На несколько секунд повисла неловкая тишина. Видимо, в словах Рикардо хозяевам почудилась некая ирония. Впрочем, продлилось это недолго — шумно выдохнув, Синклер развернулся, с лязгом распахнул установленный на полу железный шкафчик и, вытащив из него нечто, завёрнутое в пакет, вытряс это «нечто» на стол прямо перед Ибаррой.

Пронзительно зазвенев, на стол выпало несколько металлических предметов. Мелочь, напоминающую покорябанные гайки и шплинты, Синклер собрал обратно, оставив лишь обтёсанную с разных сторон запчасть от какого-то механизма, и впрямь довольно похожую на цельнометаллический нож с неудобной ручкой и выступом в том месте, где ручка переходила в лезвие.

— Заточка, — мрачно прокомментировал Синклер. — Самоделка. Работяги и не такое выделывают, уж поверьте мне, я не только здесь работал. Главное — вовремя все эти поделки изымать, а если известно, чья игрушка — то и наказывать.

— А причём здесь ересь? — Ибарра склонился над заточкой, с любопытством её разглядывая. Интересно, от чего эта деталь?

— Да вы возьмите, не стесняйтесь. Господин Свенсон столько ею крутил, что какие-то следы искать уже бесполезно…

Ибарра осторожно взял деталь в руки. Если с расстояния она была похожа на какое-никакое изделие, то вблизи напоминала нечто, найденное на неолитической стоянке, настолько грубо была обработана. Неровности, кривые углы, заусенцы… Пожалуй, для обладателя заточка была опасна не меньше, чем для жертвы.

— Там, на ручке, — указал Синклер.

Ибарра всмотрелся в ручку. Кажется, часть царапин нанесена отдельно, чем-то острым, но крошащимся, под углом к основным потёртостям.

— Видите? Там то ли треугольник, как в обозначении «дельта», то ли криво процарапанная «А», как в «альфа»…

— Потрясающе, — отметил Ибарра, с трудом скрывая разочарование. — И как только вы это заметили? И — главное — как догадались, что это ересь?

— А никак, — поморщился Синклер. — И нашёл, и заметил, и догадался — господин Свенсон.

— Господин Свенсон очень наблюдательный! — подал голос Кляйн. — Очень! И видит то, о чём мы и не догадываемся!

— Спасибо за уточнение, господин Кляйн, — Синклер тяжело посмотрел на начальника. — Может быть, вы расскажете господину Ибарре, что здесь за ересь?

— О да, конечно! Господин Свенсон обратил наше внимание на то, что рабочие, вообще-то, букв не знают. А здесь явно буква «А», как в «альфа»! Получается, это специальный жертвенный нож для резни альф!

Ибарра, челюсть которого невольно отпала от подобной логики, растерянно посмотрел на поджавшего губы Синклера.

— Ну… вообще-то, буквы они частенько знают… — произнёс он. — И, кроме того, простейшие символы и пиктограммы не требуют знания алфавита. А уж социальные индексы — это то, что они видят постоянно. И почему сразу «для резни»? Может быть, хозяин ножа полагал, что владение им — это всё равно, что быть «альфой»?

— Господину Свенсону виднее, — развёл руками начальник Кляйн.

— А может быть, — продолжал Ибарра, чувствуя, как в него словно бы вселяется мелкий пакостный бесёнок, — здесь вообще другой смысл? Может быть, это специально так неразборчиво нацарапано, чтобы показать, что можно альфу с дельтой спутать?

Он осёкся, наткнувшись на взгляд Синклера — тот смотрел, тревожно прищурясь, и в глубине его глаз плескалась едва скрываемая ярость.

— Ибарра, вы что, издеваетесь?

— Да нет, что вы... Я просто пошутить хотел. Разрядить, так сказать, обстановку...

— Пожалуйста, никогда так больше не делайте. Это ни черта не смешно! Если господин Свенсон уцепится за такую идею, нас здесь просто размажут!

— Прошу прощения, — от неловкости Ибарра старался не смотреть на собеседников. — Я, действительно, хотел всего лишь пошутить. Ну да, вышло не смешно. Забудем?

Он положил нож на стол и подтолкнул его в сторону Синклера. Шахтный коп, нахмурясь, подобрал оружие, сунул в пакет, но не стал убирать в шкаф, а положил на угол стола, намереваясь забрать с собой.

