— А-а-а, мать! Он покойник!

— Да нет же! — восклицают другие патрульные, глядя на мою иллюзию. — Вот же он стоит, как ни в чём не бывало! Будто вообще пофиг на руку!

— А я слышал: менталисты могут отключать боль! — восклицает один умный вульфонг.

— А почему крови нет⁈ — сомневается тот, что оторвал мне «руку», уже поднявшись и размашисто размахивая «конечностью». И действительно, у моей иллюзии кровь не течёт — просто потому, что я этого не предусмотрел, когда скастовал технику.

Я мысленно отправляю сигнал ближайшему патрулю павлинари — они оказались недалеко, видно, прочёсывали границы, потому успеют быстро:

— Вы не могли бы подъехать, господа патрульные?

Павлинари явно удивились, но тем не менее коротко отозвались: «Едем».

Между тем я сбрасываю все иллюзии, и вульфонги, увидев, как облажались, сгрудились в толпу, ощерившись мечами. В глазах бравых солдат плескается страх. И почему-то меня больше никто не пытается сковать наручниками да приставить нож к горлу.

— Ты кто такой, колдун⁈ — вопит главный вульфонг, наставив на меня трясущийся меч. — У нас стоят щиты! Ты не мог наслать иллюзию!

— Хо-хо, граф, как же ты напугал их, — Ледзор помахивает топором.

— Мазака можжжжет! — Змейка обходит кругами столпившихся патрульных, приглядывая себе жертву, и от её взгляда у вульфонгов сгибаются колени.

— Прикончим их, Даня? — повседневным тоном спрашивает Айра в теневом доспехе.

— Погоди, сейчас придут хозяева этой границы и разберутся, — приостанавливаю запал команды.

— У нас же стоят щиты! — старшему вульфонгу заело пластинку. — Как⁈ Как, чёрт возьми! Ты же менталист!

— У вас неверная наводка, — усмехаюсь. — Я — телепат, вот вы и пришли неподготовленные.

И вскоре на месте событий появляются всадники на шестилапках — фигуры в чёрно-зелёных доспехах, сверкающих на солнце. Павлинари с перьями вместо волос. Патрульный отряд подъезжает, тяжело ступая по пыльной дороге.

Старший из них хмуро осматривает вульфонгов и нас, потом раздражённо рычит:

— Вульфонги, вы совсем охренели! А вы кто такие?

Представляюсь:

— Я конунг и король Данила Вещий-Филинов. Еду на переговоры к вашему Павлинарху. А эти, — киваю на вульфонгов, — непонятно откуда взялись. Пристают и заявляют, будто именно они тут закон.

Павлинари сдвигает брови, глаза у него холодные и жёсткие:

— Вульфонги, это наша земля. Убирайтесь прочь и никогда не переступайте границу, — бросает он вульфонгам, — иначе мы вас уничтожим!

Вульфонги, быстро оценив обстановку, молча вскакивают в сёдла и исчезают в пыльной дымке, едва ли не галопом. Впрочем, ехать им недолго. В поясной сумке у каждого подкинуто Ломтиком по мокрой взрыв-семечке. Не путать со взрыв-артефактом. Просто Лакомка по ошибке вывела растения, которые, стоит лишь капнуть водой, моментально разрастаются из заряженных энергией семечек в огромные древесные лианы. Главное — не жалеть энергию. Лакомка хотела вывести плодоносящие деревья, а вышли сорняки. Впрочем, альве незачем расстраиваться, ведь я уже нашёл взрыв-семечкам применение. Жалко, что их немного осталось. Надо поручить друидами вырастить еще.

Потому вскоре мы слышим крики и видим, как вдалеке вырастают высоченные лианы, а с их верхушек разлетаются парочка разорванных патрульных вульфонгов. Может, и больше — просто нашим глазам открыта не вся картина.

Впрочем, павлинари явно впечатлились и доступными кадрами. Старший спешно поворачивается ко мне и склоняет голову:

— Король Данила, позвольте вас сопроводить до дворца Павлинарха.

Я киваю:

— Пожалуйста, офицер.

Что ж, дипломатический подход принца Герпеса мне понятен, а ему ещё предстоит узнать мой. Нас ждут весёлые переговоры.

