Внутренние комнаты не лучше, только стены у них наклонены внутрь.
— Спальни, — бросил я, после того как проверил четвёртую комнату подряд. Ничего стоящего, кроме старого сундука с кремовыми простынями.
— Для жриц? — спросила Дана, нырнув наполовину в сундук. Она копалась в тряпках, вытаскивая на пол всякий хлам.
— Может быть, — ответил я с ухмылкой. — После того, как тут всё развалилось, от этих комнат толку немного.
Я посмотрел на неё, как она роется в сундуке, и не выдержал. — Что ты, во имя грязных пальцев Велеса, там ищешь?
— Хм? — Дана нащупала дно сундука и задумчиво пробормотала: — Обычно что-то ценное, что могло сохраниться лучше остальных вещей.
— Драгоценности? — я бросил взгляд на коридор.
— Ткань, — Дана вытянула одну из простыней и довольно показала её мне. — Видишь? Нет ни плесени, ни дыр, — она показала на себя с ухмылкой. — Я отрежу боковину, закреплю веревочками, и вот тебе юбка. При свете будет блестеть, но не слишком бросаться в глаза. Отличный наряд для вечера.
Мне это показалось такой чепухой, что только покачал головой.
— Ты серьёзно? — я уставился на неё, но решил не углубляться. — Ну, ладно. Продолжим осмотр.
Дана вдруг прищурилась и, подмигнув, добавила:
— Если вдруг надумаю танцевать, знаешь…
Я закатил глаза и вытер пот с лица. Пока она там придумывала, я изучал стены. Иллюзия? Нет, Ворон предупреждал о таких вещах. Говорил, что если хочешь понять размеры, просто иди и считай шаги.
— Ладно, давай искать угол, — сказал я. — И продолжим проверять комнаты.
— Эх, это может затянуться на всю ночь, — фыркнула Дана, явно не в восторге.
— Работа есть работа, — бросил я через плечо. — Опусти голову и добивайся своего. Не отвлекайся.
Она ответила мне средним пальцем, а я усмехнулся.
— Вот именно. Ты только что доказала мою точку зрения.
Мы двинулись дальше, и Дана, тихо посмеиваясь, поспешила за мной.
— Ты просто придумываешь на ходу, — поддразнила она меня.
— Это называется быть гибким, — отозвался я.
— Ага, а большинство людей назвали бы это враньём.
Я улыбнулся и, глядя на стены, заметил:
— Внутренняя стена наклонена внутрь. Да, пирамида может быть наклонной, но её стороны образуют квадратное основание.
— Да черт возьми, откуда ты всё это знаешь? Я едва вижу на пять метров вперед! — пожаловалась она.
— Я пересчитал плитки, — ответил я, кивая на пол. — Здесь шесть у входа, а дальше шесть с половиной. Потом больше.
— Десять, — сказал я через сотню шагов, хотя коридор всё ещё не заканчивался. — Сколько комнат мы проверили?
— Больше сорока, — откликнулась Дана.
— Здесь не жрицы жили, — задумался я вслух. — Это были комнаты для рабов. Некоторые, возможно, имели чуть больше привилегий, но всё равно рабы. Тяжёлый замок, узкие стены, ни окон, ни украшений. Это больше похоже на тюрьму.
Я наклонился и присмотрелся к полу, где была заметна выпуклость. Пол весь изношен временем и множеством шагов.
— Но зачем им было столько пространства? — пробормотал я себе под нос.
И тут Дана внезапно остановилась, осознав, что я был прав.
— О, черт, — ахнула она. — А где же тогда все рабы?
Я встал, мрачнее тучи. Взглянул на длиннющий коридор, тянущийся вдоль пирамиды, и начал считать ячейки по сторонам, умножив на четыре. Поднял ногу и с силой ударил ботинком по кафелю. Глухой гул вернулся, как эхо.
Шагнул вперед и повторил.
— Огонь всё сжёг, — пробормотал я, прислушиваясь к звуку. — Урожай, растения, животные. Месяцами здесь жратвы не будет, если останешься.
— Они ушли. Жрица говорила, что они вернулись спустя годы, — вставила Дана.
— Жрица была изгнана. Извержение вулкана дало ей повод вернуться — жизнь-то ей спасли, — объяснил я, снова стукнув ботинком. Звук был другой. — Но люди остались. У большинства дома целы были, и еду они припрятали.
Дана ахнула, а я снова ударил. На этот раз из стены между двумя камерами донёсся лязг.
— Ты думаешь… — начала Дана, но я жестом её остановил.
— Что там?
— Клетка. В ней ничего нет. Ты выбрал пустую, — сказала она, надув губы. — Почему?
— Ни кровати, ни коробки? Ни мешка, ни раскладушки? В каждой камере хоть что-то было.
— Нет. Серьезно, можем уйти? Мне это место не нравится.
Не обращая внимания на её нытьё, я зашёл внутрь. Там, где изгиб коридора достиг пика, стояла клетка. Внутри стены сложены из гранитных кубов. Я уставился на стену, выходящую в коридор, и пнул один из кубов носком ботинка. Он щёлкнул и вылетел. Я наклонился, схватил его и услышал, как пол зашевелился — цепи и блоки пришли в движение.
— Твою ж мать! — ахнула Дана, стоя снаружи. — Ты, блин, обрушил пол! Ты серьёзно? Я ведь рядом стояла!
— Есть другой вход или выход? Что-то ещё? — Я удивился, но это было впечатляюще. — Лестница есть? — спросил я, глядя на разверзшуюся дыру.
— А что, откуда мне знать? Здесь темно, как в заднице крысы! — закричала она в ответ.
— Смотри! — рявкнул я и начал двигаться. — У тебя же камень света есть. Для этого я тебе его и дал!
— Ну да, — пробурчала она. К тому времени я уже был рядом с ней.
— Так-то, моя дорогая, — согласился я, глядя на лестницу, которая выглядела мрачно, но манила.
Штука прочная, подумал я, наступив на первую ступень и нагнув голову, чтобы не удариться. Фонарь держал перед собой. Шлем бы здесь не помешал, но в нём летом жарко, как в печке.
Это жаркое место. Может, за этими тёмными стенами пирамиды этого не скажешь, но оно так и есть. Не пустыня, конечно, но достаточно тепло, чтобы спрятать все неприятности в темноте. Оглядываясь назад, стоило больше света кинуть на эти узкие каменные ступени с наклонной крышей.
Четыре ступени ниже я провалился. Либо плитка разбита, либо кто-то решил сэкономить на материалах, но нога моя угодила в пустоту, и я инстинктивно полетел вперёд. Приземлился не сразу, а продолжил катиться, чертыхаясь, по этой проклятой лестнице, которая шла вверх ещё на добрых пятьдесят метров.
Если кто-то пытался бы раньше пройти здесь, живым бы не остался, чтобы рассказать об этом.