— У нас тут многое совсем не смешно, над чем вы там у себя на базе потешаетесь, — пояснил Синклер. — Однако, прошу проследовать за мной.

Снова лифт, на этот раз уже другой, просторный, без стульев, более тихий и явно более бодрый. Ибарра невольно приложил руку к стенке, желая убедиться, что оттуда не идёт такого леденящего холода, как в лифте верхнем. Ну да — обычный холод металла, не в той степени, чтобы руки примерзали.

— Лифт внутри выработки? — спросил он.

— В некотором роде, — расплывчато ответил Кляйн. — Выработка имеет сложную схему ради сохранения целостности возникающей полости. Некоторые участки мы используем для перемещения отвалов, а их структура сильно рыхлее первичной породы, и, соответственно, имеет меньшую теплопроводность. Поверьте, господин Ибарра, мы относимся очень ответственно не только к вопросам безопасности, но и к вопросам бережливости. Ни одного кубометра ценной породы в итоге не пропадёт зря! Даже сам господин Мицуи выразил одобрение разработанной нами схеме выработки!

— Очень хорошо, — кивнул запутавшийся в его словах Ибарра, осознавший из всего сказанного лишь то, что в вопросах добычи господин Кляйн ориентируется куда лучше, чем в вопросах взаимоотношений с начальством.

Но из этого ведь, скорее всего, следует, что он обучался именно на горного инженера? А гамм такому не учат. Что же, получается, что Кляйн был всё-таки рожден уже с индексом «бета»? Да уж, как ни крути, а не особо-то он похож на бету…

Дальнейшему развитию размышлений Рикардо помешал дверной звоночек. Этот лифт прибыл куда быстрее — весь спуск длился не более пяти минут.

Они пересекли лифтовый холл, и углубились в слабо освещённый коридор, густо увитый трубами и проводами. Впрочем, и здесь идти пришлось недолго — уже через пару минут они вышли на тёмную короткую платформу.

— Станция грузопассажирского челнока, — пояснил Кляйн. — Труба транспортёра подачи ценной породы проходит чуть в стороне, параллельно, — зачем-то добавил он. Видимо, уж очень хотелось ему вновь перевести разговор в профессиональное русло, соскочив с неудобных тем дисциплины, преступности и ереси.

— Нам туда, — показал Синклер на дверь в торце платформы.

Комнатой отдыха оказался небольшой отрезок, то ли дополнительно пробитый в породе, то ли просто отрезанный от первоначальной длины платформы. Надо признать, что комната оказалась совсем не маленькой, как ожидалось после остальных помещений шахты, и была обставлена, по меркам «Седьмой», поистине роскошно. Большой стол, большой диван, несколько кресел, шкаф, холодильник… Металл стен скрывают тяжёлые портьеры, есть отопление, кондиционер, и даже душевая и туалет за матовым стеклом… Всё в хорошем состоянии, всё чистенькое — и Синклер, и Кляйн, столь органично выглядевшие в промзоне, здесь казались выходцами из какого-то рабочего гетто. Ничего удивительного, что они повадились сюда захаживать — это, пожалуй, самое комфортабельное место на всей шахте.

Единственный минус — в помещении слабо пахло горелым металлом. Но, судя по всему, этот запах тут везде, избавиться от него нельзя, разве что найти место, где он потише. Вот как здесь, например…

— Здесь удобно, — отметил Ибарра, осторожно присаживаясь на край дивана.

— Спасибо господину Свенсону, — повторился Кляйн, располагаясь в одном из кресел.

— А кто пользуется этой комнатой? — осведомился Ибарра, оглядываясь. — Уж, наверно, не для рабочих она предназначена?

— Совершенно верно, — подтвердил Кляйн. — В первую очередь это комната для наших дорогих гостей. Из руководства — господа Свенсон, Косински… Однажды даже сам господин Мицуи здесь остановился!

— Обычно он через верх прибывает, — пояснил Синклер. — Но там у нас всё скромно, вы же сами видели…

— Из инженерного состава — Морель, Ямада, Хартманн, — продолжал Кляйн. — Им тоже нравится наша комната, хотя и крайне редко бывают… Мы тоже иногда заглядываем, стараемся редко, чтобы не затрепать.