Пока Митя размышлял бриг выстрелил. Скорее предупреждая, чем стараясь нанести ущерб. Ядро отрикошетило от воды и выпустило пенистый султан в сотне саженей от кормы шхуны.

Тем временем там похоже заметили «Незевая», во всяком случае на гафеле грот мачты вспыхнул синим пламенем флаг с золотыми звездами, образующими знакомое всем (даже Сарапулу) созвездие.

— Наши, — прошептал Митя.

Преследовать их шхуну в этих водах могли только испанцы. У бостонских американцев с англичанами не имелось причин гоняться за кораблями Виктории, а все прочие нации вряд ли отправили бы на край света одинокий бриг ради подобной охоты. Конечно, всякое могло случиться, мало ли какой конфликт мог произойти в море? Промысел не поделили или пиратскую добычу. Но все же Митя был практически уверен, с кем им пришлось столкнуться. В конце концов, именно испанцы считают эти воды своими.

— Сарапул, Пулька, поднимайте орудия! — крикнул он с мачты. — Малыш, готовь Большую Медведицу!

Их сигнальный и салютный полуторадюймовый фальконет не годился для боя. Но внизу вместе с балластом лежали несколько превосходных двенадцатифунтовых карронад. Каждая весила по десять пудов, поэтому для подъёма потребовалось наладить таль.

— Шхуну под нашим флагом преследует бриг, скорее всего испанский, — сказал Митя помощнику, когда спустился на палубу.

— Мы собираемся вступить в бой? — поинтересовался Барахсанов.

— Вот именно.

— Как скажешь, шкипер. Позволю себе только напомнить, что мы не военный корабль.

Митя посмотрел на помощника. И пожал плечами. Его язвительность вероятно и стала причиной разлада с кланом Рытовых. Но Мите было наплевать. Лишь бы подшкипер выполнял свой долг и его приказы.

Сам он даже не сомневался, как поступить. Он помнил речь Тропинина на выпускном вечере Морского училища. Запомнил слово в слово.

«Мы не просто торговцы или шкиперы, мы хозяева Тихого океана! Мы не станем ползать перед азиатскими сатрапами подобно португальцам или голландцам. Мы и перед европейскими сатрапами ползать не будем. Торговля для нас инструмент созидания, процветания общества, а деньги не являются мерилом всего. У нас собственная гордость. И мы своих не бросаем. Это вбили в нас с детства. Об этом знает каждый шкипер или купец, каждый моряк или представитель Острова на чужбине. На преданность мы отвечаем преданностью. На вероломство — ответным ударом. Если кого-то из вас захватят, пленят, мы приложим все усилия для вызволения из плена. А если убьют, мы отомстим. Если надо мы даже начнем войну!»

Эти слова запали Мите в душу. Сейчас они звали его в бой.

На всякий случай он окинул взглядом команду.

До Сарапула, кажется, ещё не дошло. Пулька навидался на своем веку всяких битв и сейчас был спокоен. Малыш Тек волновался, но самую малость. Помощник взирал на все, словно сидел на заборе и схватка его не касалась.

— Корвет небольшой, — сказал Митя. — Вряд ли там серьезное вооружение. Скорее всего испанские шестифунтовки. Паруса прямые. Значит большая часть команды будет при пушках и парусах. На абордаж у них не останется сил. А о наших возможностях они не знают.

— Наши возможности это пять человек команды и пара карронад, — ухмыльнулся Семён.

Чёртово Рытовское семя!

— Не забывай о тех, кому мы идем на выручку, — напомнил Митя. — А у нас есть пушки, дробовики и гранаты. Для одной ошеломляющей атаки более чем достаточно.

Он развернулся и направился в казёнку.

— Для одной атаки? — донеслось в спину. — А дальше-то что?

Митя достал из тайника ключ и открыл несгораемый шкаф. Внутри находились три шестизарядных дробовика, патронташ со снаряженными картонными гильзами. Ещё двадцать зарядов уместилось в коробке. Рядом лежала связка фитилей. В коробке побольше в ячейках помещались девять гранат, размером и формой похожие на бутылки из-под виски. В горлышко требовалось вставить фитиль, а прямоугольная форма не позволяла гранате укатиться по палубе от места падения.

