Конечно священник его сразу узнал и подсел рядом.

— Прежде чем изложить дело, господин Ясютин, ответьте мне на пару вопросов, — сказал он.

— Охотно, Яков Иванович.

Это не вполне соответствовало истине. Следовало сказать «согласен», потому что особого желания отвечать на вопросы, Ясютин не испытывал.

— Ваш батюшка подданный Российской Империи, — начал Смирнов.

— Это так. Но он порвал с Родиной. А сам я родился на Уналашке.

— Вы православный?

— Нет. Я даже не крещеный. Вернее не крещенный по церковному обряду. Меня, как говорили, крестил обычный зверобой, сняв с себя нательный крестик и надев на меня. У нас с обрядами туго.

— Почему?

— Кто-то из наших православных, насколько я помню, писал в Петербург. Просили, чтобы прислали священника. Даже храм построили. Но ответа не получили и дело не сдвинулось. У нас есть православные, есть староверы, есть лютеране, есть католики. Католические священники к нам, впрочем, тоже не спешат. Им нужна земля и индейцы, они так привыкли вести дела. Но мы выкупаем клочки земли у племен, и не можем как кроль просто отписать территорию монахам. Вот так и живем.

— Любопытно.

— Я так скажу, — решил добавить Ясютин. — Кто первый догадается прислать священника окажется в выигрыше. Подумайте, ведь у нас люди простые. Они станут ходить в тот храм, который будет работать, просто потому что больше некуда.

— Как вы смогли найти подход к графу Воронцову? — неожиданно сменил тему Смирнов.

— Я предложил ему относитесь к нам не как к русским, что решили отделиться от Российской Империи, а как к людям, что устроили колонию на территории Испанской короны. Тем более что среди нас очень много выходцев из разных стран.

— Ясно. Чем я могу помочь?

— Граф Воронцов, насколько я знаю, часто встречался с Франсиско Мирандой, который когда-то служил при петербургском дворе. Граф поддерживал его чаяния относительно свободы испанских колоний.

— Допустим, — Смирнов нахмурился.

— Мне хотелось бы встретиться с ним, — сказал Ясютин. — И вы могли бы подсказать, как это можно сделать. Кроме того, мне бы не помешала рекомендация от кого-то из русского посольства.

— Вы ставите меня в щекотливое положение, Тимофей Федорович, — Смирнов наклонил голову вбок. — Я вовсе не посол и даже не советник.

— Мне не нужно поручительство для займа денег или чего-то такого. И не нужна протекция. Просто подтверждение, что я тот, за кого себя выдаю. И не обязательно письменная.

Переписку с Мирандой пришлось вести через мальчишку-посыльного. Испанский инсургент не желал приглашать Ясютина в свой дом и не желал встречаться в открытую. По всей видимости боялся недоброжелателей или тайных агентов испанского короля.

Наконец Миранда сообщил, что готов встретиться в кофейне Элизабет Батлер, известной так же как «Голова королевы» или «Финиш». Ясютин должен прийти туда один, а для опознания надеть красный шейный платок и заказать чашку кофе.

Репутация у заведения Батлер была мягко говоря не однозначная. Сама хозяйка некогда держала бордель, но затем сменила профессию. Не сказать, что на более респектабельную, скорее на более выгодную. Располагалась кофейня в Ковент-Гарден посреди многочисленных борделей, и являлась своего рода биржей блуда. Ясютин подумал, что в сущности все кофейни рано или поздно превращались в подобие бирж. Только одни занялись страхованием морских перевозок, а другие продажей любви.

Мода в Лондоне менялась стремительно. Всё что он прикупил в год приезда уже вышло из употребления. Парики больше не носили. Треуголки тоже. Фрак Ясютин не надел ни разу. Тут, правда, причина заключалась в ином — ему так и не пришлось нанести ни одного официального визита. Зато он неплохо укоренился среди коммерческого сословия. Встречи, консультации по торговле на северо-западном побережье Америки, закупка необходимых инструментов и литературы по заказам Складчины, тосты за процветание торговли.

Он выбрал тёмно-серые брюки, черный сюртук, короткий цилиндр, взял трость со спрятанным в ней стилетом. С трудом нашел среди вороха вещей красный шейный платок.

