторопливый, даже нарочито медленный, глоток тёмного кофеиносодержащего напитка.

— Ты любишь правила, потому что тебе комфортно средь них, — продолжил пан ректор. — Однако твой настоящий талант проявляется в тот момент, когда ты правила не знаешь и пытаешься его вывести. Как, например, в твоих курсовых работах, где ты вслепую определяла закономерности там, где всё уже выяснили до тебя. Всё из-за того, что тебе было лень найти и прочитать соответствующую литературу.

— Мне кажется, вы несколько… путаете. Это не одно и то же. Нельзя сравнивать курсовую работу и выход в свет. Тем более, что ситуация не самая простая. Я говорю даже не о том, что на приёме будут присутствовать правители многих стран, и мне будет слишком легко вас опозорить. Я могу понять, отчего вы могли бы посчитать подобный конфуз допустимым в рамках подготовки невесты своего сына, но… — она подняла руки, словно бы хватая невидимый баскетбольный мяч. — Богемия ведь на пороге кризиса, не так ли? Вы с пани Маллой скоро отбываете. Причём срочно и надолго. Я в жизни не поверю, что готовы оставить Даркена у руля, пусть даже на короткое время. Он же не готов! Это очевидно даже мне.

— Ей-Семеро, слечна Глашек, неужели вы считаете, что я бы оставил этому оболтусу хотя бы маленький шанс всё сломать? — поморщился дворянин. — Я создал отличную самоподдерживающуюся систему. Во главе каждого из направлений стоит опытный управляющий. А где влияния управляющего недостаточно, у меня имеются друзья и родственники в других дворянских семействах. За те пару недель, что необходимы, чтобы мой отец вернулся с Антарктиды, с наследием рода Маллой ничего не произошло бы, даже если бы мы всем скопом на время исчезли с этого плана мироздания.

Ответом ему был хмурый взгляд глубоких синих глаз.

Пан ректор вздохнул.

— Вижу, что не убедил… что же, выложу карты на стол: если вдруг ты будешь паинькой, которая в рамках дебюта всё сделает правильно и нигде не ошибётся, я получу куда как меньше, нежели если вдруг Форгерия увидит твою яркую индивидуальность.

— Я не понимаю, — честно призналась Броня.

— Хорошо… давай представим, что ты, например, русская принцесса. Это тебе доступно?

Девушка кивнула.

— Хорошо, — продолжил он. — Что бы ты подумала, если бы вдруг узнала о том, что сын ректора Университета Смерти и Магии, одного из самых важных людей во всей Богемии, обладающего титулом можновладельца, женится на девушке из числа челяди, пусть даже талантливой?

— Сначала я бы подумала, что только полный идиот пойдёт на подобный мезальянс, — серьёзно ответила некромагичка. — Затем, возможно, я бы решила, что невеста является инструментом для того, чтобы наладить отношения с ЕССР. Скажу честно, тактика спорная. Я бы на их месте на такое не купилась.

— В том случае, если девушка, действительно, будет послушным инструментом, а не яркой индивидуальностью, которой ректор может позволить влиять на свои решения, — поднял палец мужчина.

Синие глаза юной слечны Глашек расширились. В них появились первые искорки осознания.

— Это игра на публику. Вы хотите, чтобы как можно большее количество важных людей заглотило эту наживку, поскольку уверены, что я тут же обо всём доложу вам?

Некромаг с улыбкой кивнул.

— И вы хотите, чтобы вся эта клоунада в достаточной степени намозолила глаза партийным деятелям ЕССР, чтобы они стали менее критично относиться к вашему стремлению «проникнуться коммунистическими идеалами»?

— Именно, — ответил пан Маллой. — Вот только мне бы хотелось, чтобы это произошло более… хм… естественно.

— «Естественно»? — скептически подняла бровь главная зануда УСиМ. — Это вы так про меня? Вы, действительно, считаете, что моё поведение может выглядеть естественно?

— Хм… справедливо, — в очередной раз хмыкнул мужчина. — Не то, чтобы я был с тобой целиком и полностью согласен, но я понимаю, откуда берётся подобная точка зрения. Пожалуй, мне потребуется некоторое время, чтобы понять шаблоны твоего поведения: сейчас я слишком часто спотыкаюсь, и мой образ теряет флёр таинственности всезнающего пана ректора.

— Вам идёт быть живым человеком, — мягко улыбнулась девушка.

— Тебе тоже, — лукаво поднял бровь собеседник. — Тебе тоже.

Броня в очередной раз почувствовала, как у неё горят уши.

3.

Синеглазка всё ещё не привыкла к обновлённому образу Ёлко.

Главный аналитик ковена долгое время радовала глаз любителей неформального стиля. С нарочито растрёпанными волосами, без минимальных атрибутов женственности, если не считать за такие гиперболизировано мрачный макияж, приближавший облик слечны Каппек к подчёркнуто-готическому. Даже волшебную палочку и державу она намеренно затемняла.

Однако в этот понедельник Ёлко представила публике свой новый стиль. Причёска больше не пыталась изобразить ежиные иголки и теперь поражала гладкостью — лишь ближе к кончикам волосам было позволено проявить своеволие. Одеяния лишились былой унисексовости и тяги к мешковатости, а к доминирующему чёрному цвету прибавились контрастные вставки розового. И если подчёркнуто-девчачья атрибутика просто ставила в тупик тех, кто давно знал эту ершистую особу, способную воспринять слово «милая», как оскорбление, то магически изменённая радужка глаз цвета неоновой фуксии при сохранении любви к глубоким тёмным теням была находкой однозначно талантливой.

Возможно, Броня могла бы и попривыкнуть к свежим модным решениям в образе ведущего аналитика ковена, если бы за последние дни у них было больше, если уж не общения, то хотя бы совместной деятельности. Однако зимняя практика разметала третьекурсников по всей Праге и окрестностям. Кое-кто уехал в иные храбии: большинство некромагов предпочитали получать свой первый полноценный трудовой опыт на землях своих родных или сюзерена. Лишь некоторые студенты оказались слишком бедны и никчёмны в плане знаний, что им пришлось заводить аккаунт на Necrohelper и принимать заказы от челяди.