Постепенно вырисовывалась общая картина.

Довольно интересная картина.

Когда мы закончили, я откинулся на спинку стула, побарабанил пальцами по столешнице и обдумал то, что узнал в проверочной комнате.

— Я могу идти? — нарушил затянувшуюся паузу Немец.

— Да, — я нажал кнопку вызова персонала. — Теперь можешь.

Пока Вжух наворачивал роллы, привезённые курьером из службы доставки, я занялся изучением документов, собранных Немцем. Хотя какие документы… Записи, разбросанные по нескольким потрёпанным блокнотикам. Всё от руки, а почерк у авторитета довольно неказистый. Я бы сказал, курс по каллиграфии ему не повредит.

Бокс с выставленным на двенадцать часов таймером располагался в частном почтовом отделении, которое принадлежало Ганзе. Оказывается, помимо Почты России в нашей стране функционируют и альтернативные службы, предоставляющие клиентам весьма специфические услуги. Например, отложенный доступ к содержимому локера. Или пересылка ценных бандеролей по адресам, вложенным в специальные кармашки.

По адресу, указанному Немцем, я прибыл заранее. Назвал сотруднику почтового сервиса номер бокса и время разблокировки, после чего меня провели в изолированную комнатушку без окон. Там я нашёл свою камеру, дождался щелчка и вспыхнувшего на дверце зелёного индикатора, после чего открыл дверцу ключом, выгреб всё содержимое бокса и отправился на такси в «Пирамиду».

Записи Немца в сочетании с нашей беседой в проверочной комнате позволили составить портрет человека, с которым мне предстоит иметь дело.

До своего назначения в Соборный Трибунал князь Нарышкин возглавлял один из богатейших Родов Москвы, и это при том, что Нарышкины никогда не входили ни в один из действующих кланов. Просто они ухитрялись балансировать на грани, не привлекать к себе хищных акул, бороздящих просторы империи, тайно отжимать бизнесы, в которых напрямую не были заинтересованы Великие Дома. А ещё Нарышкины оказывали услуги императорской семье, чем заслужили благосклонность правителя. Когда же Нарышкин стал одним из арбитров Соборного Трибунала, его дела резко пошли в гору. За князем закрепилась репутация человека, оплетающего Москву тайными сетями влияния. Нарышкин собирал компромат на чиновников и силовиков, перекупал чужие долги, не гнушался шантажом, прикармливал важных для себя людей на ключевых постах. И, конечно же, руководил бандитскими группировками, которым обеспечивал прикрытие.

У меня были записи, в которых Немец фиксировал любые, даже самые мелкие, поручения князя. Убить кого-то, запугать, похитить члена семьи, разгромить магазин, уничтожить склад, подставить… Или, напротив, обеспечить прикрытие, если «нужный человек» творил беззаконие. Куча фамилий, включая потенциальных врагов Рода Нарышкиных.

Наверное, я мог бы застрять в Москве.

Вычислить, где находится князь и пойти за его головой.

И, быть может, я преуспею.

Вопрос в том, что будет дальше. Не стану ли я личным врагом императора, не обрушится ли на мою голову служба безопасности Медведей или иные структуры, в обязанности которых входит защита арбитров? И, разумеется, я не люблю воевать, имея поверхностное представление о враге. Без разведки и чёткого понимания, с чем столкнусь. Вдруг у Нарышкина имеются артефакты, способные пробить мой духовный доспех? Или на него работают телепаты столь высокого класса, что моё зеркало не справится с их напором? Я не могу просто так взять и завалить высокопоставленного судью, улаживающего конфликты между Великими Домами.

Отправить кому-нибудь компромат?

Императору?

Так ведь действующую власть может устраивать положение вещей. Полезным людям многое прощается. А воевать с целой страной я не могу.

С другой стороны…

Нарышкин предпочитает действовать исподтишка, привлекая для расправ над своими врагами сторонних «подрядчиков». Значит, не всесилен. Значит, чего-то или кого-то опасается.

У меня есть шанс достать этого выродка, поднявшись в иерархии инквизиторов. Нарастить собственное влияние, расширить круг знакомств. Выйти на Супрему, если потребуется.

