— Это так, — согласился Тропиин. — Кстати, наши разрывные снаряды не чета голландским или британским. Мы разнесем даже корвет при удачном выстреле. И это станет хорошим предложением, если деньги не заинтересуют султана Махмуда.

— Мы же не собираемся предлагать ему оперенные гранаты? — обеспокоился Раш.

— Нет. Но продемонстрировать их мощь будет можно. А султану мы предложим не гранаты, но защиту.

Все согласно кивнули.

— Голландцы вновь изменили тактику, — продолжил рассказ Тропинин. — Они попытались выжигать пиратские гнёзда, то есть нападать на их береговые базы. Проа обычно вытаскивали на берег и там они становились столь же уязвимы как выброшенные на сушу киты. Далеко не всегда операции заканчивались удачно. Проа стали оттаскивать подальше от воды, выводя за пределы действия корабельной артиллерии. Поэтому голландцам приходилось устраивать десанты.

— Бинтан, на который мы отплываем, как раз находился в руках воинов буги, когда его штурмовала голландская эскадра ван Браама — вновь добавил Мамун. — Успех ему обеспечили скорострельные двухфунтовые пушки и плоскодонные десантные лодки, с которых отряды пехоты быстро выгружались на берег. А также шпион по имени Даин, который выдал удобные проходы среди островов и расположение укреплений.

Имя шпиона прозвучало с явным презрением. Мамун словно вновь стал воином буги, а не торговцем, и пожелал поквитаться за предательство.

— Голландцы ушли оттуда из-за Французской революции? — спросил Барахсанов.

— Не сразу, — сказал Мамун. — Махмуд Риаят Шах нанял пиратов с Калимантана и они вышибли голландцев. Однако и самого султана тоже отправили в изгнание. Но их власть продлилась недолго.

— Да, голландцы вернулись, поставили крепость и связали султана Махмуда кабальными обязательствами, — подхватил Тропинин. — Вот тут подоспели европейские события. Французская революция перевернула шахматную доску. Перемены произошли в самой Голландии. Она стала Батавской республикой. Компания утратила влияние. А колонии лишились покровительства метрополии.

— Несколько лет назад Махмуд Риаят Шах восстановил свою власть, — сказала Галина Ивановна. — И теперь появилась возможность вступить в партию нам.

— К сожалению мы перестали отправлять корабли в Индию, а только они заходили в Таджунг Пинанг. Поэтому самых свежих сведений у нас нет. И это заставило беспокоиться уважаемую Галину Ивановну. Потому что англичане не дремлют и обязательно попытаются откусить кусок от голландской Ост-индии.

— Но вы не считаете это опасным? — спросил Митя.

— Я считаю, что они будут заняты более жирными целями — Явой, Суматрой, Калимантаном, а также Малаккой. На мелкие острова они обратят взор нескоро.

— Но я так не считаю, — возразила Галина Ивановна. — Потому что интересующий нас архипелаг запирает Малаккский пролив. Так что создание базы на одном из островов вполне логично и может стать первоочередной задачей.

Начальствующие поспорили. Митя не мог принять ни одну из сторон, потому что не обладал полнотой знаний, а звучащие аргументы были убедительны у обоих. Хотя на самом деле разногласий между ними оказалось не так много.

На прощанье Тропинин сказал Мите:

— Чтобы вы не услышали от меня ранее, господин Чеснишин, помните, что это очень важная миссия. Нас не пускают на рынки других стран. А внутренний рынок слишком мал. И мы видим выход в том, чтобы создать в Азии порто-франко. Это иностранное слово означает порт свободной торговли. Никаких ограничений, пошлин, монополий, таможни. Пусть все желающие приезжают туда торговать. Для этого нам нужен один из островов архипелага Риау. И хотя почти каждый остров на глобусе входит в чью-то сферу влияния, сейчас Европа втянулась в эпоху войн. Сферы будут перекраивать. Мы должны урвать свой кусок, пока есть возможность. Тем более, что мы не европейцы, мы не зависимы от их договоров и можем напрямую договариваться с местными властителями.

