И опять, как говорится в народе, умная мысля пришла опосля. Это я к тому, что разговор у нас состоялся уже в Кремле, ближе к ночи. Что ж, к ситуации тоже нашлась подходящая народная мудрость — утро вечера мудренее — и с утра тёзка садился в «Волгу» ефрейтора Фролова в некотором предвкушении.
Доцент Кривулин тёзкиным предложением не сказать, чтобы так уж сильно вдохновился, но в проведении опыта отказывать не стал, что и понятно — уж быть назначенным крайним за неудачу с развитием этой стороны тёзкиных способностей у него имелись немалые шансы, а тут хоть какая-то, пусть и не особо великая, надежда, что такого поворота получится избежать.
К тому, что с первого раз у нас ничего не выйдет, мы с тёзкой были готовы. Тем сильнее стал восторг, когда именно с первого раза дворянин Елисеев шагнул из кабинета Кривулина в пустовавшую лабораторию, чуть не врезавшись в стол, заставленный химической посудой и непонятного назначения приборами. И какая, к чертям, разница, что лаборатория эта на втором этаже, а директорский кабинет на третьем, кому какое дело до длинного коридора, по которому надо идти до той лаборатории от лестницы, если за дело взялись такие титаны, как мы⁈ Даже Кривулин, и тот будто стал выше ростом, про сияющее лицо я уж не говорю.
Вторая и третья попытки телепортации тоже прошли с успехом, поэтому, когда на четвёртый раз у тёзки ничего не вышло, мы искренне удивились: да как так-то⁈ Дальше последовали ещё два удачных перемещения и три провала, на чём пустовавшие и не знакомые ранее тёзке помещения в главном институтском здании закончились, поэтому для продолжения опытов Кривулин привлёк чинов секретного отделения, вежливо, но с настойчивостью просивших обитателей различных кабинетов временно освобождать помещения и проводить ближайшие пять минут в коридоре или чуть больше в буфете. Какую причину таких своих действий называли секретчики, понятия не имею, но в Михайловском институте все уже привыкли их слушаться.
Благодаря такому расширению поля для экспериментов уже довольно скоро удалось разобраться в загадочном поначалу чередовании успехов с провалами. Есть, знаете ли, у человеческого мозга свойство уклоняться от ненужной, по его мнению, мыслительной работы, вот и тёзка несколько раз невольно схалтурил с подробным представлением пути к очередному пункту назначения, и представлял своё перемещение туда, не продумав предварительно нормальный для обычных людей способ движения. Да, соблюдение открытых нами правил требовало какого-то времени, но проходить маршрут мысленно всё равно же быстрее, чем его проговаривать или, скажем, рисовать на том же плане. В общем, соблюдайте, господа, технологию, и будет вам счастье! Я бы даже сказал, что не просто технологию, а аж прямо-таки технологическую дисциплину…
— Отлично, Виктор Михайлович! — как мы понимали, Денневитцу о тёзкиных успехах уже сообщили, так что встречал он подчинённого чуть ли не с распростёртыми объятиями. — Как скоро вы сможете телепортировать вместе с собой других людей в незнакомые помещения?
Да, похоже, степень необходимости таких действий у надворного советника уже приближалась к высшей точке. Что же, чем порадовать начальника, у дворянина Елисеева не то чтобы уже и было, но и каких-то препятствий к тому мы с ним не предполагали.
— Опыты можно будет провести хоть завтра, Карл Фёдорович, — доложил тёзка, — но лучше бы сразу проводить их с теми же людьми, которых я должен буду сопровождать уже в деле, — чёрт, а вот это зря… Не стоило дворянину Елисееву показывать, что он имеет представление о планах Денневитца, вот точно не стоило. Вряд ли оно ему понравится…
— Догадались-таки, — понять по голосу, сильно ли Денневитц недоволен, не получалось. Хоть разнос не устроил, и то радует. — Но вы правы, Виктор Михайлович, так будет лучше. Вот только проводить эти опыты вы будете не в Михайловском институте, а в Кремле.
