- Да у тебя тут целая схема, Молот Ведьм!

- Всего лишь очертил район, где, вероятно, находится логово нашего малефика, - дернул плечом Курт. - Не очень-то он утруждает себя заметанием следов.

- Да, негустой улов, - согласился Ван Ален. - Хотя теперь-то, когда явился твой хвостатый, мы просто пойдем и прочешем весь тот участок частым гребнем.

- Не так просто, - разочаровал охотника Курт. - Макс, скорее всего, учует свежую кровь, но пролитую неделю назад не унюхает никакой ликантроп. Тут бы помог expertus соответствующго профиля, но на то, чтобы его дожидаться, у нас точно нет времени. Разумеется, весь этот участок мы осмотрим завтра днем. А ночью, если к тому моменту у местного отребья не развяжутся языки, будем патрулировать. Больше нам ничего не остается, только надеяться, что мы вовремя окажемся поблизости и Макс учует кровь. Учитывая, как любит развлекаться с жертвами наш малефик, у нас есть неплохие шансы успеть.

- Не слишком радужные перспективы, - поморщился Ван Ален.

- Какие есть, - покривился Курт. - Ты-то что-нибудь добыл?

- Битых два часа окучивал того зеленщика, - поморщился Ян. - Субъект в самом деле неординарный. Такой весь из себя праведный, богобоязненный, аж тошно делается. И в самом деле все обо всех знает. Поспрашивал я у него про город, про людей, про легенды местные... Ничего интересного. Никаких Крысоловов, спящих под церковью демонов и прочих страшилок. Городок скучный до отвращения. А между делом и про убитых спросил. И вот что интересно, Молот Ведьм: ни об одной из предполагаемых жертв я не услышал от него ни единого доброго слова. Кожевенник был богохульник и скупердяй - денег в достатке, а он жене на праздник нового платка не купит. Стряпчий, понятное дело, взятки брал. Торговка из рыбной лавки, само собой, тухлую рыбу продать норовила и на мессы по воскресеньям ходила через раз. Белошвейка, та и вовсе "всех достоинств, что кудрявая". Троих парней за нос водила да замуж не спешила, а в окошко к ней по ночам едва не все соседи лазали. Его послушать, так наш малефик избирает в жертвы самых закоренелых грешников, до кого может дотянуться.

Прежде чем Курт успел ответить, в дверях показался грустный и усталый Хагнер, подошел ближе и с виноватым видом сообщил, что ничего не вынюхал. Город как город.

- Не расстраивайся, Хвостатый, - хлопнул его по плечу Ван Ален. - Этот городишко только по воскресеньям в Содом и Гоморру превращается, а сегодня еще суббота. Вот завтра к вечеру пойдем нюхать - тогда старайся вовсю. Не учуешь - пиши пропало.

* * *

На воскресной мессе мысли Курта были далеки как от проповеди, которую читал щуплый седеющий священник, так и от благочестия как такового. Бруно неоднократно пенял ему за подобное небрежение, однако на текущей стадии расследования майстер инквизитор был все еще более склонен думать о земном и насущном, чем о вышней благодати. Пропуская мимо ушей монотонную речь святого отца, он украдкой разглядывал своих соседей, гадая, нет ли среди них искомого малефика, его жертвы, а то и их обоих. Тут ведь едва ли не весь город собрался. Быть может, вот тот мужик с пудовыми кулаками по ночам пытает и убивает людей? Выражение лица у него, по крайней мере, такое благостное, что за ним самое место скрываться лютой ереси и малефиции. А может и не он, а тот, что сидит на пару рядов впереди. Выражения лица не видно, но уж больно руки нервные, будто в церкви ему неуютно и противно. А вон та сидящая чуть наособицу молодая девица - не самая ли завзятая грешница в городе? Не ее ли положит на алтарь местный искоренитель порока? В брошенной полушутя версии Ван Алена могло и в самом деле что-то быть. Впрочем, в том ключе, в каком высказывался зеленщик, можно рассказать о каждом человеке; Курт был весьма невысокого мнения о моральных качествах обывателей, особенно в деревнях и мелких городишках.

У него даже мелькнула мысль после проповеди выйти к кафедре и предупредить всех, чтобы приглядывали друг за другом, а в особенности за одинокими соседями; но по здравом размышлении от этой идеи он отказался. Толку будет чуть, а паника ничему не поможет.

