Лайя уставилась на меня.

- А если бы не перекрыла?

- Тогда, – пожал плечами, – не думаю, что мы сейчас стояли бы здесь. Пришлось бы принимать куда более радикальные меры.

Потом отвернулся, открыл силовую панель, за которой таился аварийный канал связи с резервным блоком управления подвалом.

- И кто теперь следующий? – спросила она. В голосе слышалось: "тебе-то ведь не впервой".

- Сейчас – никто. Все временно притихнут. Даже у хищников есть паузы между прыжками. Так что наступит очередная фаза переговоров. И есть небольшой шанс, что деньги до объекта "Крионика" наконец станут доходить.

Вновь посмотрел на неё. Она всё ещё стояла посреди разрушенного холла, как тень войны, только что прокатившейся по зданию.

- Ты для чего прибыла, на самом деле?

Она выдохнула. И только потом ответила:

- У вас есть утечка. Причём на высоком уровне. Кто-то из твоих. Или… не совсем твоих. Кто-то, кто имеет доступ к контрактам. И к координатам. Это не было атакой по общей базе. Это было… предательством.

Лайя стояла в проёме, не заходя дальше, будто чувствовала – этот пол, с прожженными дырами, с арматурой, торчащей из стен, с черным, как смола, следом от дрона, – всё это всё ещё живое. И может двинуться. Или напомнить. А она пришла не для того, чтобы утешать. Не для того, чтобы хлопать по плечу. Она пришла, чтобы оценить. Возможно – спасти. Возможно – добить. Но, как ни странно, не сейчас.

- Тебе известно, кто за этим стоял? – наконец спросила она, перейдя на более ровный тон, всё ещё эмоциональный, но с тем холодком, который у неё появлялся, когда речь заходила о крупных игроках.

Устало выдохнул.

- Нет, но есть сильные подозрения. – Потом перевёл взгляд на полуобрушившийся купол лифта. – Метки были обнулены, а протокол обфускации пакетов – практически на уровне госуровня. Такое в паблике не найдёшь. Вопрос даже не в том, кто стрелял. Вопрос – кому это стало выгодно сейчас.

Она не ответила сразу. Только прошлась по линии разбросанных осколков, подняла один, глянула на срез.

- Урановые стабилизаторы. Ранняя серия Ураган-Д. Очень старая техника, но боеспособная. Где ты такую видел в нашем веке?

- В музеях. Или у сверхов, у которых руки чешутся и связи есть.

Лайя сжала пальцы. Так, что заметил, как побелели костяшки.

- Значит, кто-то очень хотел, чтобы ты умер. Не просто умер. А чтобы тебе в голову прилетело воспоминание, как тебя не стало.

Не в первый раз, надо сказать….

- Впечатляюще, – хмыкнул негромко. – И, похоже, у них был повод. А теперь повод есть у меня.

- Или страх, – добавила она, прищурившись.

После её слов посмотрел на экран всё ещё мигающего терминала. Там продолжали литься новости. Лаконичные, отчуждённые, как всегда. Говорящие чужим голосом.

"...Сильнейшая волна атак в центральной части Остина. Подтверждено: один из уничтоженных объектов принадлежал организации, близкой к проекту ООН под эгидой ЮНЕСКО."

- Похоже, пора перестать делать вид, что нас не замечают, – пробормотал, вставая.

- А ты думал, это будет незаметно? – тихо спросила она.

- Думал, будет медленнее. А не вот так сразу и со всех сторон.

- Нет, Костас. Тебе дали разогнаться. А теперь хотят посмотреть, как ты летаешь. Или падаешь.

Засмеялся, коротко и зло.

- Ну что ж. Тогда полетели.

И сразу шагнул за пределы мёртвого холла, где ещё пахло горелым пластиком, вонью расплавленного металла и пеплом вчерашней стабильности. Ноги привычно скользнули по мелкому крошеву стекла и бетона. Сверху посыпалась пыль, будто здание решило ещё раз напомнить, что не прощает наглости. Но мне и не надо было прощения. Не для этого сюда вернулся.

Мы с Лайей молча шли по коридору. Шаги отдавались глухо – как будто не в пустоте, а в чреве чего-то живого. Разрушенного, но ещё тёплого. И это пугало сильнее, чем сама атака.

Внизу, за бетонной переборкой, стоял один из экстренных лифтов. Уцелевший. Первым делом поднёс руку, и сенсор нехотя среагировал. Панель мигнула тусклым голубым, дверь со скрипом расползлась. Внутри – облупленные стенки, кабели наружу, но по-прежнему рабочий интерфейс. Потому ткнул на -3. Блок глубокой безопасности.

