— «Скаженный…» — пробормотала Анна и уткнулась лицом в рукава, чтобы не расхохотаться на все предполье. Образы писем перед внутренним взором никуда не делись, но словно сдвинулись в сторону. — Прости. Прости, я прослушала. Что с кругами?

— Враг активно использует оккультные технологии, — охотно, но все так же тихо повторил кардинал. — Вполне может статься, что помимо колючей проволоки, пулеметных площадок и дотов нас ждут сторожевые символы или клипот-ловушки. Ты сможешь их ощутить?

Девушка снова кивнула и, подумав, уточнила:

— Это мой основной профиль. Нюх для пилота чуть не важнее зрения. Я же ту дрянь почуяла раньше, чем увидела…

Оживившись, Скорцени сверкнул белками глаз.

— Этот «запах»… Ты его узна́ешь?

Муравей добрался до вершины травяного стебля и неожиданно спрыгнул куда-то в темноту. Анна втянула воздух между зубами и в который раз утвердительно опустила голову. Почти одновременно с этим вдалеке прокричала ночная птица. Теперь улыбка подполковника напоминала девушке волчий оскал.

— Патруль прошел. Ну, как вы говорите, «с Богом». Deus vult!

***

Ночь длилась, и длилась, и длилась. В основном Анне приходилось лежать: в траве, в прибрежной грязи лимана, между витков колючей проволоки, на дне траншеи. Бойцов спецгруппы она почти не видела — те возникали, словно призраки, беззвучные, почти неощутимые даже вплотную, и пропадали во тьме. Один раз в десятке метров впереди раздался тихий, тут же заглушенный чьей-то бдительной рукой стон, и мимо проволокли тело в серой форме. «Еще одна похоронка. Но их сюда никто не звал. Я не должна их жалеть, но не могу перестать. Но перестану. Мы оплачем все смерти потом, когда победим». Братья молча кивали ей с треугольных страниц.

В какой-то момент девушка начала предугадывать тихие команды Скорцени. Похоже, неприязнь к «немцу» прошла, и ведьминская натура взяла свое: Анна настроилась. Настолько, что даже успела перехватить кардинала за локоть и указать взглядом вперед, на кажущийся безопасным спуск в распадок между поросшими кустарником всхолмьями. Тот замер в момент, а затем издал знакомую птичью трель. «Призраки» беззвучно образовали полукруг.

— Что там?

— Что-то… голодное, — Анна прикрыла глаза и сосредоточилась. — Но не то, что нам нужно. Просто сидит, ждет. Лучше обойти.

Бойцы переглянулись и снова исчезли. Подполковник дотронулся до ее плеча:

— Знаешь, я ведь слукавил тогда, в вашем штабе, — голос звучал глухо, скрипуче. — Я вполне могу представить себе, как вся эта мерзость творится людьми без участия черной магии, парапсихики или чаровства. Каждую ночь я вижу странные сны о том, что никакой Империи никогда не было, что Мировая Война далеко не первая, что я — я! — добровольно служу режиму Вождя, пусть того и зовут иначе, и за его спиной стоят совсем не колдуны и не темная потусторонняя воля. Быть может, это наказание мне за то, что я здесь не уберег...

Он замолчал, дотронулся до шрама и, пригнувшись, поманил ведьму за собой, в обход холмов.

Когда, казалось, должно было уже давно наступить утро, и словно лишь по недоразумению затянутое тучами небо оставалось черным, с флегматично рыскающими желтыми пятнами прожекторов, Анну вдруг скрутило. Она начала заваливаться в некстати ломкий сушняк, отчаянно замахала руками…

Пальцы, горячие и твердые даже через перчатки и ткань комбинезона, перехватили запястье, дернули. Скорцени замер, плотно прижав летчицу к себе, обежал взглядом окрест, потом вопросительно двинул подбородком: «Оно?»

«Оно», — взглядом ответила ведьма. Пояснений не требовалось. Спецгруппа в той же призрачной манере выросла из-под земли, окружив командира и одаренную. Ждали только направления и приказа.

Успев «закрыться» раньше, чем справиться с вестибулярным аппаратом, Анна осторожно «приоткрылась» обратно. Еще немного, еще… Вот. Дальний курган явно выглядел свежим, и несло оттуда так, что низ живота едва снова не заплело узлами. Широко раскрыв рот и медленно, размеренно продышавшись, девушка вытянула указательный палец. Большего и не требовалось.

