***Эндгейл.

Обитель Богов. Оно таким когда-то было, а теперь же от него ничего не осталось, кроме старой истории. Легендарное место, но теперь же могила для своих же хозяев.

Ироничная судьба для высших существ. Даже смертные умудрились выжить в отличие от столь «могущественных» сущностей. Их жаль... Нет, не жаль, это слишком жалко. Позволили себе пасть.

Именно с такими мыслями Валтейн находился в мёртвом саду, сидя на самом краю этого островка. В его Эго не было ничего, кроме пустоты. Наивность, глупая самоуверенность, слабоволие… Всё это в нём осталось. Оно было. Преодолев контроль Смерти, он лишь приблизил себя к краю.

Только… Вместе с этим у него было кое-что ещё. Его глаза смотрели в одну точку, покуда в башке клубилось множество мыслей. Прошлый «он» даже с такими ошибками старался сделать хоть что-нибудь. У него до сих пор есть силы продолжать.

Сломлен, но не побеждён. Храбриться и делать вид, что всё в порядке можно бесконечно, но ему нужно полностью прийти в себя.

— И шепчут тени мне одну нейтральную новость. В чём же искать силу, где отыскать волю, когда её повсеместно не существует? — внезапно раздался чужой голос, который он узнал почти сразу же.

— Галлюцинации? — не поверил он и уставился в сторону. Глаза его не обманывали.

Перед ним сидел Вандердандер. Тот, кто проживает в море душ, за пределами барьера. Только откуда ему взяться в Эндгейле? Бред.

— О-о, будь оно так, я бы говорил совершенно иное. Тени любят сплетничать. Они частенько рассказывают мне разные истории. Из одних миров, порой из других и так по кругу…

— О чём ты… Что ты имеешь в виду? — у него проявились подозрения.

— Доколе вам интересно знать волю теней и их россказни? Нелучшее решение. Они галдят, любят повсеместно говорить, подобно всяким птичкам, однако же их щебет отличается от голосов теней. Они кричат, перекрикивают, орут, шепчут, общаются… О-о, это ним с чем не сравнить. Полагающий, но незнающий, смотрящий, но невидящий. — он продолжил нести всякую ересь, переходящая из одного в другое. — И среди всех этих сплетений нитей теней есть кое-что в существовании важное.

— Ты никогда не мог разговаривать по нормальному, да?.. — и приложил руку к лицу.

— Но одна тень кое-что сказала. Чётко и громко. — внезапно его глас стал ещё ниже. — Бог-мертвец, павший Бог. Нужно идти к нему. Когда все Боги мертвы, лишь он будет жить. Когда все концепции рухнут, он будет стоять.

— Что за… Не понимаю. Как ты здесь вообще оказался и почему говоришь… — у Валтейна в голове не укладывалось. Этот мир — не такой, какой он помнил. Полностью изменённая реальность, где ему приходится выживать в условиях поражения.

Люди проиграли. Боги тоже, но теперь же…

— Отбрось всё, что тебя тревожит и сдерживает. Для победы над монстром нужно стать монстром. Только так выживают среди сильнейших. — Вандердандер оставался таковым некоторое время, а затем… — В изменившихся потоках времени, заключается множество полезных нам вещей. — из его рта снова полилась несуразная хрень…

Взгляд мужчины в то же время посмотрел в сторону здания, где находится тело Богини мудрости.

Последняя битва уже не за горами, а у него по-прежнему нет сил… Нужно… Сделать всё.

Молись, если желаешь быть не услышана. Молчи, ведь то золото, не способное предать тебя. Не говори, покуда слова твои не достигнут чужих ушей.

Молись и молчи. Молись и молчи. Молись и молчи. Молись и молчи. Всегда молчи и молись.

В такие моменты нужно погружаться лишь в самого себя. В свою суть. Молись и молчи. Боги глухи и черствы. Они молчаливы и жестоки. Молись и молчи.

Мольба — обращение смертного к Богам. Но Боги редко отвечают на твои вопросы и желания. Мы слишком малы для них. Мы муравьи. Настоящие насекомые на всем холсте мира, что им ведом.

Молчи и молись.