Я сижу в джипе, наблюдая, как за окном мелькают залитые солнцем холмы Перьяндара. Патруль павлинари бежит рядом на шестилапках. Вдруг у меня в голове возникает мысль: надо бы как-то отблагодарить Павлинарха за организацию встречи с вульфонгами. Всё-таки король павлинари устраивает переговоры, принимает нас на нейтральной территории, берёт на себя риски. Да и вообще — раз я гость, то так положено.

Думаю, что подарить. Хотя чего тут думать, и так понятно: дудку или другой иностранный инструмент. Павлинарх — тот ещё меломан.

Я связываюсь по мыслеречи с Гересой:

— Гереса, нужна твоя помощь. Нужен подарок для Павлинарха — музыкальный инструмент, но не простой: что-то антикварное, статусное. Ты сейчас в Невинске? Заглянешь в музыкальную лавку?

Ответ приходит почти сразу:

— Я сейчас в Москве по делам, милорд. У нас послезавтра форум публичных домов. Я буду представлять бизнес-преимущества «Райского места».

Ого, какие бывают, оказывается, форумы. Гришка по-любому туда сходит. Бордели в этом мире — вполне себе законные предприятия.

— Кроме того, я и Светлана Дмитриевна как раз записались на один антикварный аукцион, — продолжает богатырша. — Он состоится через пару часов. В буклете представлены также редкие музыкальные инструменты. Что именно ищем?

— Да что угодно, но лучше флейту.

Гереса радостно замечает:

— Антикварная свирель есть в списке. Я попрошу вас подключиться к моим глазам, когда она выставится на торг. Цена в полмиллиона рублей вас устроит, милорд? Начальная цена будет выставляться по сто тысяч, но, думаю, она сразу взлетит.

— Устроит, — вздыхаю. Чай не обеднею, а монарх павлинари достоин качественного подарка.

Дорога длинная, потому пара часов — не проблема. Вскоре через мысленную связь я слежу за процессом. Гереса спокойно делает ставку. Появляется конкурент — некто под аукционным прозвищем «Peugeot». Он просто решил выйти на торги анонимно — такое иногда бывает. На вид обычный француз с тонкими закрученными усами. Он тут же перебивает её цену. Гереса не отступает — поднимает ставку. Всё же Гереса побеждает: конкурент сдаётся, флейта за нами.

Я уже собираюсь отключиться, когда вдруг влезает Светка:

— Даня! Мне Гереса сказала, что ты с нами. А давай ещё кроватку купим!

— Кроватку? — переспрашиваю я, приподнимая бровь. — На аукционе?

— Она зачарованная! — торопливо объясняет Светка, поглаживая большой живот. — Для нашего сыночка. Будет в ней спокойно спать. Очень старинная колыбелька, с магической защитой, против дурных снов и сглаза. Так написано в брошюре аукциона.

— А брошюре можно доверять? Что за аукцион вообще? — одно дело дудку покупать, и другое дело — колыбель для сына.

— Да, это «Царский дом торгов и ценностей». У них самая лучшая Палата Экспертов.

Ну раз «Царский дом торгов и ценностей», то выставлять они будут самое лучшее.

Я разрешаю:

— Ладно, выкупай.

Светка с энтузиазмом делает ставку, но тут снова объявляется тот же самый «Peugeot». Он поднимает цену, причём на пару порядков выше. Бывшая Соколова не сдаётся, перебивает. Несколько раундов — и битва за детскую кроватку накаляется. Я уже вижу, как Светка сжимает кулаки.

— Даня, ставка уже за миллион перевалила, — удручённо вздыхает блондинка.

— Добивай его, — киваю. Я без понятия, что это за кроватка такая, но стоит довериться «Царскому дому», их репутация оправдана.

Обрадованная Светка выкладывает миллион двести. И побеждает. Лот уходит нам. Светка довольно поглаживает живот:

— Ура! — торжествует бывшая Соколова. — Даня, я так рада! Когда Славик родится, он будет спать на лучшей колыбельке на свете!

И самой дорогой, похоже. Но, как говорится, чем бы бывшая Соколова ни тешилась.

«Иностранный квартал», Москва

В глубине арендованного особняка, за тяжёлыми дверями кабинета, витала удручённая тишина. Наследник маркиза Франсуа д’Авилон сидел, раздосадованный.

Дверь открылась, и вошёл моложавый человек.

— Что случилось, Ваше Сиятельство? — это был специалист по особым поручениям рода. Он прекрасно понимал, что его бы не вызвали просто так.