М-да, кажется, Денневитца уже припекает. Раньше, помнится, он не шибко стремился расширять круг посвящённых в тёзкины возможности, а теперь уже и не пытается оспорить такую необходимость. Впрочем, цепляться за секретность надворный советник не перестал, раз назначил местом проведения опытов Кремль. Ну и ладно, отрабатывал же тёзка в Кремле телепортацию с Денневитцем и Воронковым «на прицепе», и отрабатывал успешно, почему бы не поступить так и сейчас? Да, с Эммой встретиться не удастся, так оно бы всё равно не вышло, раз тёзка отправлялся бы в институт не один… Как бы там ни было, следующим утром внетабельному канцеляристу Елисееву представили трёх чинов дворцовой полиции — вахмистра Чучева и младших унтер-офицеров Пронина и Дягилева. При стандартной невыразительной внешности, очень удобной для их службы, во всех троих нам с тёзкой не составило труда заметить внимательную цепкость, с которой они, будто скучая, осматривались по сторонам, а кажущаяся расслабленность движений выдавала в новых тёзкиных подопечных матёрых хищников, не тратящих силы попусту и постоянно готовых к броску. Мастера, в общем. Да оно и к лучшему, мы же понимали, что тёзке придётся переместиться неведомо куда и самому, а в такой компании это будет уж всяко безопаснее.
На отработку совместной телепортации между Троицкой и Комендантской башнями, к которой присоединился и титулярный советник Воронков, ушло почти полдня — дворянин Елисеев хотел быть уверенным, что в реальных условиях всё будет получаться как надо. А когда тёзка эту уверенность обрёл, последовал вызов к Денневитцу, где надворный советник и поставил задачу.
Предстоявшее дело призвано было завершить, наконец, историю неудавшегося мятежа, вовсе не закончившуюся памятным судебным процессом. Каким образом удалось установить, где и у кого хранятся компрометирующие материалы, с помощью которых заговорщики обеспечивали неуместную слепоту и безрукость многих из тех, кто должен по роду службы стоять на страже престола и отечества, Денневитц не говорил, а у тёзки хватило ума не спрашивать, однако же именно эта квартира, занимаемая отставным коллежским советником [1] Бакванским, личным участием в заговоре и мятеже не запятнанным, видимых связей с мятежниками не имевшим, а потому в поле зрения следствия до сих пор не попадавшим, и должна была стать нашей целью. В том, что залежи компромата так и продолжают храниться на квартире, а не переправлены куда-либо ещё, Карл Фёдорович не сомневался, не иначе, имея к тому серьёзные основания. Проводить полицейскую операцию обычным порядком Денневитц не хотел, поскольку имел сведения, что хранилище этих интересных бумаг заряжено горючими веществами, и справедливо опасался, что пока в квартиру удастся попасть, Бакванский успеет их уничтожить. Светошумовых гранат тут, к сожалению, ещё не изобрели, с другими методами дистанционного быстрого, но не смертельного отключения людей тоже было не очень, а тут, понимаешь, кстати подвернулся внетабельный канцелярист Елисеев со своими способностями. Уж очень хотелось Карлу Фёдоровичу ознакомиться с теми бумагами — прямо-таки заел, знаете ли, профессиональный интерес, и спалось ему плохо без них, и кушалось без особого аппетита.
К удовлетворению этого своего интереса Денневитц подготовился более чем основательно — на стол лёг план квартиры с обозначением и описанием всех её помещений за исключением тех, что занимала прислуга. Как к надворному советнику они попали, тёзке опять осталось неизвестным, зато тщательно их изучить и запомнить, чтобы сразу сориентироваться на месте, ему пришлось, как, разумеется, и его будущим сопровождающим.
Назавтра с утра группа в составе титулярного советника Воронкова, внетабельного канцеляриста Елисеева, вахмистра Чучева, младших унтер-офицеров Пронина и Дягилева перебралась в небольшой дом с мезонином в Дальнем переулке, поближе к цели — Бакванский занимал половину второго этажа доходного дома на Шаболовке. Подробным планом местности с обозначением того дома Денневитц дворянина Елисеева обеспечил, но тёзка пожелал провести и рекогносцировку на месте, справедливо рассудив, что в данном случае надёжность и уверенность намного важнее чистоты эксперимента. Надворный советник, хоть и думал минуты три, таковую рекогносцировку разрешил, так что мы с тёзкой совместили нужное дело с полузабытым уже наслаждением от гуляния по московским улицам. Ясное дело, одного тёзку не выпустили, и гулял он в сопровождении тех же унтеров, да рядом неспешно двигалась «Волга» с ефрейтором Фроловым, как бы сама по себе, безо всякой связи с неспешно прогуливающейся компанией.
