Выйдя из огнища, совсем скоро вокруг костей начало образовываться мясо, сосуды, нервы. Это происходило так быстро, что уже через секунду проявилась прекрасная дева с белыми волосами, чей взгляд смотрел в землю.

Так было везде и всегда. Её действия не могли изменить результата. Она «ведьма». Бессмертный монстр, коего никто не примет.

Но вот тут… В данную секунду прямо рядом с ней стоял мальчишка. Лет восьми. Его яркие алые глаза смотрели на неё и в них отчётливо ощущался разум. Другой разум. Не детский.

— Ха-ха… Ты пришёл сюда, чтобы поглумиться надо мной? — спросила девушка. Она прекрасно знала его. Знала эти глаза, знала тот разум, что в них скрывался.

— Ты не изменилась, Эллен.

— Могу ли я измениться, если ты остановил для меня время? — её взгляд переместился на ладонь. Следов от ожогов как ни бывало. Она всё так же красива и прекрасна, как и в бытие Катастрофой, но никто не оценивает этой красоты. Никто не любит её, никто не может полюбить или запомнить.

Без друзей, без любимых, без семьи, без всего, чем можно наслаждаться. Она ведома лишь собственной скукой, отчаянием и одиночеством.

— Не лги самой себе и мне. Время никак не может повлиять на твоё Я.

— Хах… Конечно. Я повстречала почти всех знакомых из прошлого мира… Они переродились здесь и теперь… Каждый живёт почти счастливо. Кроме некоторых… Неужели на них упала твоя немилость?

— Немилость? Отнюдь, Эллен. Я не вмешиваюсь в чужие жизни и не влияю на их судьбы. Например, все судьи в этот раз родились родственниками. Сёстрами. А боги не переродились и вовсе. Наверное, кроме Богини мудрости. Ей повезло оказаться в семье аристократов. Что же до остальных Катастроф… Лишь некоторые из них смогли получить свои реинкарнации.

— Какой ты избирательный…

— Здесь это совершенно ни причём.

— Уверен? Теперь же ты прознал о нас. Может ли быть, что великий Переписчик стал более человечным? Ха-ха… Ответь же мне. Что ты сделал со своими любимицами? Элис? Фрактэшла? У тебя с ними были очень близкие отношения. — Эллен пускай и забыла большую часть знаний, в конце концов, она теперь обычный человек, что голодает, испытывает жажду, но важные элементы помнила.

— Не беспокойся. Они живут. Лучшей жизнью, чем раньше.

— Ну да. Ожидаемо. Что будет дальше? Ты продолжишь мучить меня? Продолжишь издеваться? Скажи мне, Валтейн.

— Обращаешься ко мне ненастоящим именем?

— Ох… Точно… Мне вот стало интересно. А что там с Винтерс? Изменилась ли её судьба?

Мальчик замолчал. Его алые глаза посмотрели куда-то в горизонт. Возможно, Переписчик и правда стал чуть более человечным, чем когда-либо. Он специально отправился в мир смертных, сравнявшись с ними. Только таким способом ему бы удалось понять этих мелких созданий.

— Нечестный ты создатель, Валтейн. Очень нечестный.

— Но даже она была более честной со мной, чем ты. В данный момент.

— И что же ты хочешь услышать от меня? Слова раскаяния? Я могу подарить тебе любые слова, свои эмоции… Но ты не примешь ничто из этого.

— Таково твоё наказание.

— «Наказание»… И сколько же мне осталось?

— Вечность.

Глас создателя был предельно холодным и однозначным.

Губы Эллен слегка дрогнули, превратившись в полуулыбку. Можно ли создать проклятие похуже? Наверное. Но уже и этого хватает, чтобы ввести в какое-то отчаяние.

— Я немного задержался в этом теле. Надеюсь, ты продолжишь жить так же, как и раньше. Пожелать ли мне тебе удачи?

— Уже одна наша встреча — большая удача, Валтейн.

После этого мальчишка упал на землю без сознания. Он и не вспомнит того, что в него снизошла маленькая частичка создателя.

Как и не вспомнят все жители этой деревни о том, что сжигали тут «ведьму». Эллен не достойна того, чтобы о ней помнили. Не достойна имени, лишь собирательных образов, сказаний и преданий. Ни больше, ни меньше.