Церковь Курт покидал мрачным и нисколько не просветленным. А ближе к вечеру получил долгожданную весточку с местного дна. Какой-то оборванец принес записку для майстера инквизитора и умчался прежде, чем его успели разглядеть.

- Давай сюда, - велел Курт трактирщику.

На засаленном клочке бумаги были криво нацарапаны всего два слова: "Клаус Краут".

- Что там, Молот Ведьм? - полюбопытствовал Ван Ален, заглядывая через плечо.

- Имя наводчика, - он показал записку. - Интересно, кто это?

- Так это ж тот самый зеленщик! - восхитился охотник. - Вот шельма!

- Зар-раза! - припечатал Курт. - Макс, за мной! Ян, где он живет, знаешь? Веди.

* * *

Дом зеленщика оказался заперт и пуст. Опрошенные соседи припомнили, что Краут был на обедне, он вообще никогда не пропускал воскресных служб, очень набожный человек, требовательный к себе и другим. С тех пор дома он не появлялся.

- Троих из шестерых убитых в последний раз видели в воскресенье в церкви... - задумчиво протянул Ван Ален. - Это, часом, не священник местный развлекается?

- Зараза... - снова простонал Курт, хлопая себя по лбу. - Макс, ломай эту дверь к хренам! Живо!

- Эй, Молот Ведьм, ты чего? - опешил Ван Ален. - Ты свихнулся или...

Дальнейшие предположения охотника утонули в грохоте слетевшей с петель двери. Хагнер не привык переспрашивать, когда ему приказывали вышестоящие.

- Либо зеленщик и есть малефик, либо он - последняя жертва, - коротко бросил Курт, приступая к обыску дома. - Малефик заканчивает ритуал и заметает следы. Краут - если это не он режет эбингенцев - единственный, кто мог бы нас к нему вывести. И если мы не поторопимся, то именно так все и случится. Макс, помнишь участок, который я вчера обвел на карте? Дуй туда и ищи. Крики, запах крови, горячего железа, жженой плоти... Без крайней необходимости один не суйся, но помни, что важнее не дать убить жертву, чем сохранить малефика. Ян, останешься со мной. Быстро осматриваем дом и бежим следом.

Хагнер кивнул и выскочил на улицу. Следователь и охотник разошлись по дому.

На первый взгляд обиталище зеленщика ничем не отличалось от домов обычных горожан. Разве что некоторая утварь выглядела поновее и побогаче, чем ожидаешь найти в доме человека подобного рода занятий.

- Дьявол и святые угодники! - раздалось из кухни, куда несколько минут назад ушел Ван Ален. - Молот Ведьм, погляди-ка, что я тут нашел!

Курт вышел на кухню и присвистнул. Под одной из досок пола обнаружился тайник с золотыми монетами, какими-то украшениями и серебряной утварью.

- А внакладе-то добрейший и благочестивейший зеленщик не оставался... - с непонятным выражением протянул Ван Ален.

- Воистину безграничны лицемерие и алчность человеческие, - вздохнул Курт. - Пошли отсюда, Ян. Какой бы кары эта тварь Божья ни заслуживала, пусть примет ее не из рук малефика.

* * *

Когда они добрались до предполагаемого района проведения ритуала, уже стемнело. Макс понуро бродил по пустеющим улицам, несмотря на довольно теплую погоду, надвинув капюшон плаща по самый нос. Подойдя ближе, Курт понял, почему: лицо парня сейчас с большим трудом можно было назвать человеческим. Подбородок оставался прежним, а вот нос вытянулся, почти превратившись в волчий. На приятном и открытом человеческом лице влажный волчий нос смотрелся диковато, но следователю сейчас было не до того. Он лишь отметил про себя, что со времени их последней встречи Макс поднаторел в обращении со своей второй натурой.

- Ничего, - хмуро доложил он. Голос звучал непривычно гулко, будто с подвыванием. - Обычные люди, обычные дома. Горячее железо - разве что котлы в печках.

- Во дворы забирался? К сараям и задним дверям подходил? Вряд ли он станет разделывать жертву прямо в комнате, позволяя ей вопить на весь квартал и рискуя быть увиденным в окно.