- Ты уверен, что тебе туда? – спросила Лайя, всё ещё не входя в кабину.

- Уверен, – ответил не задумываясь. – Нам нужно забрать кое-что, прежде чем это сделают другие.

- И ты думаешь, что оно ещё там?

- Оно должно быть там. Потому что, если нет, – задержался на полуслове, глядя на мерцание панелей, – тогда всё это уже не имеет значения.

Она вошла, дверь закрылась, кабина пошла вниз.

Пока ехали, стал думать, зачем она здесь. Зачем пришла так быстро. Лайя – не из тех, кто тратит время без выгоды. Даже спасать кого-то – в её случае значит инвестировать в актив. И если она всё ещё рядом – значит, ещё не решила, продать меня или поставить на меня. Что ж. Это уже что-то.

На этаже -3 тянуло холодом. Системы охлаждения работали – независимо от того, что происходило наверху. Здесь были изолированные ячейки, сейфы и резервные хранилища. И среди них – секция Zeta-11, в которой хранилось кое-что, что никогда не попадало в реестры.

Спокойно прошёл по узкому коридору, считывая один биометрик за другим. Три ступени аутентификации. Ни одной ошибки. Дверь поддалась с коротким шипением, и передо мной открылся зал размером с небольшую квартиру. Внутри — шкафы, стеллажи, несколько капсул хранения. И в самом центре – капсула. Похожа на обычную крио, но вместо охлаждения там – плотный нейтрализующий гель и система вибрационной стабилизации.

Там лежало тело. Не просто тело. Один из тех, кого достали из разбитых капсул во время нашей зачистки восточного сектора. Без документов, без истории, но с чипом в черепе, который не расшифровали даже после трёх недель работы. Тогда мы просто заморозили его. А потом забыли.

- Это кто? – спросила Лайя, подойдя ближе.

- Не знаю, – ответил я. – Но он связан с тем, кто управлял дронами. Нашёл схему. Передача сигнала шла через идентичный протокол. А он – единственный, кто может быть носителем ключа.

- Живой?

- Неизвестно. Но не мёртвый. Состояние на грани. Если стабилизировать и подключить к новому интерфейсу – возможно, получится считать воспоминания.

- Это против законов.

Со смешинкой в глазах взглянул на неё. Медленно, выверенно.

- У нас только что пробили крышу ракетой в центре Остина. Закон – это то, что работает. Остальное – бумага. И детка, это Техас и значит закон – это мы сами.

Она кивнула. Быстро. Одобрительно. И вдруг, неожиданно для меня, потянулась к панели управления. Провела пальцем, активируя блок диагностики. Взгляд у неё был сосредоточенный. Профессиональный. Не флиртующий, не соблазняющий. Сейчас она была чистой функцией. И от этого становилось только страшнее.

- Готово. Транспортировка возможна. Нужно специальное крепление. Я вызову транспорт. У тебя есть два часа.

- Спасибо, – поблагодарил её устало.

Она посмотрела прямо, как будто вглубь меня.

- Только не перепутай, Костас. Я не за тебя, а за равновесие. Если ты выйдешь за грань – сразу это увижу. И не стану колебаться.

Согласно кивнул, прекрасно понимая, что тоже не стану колебаться. Мне было что терять. И мне было, за что драться. Так что страх – вполне естественная часть процесса. Главное, чтобы он не стал навигатором.

Когда она ушла, остался один с капсулой. Подошёл ближе. Внутри – мужское лицо. Тёмная кожа. Грубые черты. Нечто в нём казалось знакомым, но не мог вспомнить. Определённо не знал его. Но он, возможно, знал меня.

- Ну что, приятель. Похоже, тебе придётся кое-что рассказать.

Поднял панель ручного управления и начал подготовку к вывозу. Работы было много. А времени – как всегда, почти не осталось.

Прошёлся вдоль капсулы, выискивая старые крепления. Её внешний корпус был надёжным – промышленный титановый сплав, снаружи покрытый защитным антибактериальным слоем, местами облупившимся, как старая эмаль на зубах вымершего великана. Её трясло, но стабилизаторы работали. Почти беззвучно, почти незаметно, но ритмично. Всё ещё держала. Да, это капсула вообще ничем не напоминала про гибернацию. Но пока темой с такой обстановкой не позанимаешься.