Изувеченная сколопендра визжала, пытаясь вырваться из рук Закиры, но Закира методично укус за укусом поглощала её. Лицо её во время трапезы ничего не выражало, только из глас тихо скатывались слезы.

Томаш побелел как полотно и бросился в уборную, Фил тоже вскочил, но добежать не успел и стал испражнился прямо в кувшин. Меня и самого мутило, но я должен был досмотреть этот спектакль до конца.

Дожрав сколопендру, Закира снова накрыла клеть простыней и, щелкнув пальцами, убрала злосчастную клетку со стола.

— Я еще раз спрошу тебя, Рамир. Как ты мог заподозрить меня⁈ Зная, что мне приходится терпеть ради нашей любви.

— Именно поэтому и заподозрил⁈ От любви до ненависти один шаг, Закира. Мы оба уже не те, что прежде…

— Ты больше не любишь меня? — трагическим шепотом спросила Закира. — Может лучше было бы дать ему меня поглотить?

— Дело не в этом, Закира. Ты стала другой… — потупился Рамир. — И я теперь другой. Я не уверен, что мы вообще способны на чувства.

— Тогда зачем мы боремся? Зачем я делаю все это?

Закира опустила голову, волосы упали вперед, она закрыла лицо руками. Тонкие плечики меленько задрожали от сотрясающих тело рыданий.

Я поморщился, терпеть этого не мог, лучше бы еще сколопендру сожрала.

— Брось, Закира, ни к чему строить из себя романтическую дурочку, которую предал возлюбленный, — закатил глаза Рамир. — Мы с тобой оба знаем, что мы выше этих слащавых сказочек о вечной любви и преданности. Мы с тобой пожертвовали всем не ради любви, а ради власти и величия. И мы этого добились!

— Может ты и прав, — Закира оборвала свои притворные рыдания. — Наш султан был ничтожеством, который боялся собственной тени, и мы должны были ради величия великого Уруса сделать то, что сделали. Но это были мы! Ты и я! Если нас больше нет, и ты мне не веришь, то мы не сможем удержать власть!

— Я верю тебе, Закира, но я не был бы тем, кто я есть, если бы веру не подвергал сомнению. Ты сумела убедить меня в своей невиновности. И я прошу у тебя прощения за свои подозрения, — изрек Рамир. — Мы все вернем. Когда эти олухи, которых волей великой Амадей были направлены к нам, помогут нам исцелиться от проклятья! Мы вернем способность к страсти, а значит и возродится наша любовь. И тогда нас никто и ни что не остановит. Мы покроем нашим величием весь мир.

Закира подошла к Рамиру и села ему на колени. Он наклонился и поцеловал её, она ответила ему. Они целовались долго, но в этом поцелуи действительно не было ни огня, ни желания. Даже похоть не смогли пробудить эти вялые ласки.

Они еще немного посидели истуканами в деревянных объятиях друг друга. Пока отчуждение не вызрело в неловкость.

Первой не выдержала Закира, вспорхнула с колен своего холодного визиря. Рамир же не шелохнулся, продолжая глядеть в одну точку.

Закира подошла к графину и плеснула себе и ему в бокал чем-то красным. Я понадеялся, что это все же вино, а не кровь невинно убиенных младенцев.

— Я никогда бы не подбросила тебе бусину, Рамир, — она отпила от бокала и протянула его ему, он сделал глоток. — Ни за что не навредила бы тебе. Мы в одной лодке. Вместе начали и вместе должны закончить. Хотя бы потому, что иначе я останусь одна со всем этим. Что касается этих проходимцев… Все равно я им не на грош верю!

— Им и не нужно верить, Закира — их просто надо использовать, — отозвался Рамир. — Они болваны, но они нам нужны. Когда нужда в них отпадет, мы избавимся от них.

— Их все-равно нужно было проверить в первую очередь! — покачала головой Закира. — У них должно быть две бусины, нужно потребовать продемонстрировать их.

— Согласен. Я проверю их, Закира, сегодня за ужином. Но если бусины будут при них, то значит кто-то из гарема вышел из повиновения.

— Тогда они все пойдут на корм моим пташкам, — скривилась Закира. — Эти мерзавки совсем распоясались!

— Я предупреждал тебя, что страх — это прекрасное оружие в руках властителя. Но когда страх превращается в ужас, то это оружие оборачивается против него же.

