Через пару минут выходим к небольшому лагерю из трёх палаток. В центре, в густой траве, стоит грубая деревянная клетка, сколоченная наспех. Внутри ютятся люди — вульфонги, мужчины, измятые, в грязной одежде, с синяками на лицах. Их еле видно сквозь кривые перекрещённые жерди, но один замечает нас первым, подаётся вперёд и быстро шепчет:

— Выпустите нас! Прошу… пока они не вернулись.

Я оглядываюсь, прислушиваюсь — не столько ушами, сколько ментальными щупами.

— Поздно, — замечаю. — Они за тем деревом.

— Тогда сами спасайтесь! Бегите! — проявляет мужик удивительное благородство.

— Не люблю я бегать, — вздыхаю. — А ты, Айра?

— Ненавижу, — усмехается ликанка.

— Эх, пропадёте же, — качает головой мужик. — Их десять! А вас трое!

— А у нашей Змейки две пары рук, так что она за двоих.

— Фака, — хищница демонстрирует горгоновский маникюр.

— Шутники… на рудники попадёте же! — мужик с состраданием посмотрел на меня. — Пожалей, если не себя, то хотя бы девушку свою!

— А я её и так всё время жалею. Спать вот разрешил в машине.

— Да, в дороге спать — очень классно, — кивает Айра.

Мужик только тяжело вздыхает.

Наконец, из-за деревьев выбираются десяток вульфонгов — лохматые, грязные, с копьями в руках. Лица чумазые, злые, глаза бегают, оценивая нас. Увидев нас, они настораживаются. Трое стихийников начинают торопливо облачаться в доспехи. Остальные — физики и сканеры, значит. Телепатов тут точно нет — это понятно сразу, достаточно взглянуть на их лица, которые не блещут умом.

Мы с Айрой уже накинули на себя стихийные доспехи. Теневая защита легла на тело легко, как вторая кожа.

Один из копейщиков-физиков рычит, делая шаг вперёд:

— Кто такие⁈ Зачем приперлись в наш лагерь?

Я спокойно, не обращая внимания на выставленное копьё, спрашиваю:

— Вы случайно не браконьеры?

Разбойники переглядываются. Один, коренастый, с шрамом через подбородок, оскаливается:

— Какие ещё браконьеры? Мы — легальные разбойники!

— Ррррезать, мазака? — теряет терпение Змейка.

— Погоди, Мать выводка. «Легальные» — это как?

— Всё просто, — пожимает плечами тот же шрамолицый. — Ловим тунеядцев и бродяг на границах. Тащим их и продаём принцу Герпесу на рудниковые шахты. Всё по закону. Есть лицензия.

Я вспоминаю: у огромонов было что-то похожее. Лицензии на грабёж путников — заплати генералу, и можешь безнаказанно отлавливать всех, кто тебе не нравится. Удивительно схожие порядки.

— А что за рудники? — интересуюсь.

— Ну, шахты, — ухмыляется второй вульфонг, щербатый. — Там они и сгниют. Работка тяжёлая, долго не протянут.

Из клетки раздаётся отчаянный голос мужика:

— Господин, пожалуйста! Мы ничего не сделали! И никакие мы не бродяги! Мы просто шли на посевные работы, а нас схватили на тракте…

— Ой, заткнись, — гаркает разбойник. — Если брёл — значит, бродяга!

Я смотрю на измятых людей за решёткой. А ведь мужик не врёт. Но и что мне делать? Поступать по совести, конечно.

Произношу задумчиво:

— Я их всех покупаю. Сколько стоят?

Разбойники снова переглядываются. Жадные глаза, быстрые расчёты в голове.

— Ну? Десять золотых за каждого, — ухмыляется главарь. Плюёт себе под ноги для солидности.

Я не спешу отвечать, вместо этого спрашиваю у пленников:

— Сколько Герпес заплатит за вас?

— Ползолотого, — отвечает один, самый бодрый.

Я усмехаюсь.

— Я тоже дам вам по ползолотого за каждого, — говорю шайке. — И вам не придётся их тащить через пол-Вульфонгию.

В глазах разбойников читается колебание. Но тут сразу, налегке — тоже заманчиво.

— Слушайте, нахрен мы торгуемся? А чего мы их просто не грохнем и не ограбим? У них ведь золото! — вдруг подаёт голос самый крайний разбойник.

Шрамолицый, по-видимому главарь разбойников, вдруг коротко бьёт брякнувшего подельника по затылку, цедит сквозь зубы:

— Тише ты, Рукожоп!