Отправление вышло шумным. Провожающих собралось наверное несколько сотен, всем хотелось посмотреть на красивую шхуну под парусами. Береговая команда отдала швартовы, а буксирный пароход компании Аткинсонов потащил «Незевая» к открытому морю. Гвардейцы выстроились на палубе, члены посольства стояли на полуюте, шкипер у штурвала, помощник у сигнальной пушки, остальная команда возле мачт и парусов.

Впервые «Незевай» поднял кроме «Большой медведицы» синий со звездой вымпел Морского резерва. Это придало действию особенную торжественность.

Гвардейцы нацепили красные плащи и выглядели на один манер, хотя все они вышли из разных народов трёх частей света. В одном строю стояли чукчи, салиши, русские, англичане — все рослые, как на подбор. Впрочем не как, а именно на подбор. И подбирал их лично полковник Раш. Он не желал ударить лицом в грязь.

А вот команда «Незевая» ещё не прониклась строевым духом, разве что ради праздника повязала синие шейные платки. В остальном оделись кто во что горазд. Куртки на голое тело, рубашки, футболки. Штаны у кого по колено, у кого до лодыжек; из парусины, из шерсти, из замши. Лишь шкипер и помощник носили чулки с башмаками, остальные шлепали по палубе босыми ногами. На голове шкипера красовалась потертая фетровая шляпа с загнутыми полями, Барахсанов предпочитал такого же фасона соломенную. Малыш Тек одевал азиатскую нон ла в виде правильного конуса, а Сарапул с Пулькой носили сшитые из войлока рыбацкие шапки и такую же нацепили на юнгу.

Со Старого форта ударила пушка, ей вторила пушка форта Сонги. Барахсанов ответил обеим салютом из фальконета. Наконец, порт остался позади, буксир отвалил, и шхуна оказалась полностью во власти океана и шкипера.

Ясютину пришлось покинуть Лондон и на время перебраться в Девоншир. Только оказавшись в Торки он подумал, что возможно зря оставил Марию в обители смога и преступности. Приморский городок выглядел чудесно, а здешний воздух отличался особой свежестью. С другой стороны, Ясютин приехал сюда не отдыхать, и весьма щекотливое дело могло подвести под монастырь всех, кто его окружает.

Некоторое время он раздумывал над данной идиомой. Монастыри не водились ни в Англии, ни в Виктории. В Англии их уничтожили, оставив лишь старые стены, как здесь в Торки, а в Виктории вовсе не завели. Больше всего его волновал вопрос, почему именно «под» монастырь. Содержались ли в монастырских подземельях заключенные? Или это было иносказание?

Впрочем на абстрактные темы Ясютин привык долго не размышлять, ему хватало и дел практических.

Куда бы не забросили его заботы, в какой бы дыре не пришлось остановиться, день он начинал с чтения газет. Впрочем на этот раз Ясютин поселился отнюдь не в дыре, а в самом центре города и свежие газеты в таверне «Корона и Якорь», что на Чёрч-стрит, подавали так же исправно как и завтрак, который представлял собой сваренный в свином желудке пудинг из каши, лука и потрохов.

«Лондонская газета» публиковала письмо из Вены на имя лорда Гренвиля, госсекретаря по иностранным делам. В нём сообщалось, что генерал Мелас в кровавой битве разбил войска Массены, взял двести пленных в том числе несколько офицеров из свиты прославленного французского генерала. Враг в беспорядке бежал и попал под огонь кораблей флота его британского величества. Генерал Кайм предпринял ночную атаку на французские позиции у горы Чени, взяв двести пленных и шестнадцать орудий. Пока австрийцы побеждали на суше, английский флот господствовал в Средиземном море. Вроде бы дела у союзников шли неплохо.

Расстроил Ясютина «Оксфордский журнал», который сообщал о распродаже картин из коллекции герцога Бедфорда (вига до мозга костей, непримиримого противника Питта Младшего, известного между прочим тем, что некоторое время жил ménage à trois со своим другом виконтом Мейнардом и его женой, а также тем, что ввёл моду на простую короткую прическу без парика и пудры — последнее Ясютин горячо поддерживал).