***Большое поместье. В нём проживала процветающая семья. Семья, поднявшая все богатства благодаря честному труду.

Им доверяли. А их влияние распространялось даже на другие города, с ней считались. Их любили обычные крестьяне, ведь те к ним всегда относились с добротой и пониманием.

В большой спальне, интерьер которой мог бы поразить в некотором рода даже аристократов, за столиком рядом с окном, открывающим вид на внутренний двор, где резвились юные господа, сидела женщина в простом сером платье и накинутым на плечи кардиганом.

— Госпожа Винтерс, хозяин прибыл. — к ней в комнату вошла горничная, слегка поклонившись.

— Это хорошие новости. Где он?

— Уже здесь, дорогая. — уже ответил сам он.

— Мне не стоило сомневаться в тебе… — слабо усмехнулась она.

— А разве я когда-то разочаровывал тебя? — передав верхнюю одежду горничной, мужчина прошёл к ней, после чего сел напротив. — М-м, этот чай. Прямиком из центра? Как тебе только удалось его достать? — он налил себе чашку.

— Лишь одно упоминание имени «Валтейн» и мне привезли его при первой же возможности. — пропела она благоговейным голосом и с какой-то лёгкой иронией.

— Я настолько страшен?

— Ха-ха, — она прикрыла улыбку рукой, — скорее, очень влиятельный человек в стране.

— Ну-ну. Не стоит загонять меня в краску. Я просто честно работаю.

— Да. И за это я тебя люблю.

— И я тебя. — затем Валтейн посмотрел в окно. Их детям уже по двенадцать лет. Родилась сразу же двойня. Брат и сестра. Удивительно дружные и жизнерадостные детишки.

— Сын — сильный, а сестра — умная. Я думаю, они дополняют друг друга. — высказалась Винтерс с тёплой улыбкой. — У них светлое будущее.

— И мы должны их поддержать.

— Да. Должны. Я уже подумывала о том, как их отправить в самую влиятельную академию в столице.

— Она очень дорогая, а порог вхождения крайне высок. Думаешь, они справятся? Я бы не хотел требовать от них невозможного.

— Эй, ты сомневаешься в собственных детях? — она отпила немного чая, состроив брови домиком.

— Нет, но я хочу, чтобы они сами выбирали свою жизнь.

И правда. В настоящем мире не каждому доводится выбирать судьбу. Некоторым её диктует сама жизнь, другим — люди. И получается так, что свобода остаётся у немногих. Справедливо? Непонятно.

Ты не можешь сказать миру, как ему вести себя. Нужно быть отбитым или сумасшедшим, попытавшись изменить всё, подстроить под свои хотелки, вбить людям свои устои и мысли. Да даже после такого ничего не изменится. Нет идеального механизма, как и идеальных людей.

— Надеюсь, ты приехал уже на совсем? — в её взгляде проявилась слабая искра.

— Конечно, дорогая. Со всеми делами покончено. Я могу провести с тобой время.

— Тогда я хочу отправиться на то озеро, куда ты обещал меня свозить месяц назад.

— Озеро? Ах, да. Точно. — Валтейн почесал затылок. Из-за работы у него частенько память отбивало. — Я улажу все вопросы, подготовлю экипаж.

— Я буду очень рада.

— А может, и детей туда свозим?

Внезапно девушка нахмурилась и сжала чашку сильнее обычного. Чувствовалось этакое напряжение.

— Ты не хочешь провести время со своей женой наедине? М-м?

— О-о-ох… — ещё никогда он не был так близок к провалу. — Я подумал… И ты совершенно права. Нам стоит насладиться компанией друг друга.

— Что же, тогда мне следует озаботиться новым нарядом. Какое бы надеть? Хм-м-м.

— Какое бы ты не надела, в любом будешь выглядеть превосходно.

— Ха? Мы уже столько лет вместе, но льстить ты научился только сейчас? А может, пришлось научиться, потому что повстречал много молодых леди в других городах?

— Д-дорогая?! Ну о чём ты говоришь? Как бы я мог подумать о других? Ты же знаешь, мне совсем не до них… — попытался оправдаться он, замотав руками.

[Как красиво и спокойно. Удивительная концовка для истории, которая должна была завершиться трагедией, не правда ли? Впрочем, она и завершилась трагедией. Считать ли это хорошим концом, коли все прошлые «они» сгинули? Ха-ха-ха-ха. Ну, каждый может ответить на этот вопрос сам. В моём мнении уже нет смысла. Решайте, ведь сие…]