Остальные недовольно смотрят на него:

— Да, Рукожоп! Тебя забыли спросить!

— Рукожоп, блин, у тебя язык растёт оттуда же, откуда и руки!

Рукожоп пожимает плечами и умоляюще просит:

— Ну ладно-ладно, мужики, чего вы сразу-то…

Я молча достаю из разгрузки небольшой мешочек — слышится глухой, тяжёлый звон монет. Не утруждая себя пересчётом, просто зачерпываю горсть — достаточно, чтобы покрыть ползолотого за каждого — и ссыпаю её прямо в ладонь шрамолицему. Тот ловко пересчитывает монеты, шевеля губами, потом довольно кивает.

— Забирай, теневой маг, коль такая пьянка, — ухмыляется он.

— Выпустите их, — говорю я.

— Рукожоп, сделай, — велит главарь.

Разбойник с ярким прозвищем нехотя подходит к клетке, с усилием поднимает деревянный засов, но тот скользит у него из рук, и он ещё возится три минуты с элементарной задвижкой, оправдывая кличку. Ну вот дверь наконец открывается, и пленники с затаённым страхом выскальзывают наружу, переглядываются, словно не веря в удачу.

Я бросаю:

— Вы свободны. Идите, куда шли. На свои посевные работы.

— Спасибо, господин! — хором отвечают они и, не искушая судьбу, убегают и растворяются в лесу, исчезая между деревьями, будто их и не было.

Разбойники смотрят им вслед, качая головами.

— Ты просто деньги на ветер выкинул, — бурчит шрамолицый, ковыряя носком сапога землю.

Я спокойно бросаю:

— Это уже не ваша забота. Деньги вы получили.

— Угу, в принципе, — кивает главарь.

Поворачиваюсь к Айре и Змейке:

— Пойдёмте.

Мы углубляемся обратно в лес в сторону дороги. Специально не спешу, а Змейка и Айра подстраиваются под мой шаг. Когда от лагеря остаются только далёкие шорохи, я усиливаю слух.

Голоса разбойников едва слышны:

— Так всё-таки почему мы не напали на этих троих? — спрашивает Рукожоп, не скрывая разочарования.

— Когда мы возвращались в лагерь, я же сказал: у нас тусуются сильные маги, — отвечает другой, по-видимому сканер. — А тот парень вообще Грандмастер, похоже.

Надо же, какие осторожные разбойники.

Айра шагает рядом, переглядывается со мной и негромко замечает:

— Даня, а ты не убил этих бандитов и предпочёл просто выкупить пленников потому, что мы находимся на территории Вульфонгии и не хочешь сорвать переговоры убийством подданных принца Герпеса?

Я киваю:

— Верно. В том числе и поэтому. Это не наша страна и не наше государство.

Лес впереди чуть редеет.

Тем временем мы сильно удалились от лагеря и даже слух физика пасует. Тогда я перекидываю в лагерь Ломтика и продолжаю подслушивать через щенка. Чувствую, что интересные разговоры не закончились. Разбойники, весело переговариваясь, обсуждают:

— Ну что, пойдём поймаем тех, кого отпустил тот чудак Грандмастер? И продадим их уже на рудник. Двойной доход! Ха-ха-ха!

Я хмыкаю, качая головой:

— Вот же сволочи…

Конечно, такой ход конем меня не удивил. Потому и попросил Ломтика понаблюдать.

К счастью, неподалёку пробегает большая стая щипоклыков— стайных зверей, похожих на помесь борзой и койота, с длинными мордами и острыми ушами. Псовые звери обычно легко поддаются ментальному программированию. Я ловлю ближайшего самца через связь, протягиваюсь к остальным — и отдаю команду. Цель — разбойники.

Щипоклыки и сами не прочь перекусить. Стая мгновенно меняет направление.

Проходит всего несколько минут, прежде чем в лесу раздаются первые признаки заварушки: возня, лай, короткие вскрики, быстро обрывающиеся. Потом — хруст ломающихся веток и ещё несколько сдавленных воплей. Песики перегрызли всех разбойников, ибо те слабачье — Воины в основном, и притом стихийников только трое.

Я усаживаюсь в джип, устраиваясь поудобнее. Ломтик, высунов мордочку из тени, молча протягивает мне в зубах увесистый кошель — тот самый, куда шрамолицый складывал мои монеты.

Я раскрываю его — внутри монеты, и явно не только мои. Похоже, кто-то из разбойников таскал с собой общак. И теперь этот общак мой.