— Я выгляжу как француз-республиканец, — проворчал Ясютин, разглядывая себя в зеркало. — Парни, прихватите свои лучшие дубинки. Сегодня будет трудный денёк.

Кофейня занимала здание, похожее на павильон, в череде множества похожих павильонов, окружающих знаменитый фруктовый рынок. Кофе здесь не пользовался популярностью, так что заказ Ясютина сразу выделил его из основной публики, предпочитающей крепкое пиво или контрабандный женевер, или смесь того и другого.

Билли и Сэм вошли через несколько минут и уселись отдельно, словно и не зная его. Они заказали пиво и принялись громко спорить о достоинствах и недостатках американских фрегатов. Билли разыгрывал из себя скептика, а Сэм ярого патриота, считающего, что британским кораблям никакие иные в подметки не годятся.

Всего через пять минут, Ясютин не успел даже выпить кофе, к нему подошла молодая женщина. Не уродливая, не красивая, обыкновенная. Но без следов пьянства на лице, что уже отличало её от многих других. Она присела на свободное место и улыбнулась так, что со стороны могло показаться, будто они давно знакомы.

Ясютин невольно улыбнулся в ответ.

— Вы ожидаете мистера Эф Эм? — спросила она.

— Ожидаю, — кивнул Ясютин.

— Пойдемте со мной.

— Далеко?

— В Сохо. И скажите своим парням, чтобы оставались здесь.

Ясютин подал сигнал Биллу, мол всё в порядке и вышел с барышней на улицу.

— Кстати, меня зовут Энн.

— Тим, — ответил Ясютин.

Это он сделал напрасно. Гулящие девицы обычно не спрашивали имен клиентов, а клиенты не представлялись тем более. Однако, его провожатая и ухом не повела. Именем воспользоваться не пришлось. Всю дорогу женщина молчала. Они прошли с четверть мили по довольно опасному району и вышли к площади Сохо. Здесь тоже имелись бордели, но классом повыше. И один из них, расположенный в белом доме оказался конечной целью.

Никто не спросил их имен и причин визита на входе. Они поднялись по лестнице на второй этаж и вошли в комнату с довольно богатой обстановкой. В углу под балдахином стояла кровать с комом из простыней и одеял посередине. В центре комнаты стоял стол, заставлена всевозможными яствами. В одном из кресел сидел человек в сером распахнутом сюртуке, без парика, с короткими темными волосами на голове.

Американский инсургент любил пожить на широкую ногу. Он мог себе это позволить.

— Садитесь, сеньор, не стесняйтесь, — сказал он.

Энн сразу же исчезла за портьерой, оставив мужчин вдвоем.

— Для чего вы избрали такое место? — спросил Ясютин присаживаясь.

— Встреча с женщиной не вызовет подозрений.

Он был прав. В его возрасте походы в бордель не вызывали подозрений даже при наличии молодой жены. Господа, знаете ли, любят разнообразить жизнь.

— Здесь бывают важные люди, которые предпочитают сохранить инкогнито, поэтому заведение имеет множество отдельных входов и выходов. Это позволяет, когда надо оторваться от слежки, а когда надо, тайно встретиться с нужными людьми. За вами следили?

— С чего бы?

— За всеми следят, поверьте. Испанцы, англичане, американцы. Вы угощайтесь, чего так сидеть.

Ясютин взял яблоко и с хрустом откусил. В некотором смысле он завидовал Миранде. Тот был вхож к британским министрам, лордам, получал финансовую помощь от купцов и правительства. С ним носились, кто-то желая помочь освобождению испанских колоний, кто-то желая использовать против общих врагов. Миранде не хватало лишь независимой страны за спиной.

Ясютин же являл собой обратное явление. Он представлял территорию де-факто независимую, хотя формальная власть Испании пока мало кем оспаривалась. За ним стояла крупная торговая и политическая организация, тысячи людей. Но его не спешили приглашать в Форин-офис, жертвовать средства на борьбу или признавать статус. С ним встречались лишь клерки третьего ряда, которые не имели ни полномочий, ни по большому счету, разума, чтобы понять выгоду. Скорее всего дело заключалось не в Испании, а в Российской Империи, с которой Британия ссориться не хотела, используя как противовес французам в Европе. Да и сама Британия не оставила мысль завладеть Островом и северо-западным побережьем. Всё это создавало сложную обстановку для дипломатических усилий.