— Оставь свои нравоучения, Рамир! — Закира осушила свой бокал. — Эти твари заслужили ужас. Почему должны страдать только мы⁈

— Мы должны быть осторожней и сдержанней. Тем более, в свете новых обстоятельств, — Рамир протянул Закире свиток.

Она развернула и стала жадно вчитываться в строки. Лицо ее по мере прочтения становилось все более злым. Дочитав, она швырнула свиток на пол и в бессильной злобе завопила, сжимая кулаки. Бокал в ее руке треснул и осыпался на пол мелкой крошкой.

У меня заложило уши, из носа хлынула кровь. Промелькнула мысль, что меня контузило. В глазах на миг потемнело. Зеркало подернулось дымкой, и все исчезло.

— Что⁈ Куда все делось⁈ Фил, нужно вернуть связь⁈ Срочно! — нетерпеливо потребовал я, вытирая нос рукавом.

— Мы, и так, слишком долго использовали зеркало! — возразил Фил. — Твой магический резерв исчерпан. Я думал, что ты понимаешь. Магия же не берется из неоткуда, она черпается из того, на ком завязан узел.

Фил говорил правду. Я был на полном нуле, как издохшая батарейка, уже побитая молотком, но все же нерабочая. Движения отдавались болью, мысли сдавливали череп стальным обручем, будто я ведро самогонки накануне вылакал.

Я даже не заметил, как меня высосало под чистую.

Надо было сразу сообразить, что меня используют, как ток для телевизора, так бы я хоть бы контролировал поток отдаваемой энергии.

Более того, так как моя магия ослабла наши соглядатели потихоньку стали просыпаться. У нас было еще пять от силы десять минут. За это время слишком много нужно было успеть сделать.

— Вы все это видели! Она съела сколопендру. Сколопендру, которая слопала до этого человека. Она людоедка! — поделился наболевшими впечатлениями Томаш.

— О, не напоминай, — побледнел Фил.

— Зачем она это сделала, Эрик? — потребовал с маня разъяснений Томаш.

На этот вопрос я и сам не знал ответа. Слишком странный способ был выбран, чтобы продемонстрировать свою преданность.

— Я похож на экстрасенса? — поднял бровь я, чем еще больше озадачил Томаша непонятным для него «экстрасенсом».

Я быстро пересказал Филу с Томашем суть разговора Закиры и Рамира.

— Черт возьми, Эрик, ужин через три часа, где мы возьмем бусину? — сразу же усек риски Томаш.

— Может подделаем с помощью магии? — задумчиво предложил Фил.

— Нет, — возразил я, — Рамир сразу распознает подделку. Это какие-то необычные бусины. Мы только выдадим этим себя.

— Тогда давайте скажем, что кто-то из нас бусину проглотил, так как не хочет продолжать близость с наложницей, — придумал Томаш.

— И этим кем-то будешь ты, — иронично хмыкнул я. — А потом, чтобы нас не разоблачили, ты взаправду проглотишь оставшуюся у нас бусину, после того, как мы ее покажем Рамиру.

— Ничего я глотать не буду! — буркнул Томаш.

— То-то же, — согласился я.

— И что тогда будем делать?

— Полагаю, что взять бусину мы можем только у наложниц в гареме.

— Но как ты собираешься туда проникнуть?

— Я что-нибудь придумаю, — пообещал я. — А сейчас всем нужно заткнуться и садиться за карты. Наши шпионы проснулись и вот-вот приступят к своим обязанностям.

Мы уселись за стол. Я невидящим взглядом смотрел в карты, при этом стараясь напряженно шевелить извилинами. Но мозг отказывал мне, готовя вместо решений, какую-то мало перевариваемую кашу, а тело упрямо расползалась в кисель.

Нужно было срочно восполнить свой магический резерв и восстановить физическую форму. Хорошо бы поспать хотя бы часок, но это в наших обстоятельствах было непозволительной роскошью, а вот поесть я вполне мог себе позволить.

Я отложил карты, подошел к двери и что есть мочи затарабанил по ней. Створки отворились на пороге появились хмурый делибаш. Я потребовал у него мяса. Делибаш угрюмо кивнул и закрыл дверь у меня перед носом.

Вскоре в комнату просочились нукеры. Они попытался объяснить, что скоро будет ужин, но я капризно потребовал нам мяса сию же минуту, и при этом тупенько пригрозил, что иначе мы всем расскажем, как здесь плохо обращаются с почетными гостями.