Возможность поговорить с самим Улитиным представилась уже назавтра, когда они пришли в гости. Правда, мы с тёзкой посовещались и решили пока не поднимать вопрос — для нас с ним принципиального значения он не имел, и вообще, самому тёзке интереснее было поговорить не с Улитиным, а с его женой, то есть со своей старшей сестрой, тем более, что повод для разговора нашёлся более чем веский. Но повод поводом, а поговорить с Ольгой получилось уже когда она с мужем готова была покинуть родительский дом.

— Лёля, ты бы Антона своего подлечила, — огорошил дворянин Елисеев сестру, едва начав разговор.

— Подлечила? — не поняла Ольга. — От чего⁈

— Точно сейчас не скажу, но, похоже, у него с ногами что-то не то, — не надо думать, что тёзка стал бездельничать на занятиях у Эммы после изменения характера отношений с нею, но при простом рукопожатии точной картины состояния зятя он увидеть не успел, а принудительно это самое рукопожатие продлевать ему не позволили правила хорошего тона.

— Я не замечала… И Антон не жаловался, — удивилась сестра. — А ты теперь и такое умеешь?

— Умею, — скромно признал тёзка.

— И что, тебе это дозволяется⁈ — удивление Ольги подскочило на запредельную высоту.

— Не мне одному, — ответил он. — С этим вообще теперь проще будет. Свободнее, то есть. Так что можешь не прятать свои таланты, а ежели что — звони прямо мне, у меня есть к кому обратиться, если сложности возникнут.

Ольга молча и до крайности выразительно посмотрела на младшего брата.

— Вот как даже… — выдала она после слегка подзатянувшейся паузы. — Спасибо, буду знать… А ты можешь как-то точнее сказать, что с Антоном?

— Могу, — на сей раз скромность ответа была явно показной. — Но мне нужно минут пять, может, и десять. Если увижу, что смогу исцелить, то и больше.

— Исцелить⁈ — говорить про удивление сестры в данном случае не приходилось, нужно было более точное определение её состояния, но, вот незадача, тут даже «обалдение» и «изумление» смотрелись не особо подходящими, а другие приличные слова на ум не приходили. — Что же такое с тобой происходит?

— Ничего особенного, просто научили, — если бы проводился чемпионат по притворной скромности, тёзка сейчас имел все шансы убедительно его выиграть.

— А меня научат? — загорелась сестра, но тут же и сдала назад. — Хотя что я… У меня же три из восьми, а не как у тебя…

— Я спрошу, — сказал тёзка. — Но это единственное, что могу обещать. Дальше, сама понимаешь, не от меня зависит.

— Спроси, — в голосе Ольги звучала надежда. — А с Антоном… Приходи завтра к нам? Сейчас-то, наверное, мы уже собираться будем.

Тёзка, разумеется, прийти обещал, но не завтра. Послезавтра подполковнику Елисееву надо было уже явиться на службу, вот под это младший Елисеев и решил подстроиться.

…Ничего такого уж страшного с городским секретарём не случилось. Да, увидел у него тёзка последствия давней травмы левого колена, но источником проблем эти последствия пока не стали. И уже не станут — дворянин Елисеев постарался на совесть. Ольга, пока брат занимался её супругом, сидела рядом, широко распахнув глаза и видно было, что ей стоило немалого труда не раскрывать рот, настолько она впечатлилась увиденным.

— Витя, но как⁈ Я что-то чувствовала, даже какое-то цветное мельтешение видела, но так… Не знала даже, что такое вообще можно! — восторженно затараторила она.

— Можно, как видишь, — с некоторым самодовольством, вполне, однако, оправданным, ответил тёзка.

— Я так, наверное, не смогу, — потянуло Ольгу в самокритику.

— Не зарекайся, — остановил дворянин Елисеев переход самокритики в самоуничижение. — Посмотрим. Я же обещал поговорить… Думаю, и на твоём уровне тебе можно помочь с развитием. Если Антон не против, — добавил он и вопросительно посмотрел на зятя.

— Антон, Витя говорит, что теперь уже можно не скрывать мои способности, — растолковала она мужу текущее положение.

— Раз так, я не против, — согласился Улитин, тут же проявив правильное понимание: — В Москву надо будет ехать?

— Я обещал поговорить, — повторил тёзка. — Пока именно поговорить, решение зависит не от меня. Если решение будет положительным, то да, в Москву.