Месть — блюдо, которое подают холодным.

Я буду идти по трупам, наращивать личное могущество и собирать информацию о враге. Не поверю, что этот тип ни разу не оступился и не нарушил Кодекс.

…Поток моих мыслей прервала телефонная трель.

Нехотя встав со своего кресла, я подошёл к аппарату и снял трубку.

— Слушаю.

— Господин Володкевич, — раздался голос неизвестной девушки. — На ваше имя заказан междугородний звонок.

Через несколько секунд меня соединили с Варей Фурсовой.

— Рост, — Фурсова была напряжена. — У нас возникли проблемы.

Удивительно, но к моему возвращению в Туров погода исправилась. В смысле, пошёл снежок, и на улицы вернулось новогоднее настроение.

Когда я забирал своего «Сокола» с платной парковки в одном из подземных ангаров туровского аэропорта, то и представить себе не мог, что город будет настолько красив. Нет, воспоминания из детства, конечно, сохранились, но в последние лет шесть-семь конец декабря не радовал. Унылая слякоть, морось, грязь на тротуарах…

Поднявшись над городом, я увидел неоновые реки, гирлянды праздничных фонарей, яркие витрины и потоки машин, превратившие Припятский проспект в световую реку.

На подлёте к имению ожил радиопередатчик.

— Неизвестный борт, назовите себя.

По голосу я узнал Мартина Кариса, возглавляющего нашу службу безопасности.

— Привет, Мартин. Это Ростислав.

— Сейчас поступит ментальный запрос, — Мартин прорывался сквозь треск атмосферных помех. — По психопрофилю.

— Это же я!

— Нам надо удостовериться, Ваше Сиятельство. Голоса легко подделываются с помощью современного оборудования.

Дотошные у меня эсбэшники.

Оно и к лучшему.

— Ладно, — закладываю вираж и начинаю медленно спускаться к дому.

Через пару секунд приходит запрос. Я приоткрываю барьер.

— Всё в порядке, Ваше Сиятельство.

Карис отключился.

Я заметил несколько фигурок у дома, патрулирующих периметр шагателей и здоровенных псов, смахивающих на помесь кавказской овчарки… даже не знаю, с чем. Не удивлюсь, если с тварями из Пустоши. В последние годы на Земле очень много такой дряни развелось.

Ужинали мы вдвоём с Варей.

Шеф уже покормил семейство Бенедиктовых, и мой стряпчий отправился укладывать неугомонных детей. Что касается «Черепов», то они организовали походную кухню и в нашей кормёжке не нуждались. Подозреваю, что после Нового года появится полноценный кухонный модуль с просторной столовой — нечто подобное вояки уже начали строить.

— Как съездил? — поинтересовалась Варя после того, как я расправился с десертом.

— Узнал много нового и полезного.

Я рассказал девушке о Нарышкине, Соборном Трибунале и покинувшем страну Немце. Показал записи, которые сумел раздобыть. Блондинка слушала внимательно, не перебивала, иногда задавала вопросы по теме. При этом я видел, что положение вещей Фурсовой не нравится. Она понимала, насколько опасная фигура участвует в шахматной партии.

— Твоя очередь, — я налил себе чай с таёжными травами и зажмурился от удовольствия. — Что там у вас случилось? На усадьбу напали?

Вжух сидел за одним столом с нами.

Краем глаза я наблюдал, как питомец вырастил некое подобие волосатых рук и сейчас пытается есть роллы палочками. Вы когда-нибудь видели кота с руками вместо лап, пытающегося засунуть в пасть рулетик из риса, рыбы и нори? Занятное зрелище. Ещё на прошлой неделе котоморф не умел пользоваться столовыми приборами.

— С усадьбой всё в порядке, — поспешила заверить меня Варя. — А вот к твоему руднику выдвинулись те, кто хочет его захватить.

Я отложил вилку.

— Что значит — выдвинулись? Через подвал? Как это?

— Не через подвал, — покачала головой блондинка. — а через Врата Архаикума. На экспедиционной Мобильной Крепости.