Ничего нельзя изменить. Судьба — есть предопределённость для каждого смертного. Мы ведомы своими идеалами и стремлениями. Мы определяем то, что хотим делать, но судьба всегда приведёт нас к одному и тому же результату. Это не исправить. Некоторые вещи всегда случаются и будут случаться до самого конца.

Победа сменится поражением, а поражение сменится победой. Знай. Всегда знай и не забывай. Так устроен и построен наш мир. Случается то, что должно быть.

Злой язык всегда шептал. Он не прекращал молвить. Его глас не затихал ни на секунду. Вечно вещая о чём-то мерзком, проклятом и злосчастном. Его богомерзкие и лицемерные в своей сути слова ужасали до глубин души, они проникали в самое чрево души, втыкались подобно ядовитым иглам.

Люди, способные манипулировать другими и выворачивать всё так, чтобы было выгодно только им. Они пудрили головы другим. Заморачивали и обманывали. Их злые языки всегда являлись проблемой во все времена.

Но среди них выделялись и особые индивиды. Те люди, чьи способности выходили за рамки разумного.

Само их существование уже ставило под угрозу множество людей.

Мои мольбы не были услышаны. Я их не произносила, но говорила в разуме. Пока передо мной всегда стоял этот человек.

— Молись и молчи, моя дорогая. Молись и молчи. Скоро придут другие молящиеся. Они смогут очиститься с твоей помощью. Как и всегда. — его рука легла на моё плечо. Эта улыбка, эти глаза… Все они никогда не улыбались. В них не было ничего искреннего, кроме безграничной алчности и собственного эгоцентризма.

Так было всегда.

Я ждала здесь. В тёмной комнате моментов, за которые я проклинала свою жизнь. Честно ли оно было? Честно? Нет. Совершенно. Мир обладает совершенным чувством юмора, который никто не способен понять. Он ужасает, ведь ты не знаешь, чего от него ожидать.

И ты никогда не поймёшь его. Никогда. Мир смеётся, его корка трескается, его почва расходится в улыбке. Даже если ты разрушишь его, он не прекратит смеяться. Мир будет стоять, вечно. В любых проявлениях. Нет никакой силы, способной сокрушить оный.

Они снова пришли. Те же лица. Они никогда не менялись. Притворная доброта, перемешанная с грешным желанием. С желанием коснуться плоти той, до которой им бы в жизни не довелось коснуться.

— Не бойся, я не сделаю тебе больно! Мы просто немного «поиграем»! Разве ты уже не успела привыкнуть, м-м? — он грубо схватил мою руку и потянул к себе.

Сопротивление — бесполезно.

— Аккуратнее с ней, она ведь прекрасный цветочек. Хе-хе-хе! — послышался ещё один наглый и противный голос.

— И где вы только находите таких красивых девушек, господин?

— Секрет. Делайте с ней, что хотите. Она уже сломлена и никак вам не помешает. — махнул рукой мужчина, после чего направился к двери. — Ах, да. Главное, не испортьте её, ещё очень много клиентов и нам много куда следует заехать.

— Конечно! Мы будем с ней нежны! Очень нежны! Хе-хе!

Жестокость ли это или безумие? Нельзя дать однозначного ответа. Но, кажется, в глубине моей души начало зарождаться какое-то особое понятие.

Лишь маленький росток, стремящийся к свету, покуда среди него растут одни сорняки и паразиты.

Мир разводит все культуры одновременно и ему нравится наблюдать за борьбой в природе. Природа сама по себе чудовищна в своих проявлениях. Места для жалости не существует. А любое её случайное проявление — лишь жалкая попытка выдать желаемое за действительное.

***— Эллен, ты о чём-то задумалась? — рядом с ней появилась Тьма и свет. Её разноцветные глаза всегда контрастировали на любом фоне. Красивая картина. После того, как она изменилась, многие художники искали с ней встречи, прознав о великолепной красоте и необычности глаз оной.

— Не особо. Порой я вспоминаю старые события. За такое время они успели смешаться. Даже можно запутаться в их последовательности. — ответила Катастрофа.

— Согласна. Я уже слабо помню свою человеческую жизнь. Что-то там, что-то здесь, отрывки, одним словом. — приложила палец она к подбородку с задумчивым видом.