— Хм, новые времена, стало быть… — оценил ситуацию городской секретарь.

— Они самые, — подтвердил тёзка.

Разумеется, посмотрел дворянин Елисеев и Ольгу, как до того родителей и Наташу, но все они оказались здоровыми, разве что у отца нашлись следы боевых ранений, какой-то опасности уже не представлявшие, но тёзка всё же немного, самую малость, и там подправил.

В оставшиеся дни главным тёзкиным развлечением стали обильные и разнообразные застолья. Так-то по нормам Кремлёвского полка кормили товарища сытно и даже вкусно, но с домашней едой всё равно же не сравнить. Я уже опасался, что скоро наше общее тело не поместится в мундир, но отпуск как-то быстро подошёл к концу, и обоим Елисеевым — стершему и младшему — пришлось вновь планировать операцию по маскировке способа убытия внетабельного канцеляриста на службу, и вскоре названный чиновник отзвонился Денневитцу, уведомив шефа о прибытии, а со следующего утра засел, по распоряжению начальства, за подробный отчёт о своём ученичестве у Кривулина и Кошельной. Эмма, однако, пока не считала обучение завершённым, так что к её и нашей с тёзкой радости дворянин Елисеев периодически отъезжал в Михайловский институт. Так прошло около недели, а потом…

— Похоже, Виктор Михайлович, напрасно я отпускал вас в Покров, — озабоченно выдал Денневитц, едва срочно вызванный тёзка переступил порог его кабинета. — У Дмитрия Антоновича плохие новости…

Новости у титулярного советника Воронкова и впрямь оказались плохими. Очень и очень, я бы сказал, плохими. В день возвращения тёзки из отпуска в Москве был убит некий господин Ноговицын. Пусть ни дворянин Елисеев, ни, тем более, я не были с тем господином знакомы, гибель добропорядочного гражданина от рук преступника — всегда плохая новость и сама по себе. Но если бы только это… Убит господин Ноговицын был недалеко от станции, куда прибывают автобусы с Владимирского тракта, и убит вскоре после своего выхода из автобуса «Владимир — Москва», на котором приехал в столицу. Дальше — хуже: убийце удалось скрыться. Но под занавес Воронков выдал уже совсем ни в какие ворота не лезущее известие: убитый господин Ноговицын, хоть и был постарше дворянина Елисеева, внешностью своей очень на тёзку походил.

Приехали, мать-перемать… Летнее-то покушение на тёзку до сих пор не раскрыто, а тут на тебе, ещё одно. Да ещё и удавшееся, пусть и не дворянин Елисеев погиб, а похожий на него человек — в случайное совпадение ни я, ни тёзка, ни Воронков ни на секунду не поверили.

— Дмитрий Антонович, а как вообще об этом убийстве стало вам известно? — заинтересовался тёзка. Кстати, да, вопрос более чем резонный. — Это же московской полиции дело, не дворцовой? И с моим делом вроде никак не связано, если не знать того, что знаем мы?

— У меня же связи с сыскной частью московской полиции остались, — хмыкнул Воронков. — Да и Карлу Фёдоровичу спасибо, из дворцовой полиции в московскую ушло отношение об уведомлении меня обо всех московских преступлениях, так или иначе связанных с Покровом. Вот кто-то из моих недавних сослуживцев и обратил внимание, что автобусы из Владимира в Москву именно через Покров идут. Пусть покойный Ноговицын и приехал из Владимира, а не из Покрова, убийце-то откуда было про то знать? Особенно при похожей на вас внешности жертвы?

Ну да, всё логично, не поспоришь. И сам Воронков, конечно, умён, спору нет, и кто-то из сыщиков не пропустил такую подробность мимо своего внимания, это они молодцы. Вот было бы с того нам с тёзкой легче… Но нет, кое-что хорошее, ну если применительно к убийству можно о хорошем говорить, Воронков заметил и с тёзкой своим наблюдением поделился.

— Смотрите, Виктор Михайлович, что получается, — говорил сыщик. — Заказчик преступления, надо полагать, остался тем же, но вот с толковым исполнителем у него произошло очевидное затруднение. Убийца мало того, что ошибся с жертвой, так ещё и само убийство исполнил не очень-то чисто. Свидетелей много, приметы уже известны, где его искать, сыщики определённое представление имеют. Не Голубок, знаете ли, совсем не Голубок.