Митя решил использовать весь арсенал без остатка.

— И ещё сигнальные ракеты! — буркнул он под нос. — Не забыть про сигнальные ракеты.

Закончив с оружием Митя решил прилично одеться, чтобы не принимать бой (если тот вдруг произойдет) босым, в исподнем и в куртке на голое тело. Он заменил куртку футболкой патриотического синего цвета, надел штаны, повязал шейный платок. Бриться не стал, в море он не брился, а свою и без того жиденькую бороду укоротил только позавчера.

Митя появился на палубе, обвешенный оружием и лентами с патронами, как манекен в лавке Мемила. В руках он держал две коробки с боеприпасами, а подмышкой несколько сигнальных ракет. Барахсанова за штурвалом не оказалось. Оставив рулевым Малыша Тека, он забрался на салинг, чтобы уяснить обстановку. Не то, чтобы он ставил под сомнения выводы шкипера, но два глаза хорошо, а четыре лучше.

— Почему шхуна не привелась к ветру? — спросил он, когда вернулся на палубу. — Она оторвалась бы от брига. Может и не сразу.

Митя пристроил коробки рядом со штурвалом, подумав, протянул помощнику один из дробовиков.

— Скорее всего, они идут к островам, как и мы, — ответил он. — Или у шкипера там рандеву, а значит он рассчитывает на помощь, или же он надеется использовать тамошние коварные течения в проливах. Если знать, где и когда пройти, преследователя можно посадить на камни.

Помощник кивнул, неохотно признавая резонность аргументов. Митя принял у него вахту, отправив Малыша Тека за порохом, пыжами и фитилями, что хранились в небольшой кладовке в казенке. Сарапул с Пулькой между тем подняли из трюма обе карронады, связку ядер, банник, прибойник и прочие пушечные приблуды, после чего запечатали люк. Митя передал Пульке ещё один дробовик, а Сарапулу коробку с гранатами.

— Куда ставить пушки? — спросил Пулька.

— Хороший вопрос, — Митя задумался.

Его многое поражало во время учебы. Морское училище славилось тем, что давало всестороннее образование, не ограниченное лишь навигацией и навыками кораблевождения. Митю поразила, например, теория о том, что Земля по сути это расплавленный шар, покрытый тонкой корочкой тверди, вроде той, что появляется на расплавленном свинце или олове. И вот на этой корочке находится всё живое, все горы, все моря и океаны. Причем корочка подвижна, её края опускаются в расплав, в то время как другие возникают из огня, постепенно остывая, затвердевая. Сознавать, что под ногами тысячи верст жидкого камня было поначалу столь же жутко, как ощущать сотни саженей воды под килем при первом выходе в море. К науке, однако, быстро привыкаешь. Бесконечные пространства космоса, эволюция, прочие чудеса понемногу уложились в голове и перестали пугать.

Среди дисциплин, которые им преподавали, не последнее место занимала военная история с упором на стратегию и тактику морского боя. Казалось бы, зачем всё это обычному шкиперу? Но вот пригодилось же. На уроках, помимо прочего, курсантам рассказывали о распространённой хитрости, когда боевой корабль притворялся торговцем и подманивал к себе противника обещанием лёгкой добычи. Сейчас Митя собирался проделать прямо противоположное. Выдать обычную шхуну за вооруженный корвет.

— Нужно набросать на фальшборт мешковину и старую парусину. Набросать нарочито. Пусть выглядит так, будто мы прикрыли орудийные порты.

На само деле шхуна не имела орудийных портов в обычном понимании, так как не имела закрытой палубы. При необходимости часть фальшборта снималась ради стрельбы, а некоторые стойки были усилены, чтобы крепить брюк и выдержать нагрузку при выстреле. Но сходиться с противником борт к борту Митя все равно не собирался.

— На тот случай если обман не пройдёт, я хочу устроить на носу баррикаду, — пояснил он команде. — Поставим пушки там. Сарапул, Пулька, тащите сундуки из моей каюты. Синий окованный и простой не крашенный. Оба стоят у входа.