Кардинал достал из-под балахона карболитовую коробочку с витым шнуром, прижал к уху, отогнул стальной усик, оканчивающийся темной бусиной. Летчица восхитилась: целая рация в таком маленьком корпусе! Скорцени тем временем подмигнул ей и громче обычного прошептал:

— Над всей Германией безоблачное небо.

Где-то вдалеке застрекотали моторы, зашуршали пропеллеры, заскрипело дерево фюзеляжей. Анна не могла всего этого увидеть, не могла даже почувствовать, но она знала: «Ночные ведьмы» вылетели на шабаш. Подполковник сложил устройство, убрал обратно за пазуху и ровно произнес:

— Десять минут. Вторая готовность.

***

Бункер сочился кровью. И жертвенной, и вражеской… и «своей». Спецгруппа оказалась выше любых ожиданий, даже выше всего того, что пересказывали об этих сверхчеловечески тренированных солдатах в рядах союзников. Но увы, порой неостановимая сила все же сталкивается с непреодолимым препятствием. Такое нашлось здесь, глубоко под землей Тамани.

Караул на входе, наверное, даже не заметил, как отправился к «древним германским богам» — или во что там верили эти парни с рунами на касках. Коридор за добротной дверью, вскрытой аккуратным подрывом, оказался один и почти не ветвился; зачистили его так же споро. А вот в облицованном кирпичом зале, куда пришлось спускаться по круговому пандусу, их ждали.

Похоже, насчет жертвоприношений угадали и особист, и кардинал. Вот только тела, лишенные vitae, не стали сжигать или скидывать в ров, пересыпая известью. Навстречу спецгруппе поднялась исполинская горбатая фигура, неуклюжая только на первый взгляд. В лучах нагрудных фонарей мелькнули перекрученные, свитые наподобие канатов конечности, разорванные и слепленные в противоестественном порядке торсы. Подполковник обнажил зубы:

— Fleischgolem! Achtung! Голем плоти! — последнее явно дублировалось для Анны. Впрочем, та и сама успела почувствовать извращенную не-жизнь в конструкте. Почувствовать — и заполошной синицей порскнуть в сторону. Такая махина была ей не по силам…

И, как оказалось, не по силам даже спецгруппе. Бойцы мелькали вокруг обманчиво медлительной туши, словно хорьки вокруг птичника, поливали ее свинцом из пистолетов-пулеметов и десантных винтовок, кто-то даже пустил в ход ружейный гранатомет… Но то одно, то другое человеческое тело в камуфляже отлетало к стене и замирало там навсегда. Голем же лишь скрипел подгнившими связками и не пропускал никого к себе за спину.

Поначалу оглушенная плотностью смерти на единицу времени и знакомой потусторонней вонью, Анна вдруг ясно увидела нити — они шли от чудовища дальше, в глубину зала. Она сосредоточилась, потянулась… И, укрываясь за опорными колоннами, кинулась к Скорцени.

— Он там!

— Кто? Где? — тот тоже нырнул за одну из опор.

— Там, дальше и глубже! Кукловод этой дряни!

К чести кардинала, пояснять не пришлось. Он рявкнул на латыни — Анна пожалела, что уделяла древнему наречию мало времени, — и тройка бойцов синхронно атаковала правый фланг конструкта. Тут же раздался жирный, мясной хряск: еще один труп повалился на залитый бетоном пол. Скорцени не дал этой жертве стать напрасной. Он сграбастал девушку за шкирку, рванул…

Пилотов ночного бомбардировочного обучали не только чуять врага без радаров, не только плести обереги от случайного близкого разрыва или заговаривать фюзеляж на крепость. Фирменный ведьминский «отвод глаз», как выяснилось, при должной тренировке выходило растянуть и на весь биплан, и даже укрыться им от случайного, пришедшего вскользь луча прожектора. В луче прямом становилось кислее, но были в полку виртуозы, которые умели надурить и его. Анна умела.

Еще когда она почуяла, куда именно ведут нити, направляющие неживую марионетку, в кончиках пальцев и на мочках ушей у нее закололо и заискрило холодом. А после рывка Скорцени девушка мысленно «щелкнула». Мир вокруг едва заметно помутнел, подернулся слабо уловимой даже для одаренного рябью. Подполковник перекатился, взял спину голема в прицел своей FG-42, повертел головой — и удивительно споро сделал правильные выводы.