- Скажем так, "ребенка" не "отмыли" до конца, - улыбнулся в ответ Молот Ведьм. Собеседник ему определенно нравился. Чем-то он располагал к себе, несмотря на сходство с когда-то упокоенным стригом.

- И то верно. Сито, оно же тоже с прорехами бывает. Но хлеб от этого хуже не становится - наоборот, один знахарь в моей родовой деревне советовал добавлять в опару немного отрубей. От того кишкам польза, так он утверждал. Я пробовал, кстати - вкусно.

- Сами хлеб печете? - сделал вид, что изумился Курт. Фолар рассмеялся.

- А я не похож на пекаря? Нет, в наших краях мужчина и крестьянствует, и воюет, и по дереву работать должен уметь, и на охоту ходить. Так-то, конечно, есть и дворня, и хозяйством обычно жена занимается...

- К вопросу о женах, - аккуратно вклинился Гессе. - Мне так и не сказали, в чем проблема.

Это было чистейшей правдой. Знаменитый на всю Империю (и, как выяснилось, далеко за ее пределами) следователь Конгрегации первого ранга с особыми полномочиями битый час пытался расколоть собственное начальство. В ход пошли все допустимые в той ситуации приемы: вопросы прямые, вопросы окольные, лесть, шантаж, угрозы - ну, насколько можно было угрожать мессиру Сфорце в принципе. Бруно в ответ только укоризненно вздыхал, а Его Преосвященство ехидно ухмылялся и предлагал смирить нетерпение: "На месте узнаешь". До "места" снедаемый любопытством дознаватель решил не ждать...

Боярин посмурнел.

- Не могу о том говорить, майстер инквизитор. Князь строго наказал - ни слова до вашего прибытия. Клятву я принес, на Писании слово давал.

- К слову, вы же крещеный? - уточнил Курт. Собеседник кивнул. - А как вы сами относитесь к тому же деревенскому знахарю? И как in principium (прим.: в принципе (лат.)) у вас дело обстоит с...

- С колдунами да ведьмами? - подсказал боярин. - Да нормально, нешто. Ежели потраву на скот не наводят, людей не травят, нечисть всякую на крестьян не науськивают, так и не трогаем. Архиепископ, конечно, зубами скрипит и требует гнать всех волхвующих да чудодействующих взашей. Но князь, с господским советом посовещавшись, повелел так: кто крест православный поцелует, крещение примет да клятву даст не вредить люду христианскому - тех и не трогать совсем. За остальными же следить пристально, но без причины не обижать.

Гессе восхитился.

- А народ как реагирует?

- А как он может реагировать? - пожал плечами Фолар. - Люди всегда побаиваются того, чего не понимают. Но коли живот скрутит - бегут сначала к ведуну, а потом уже свечку за здравие ставить. Traditio! - щегольнул он знанием латыни, и майстер инквизитор снова улыбнулся.

Выехали действительно поутру, довольно рано. У боярина была с собой вполне неплохая карта, на которой Курт увидел отметки, сделанные углем - судя по всему, места для привалов и ночевок. Похоже было, что новгородцы привыкли к дальним походам: сумки на лошадях были собраны умело, запасные кони ухожены и спокойны, передвигался караван неторопливо, но ходко. Все были вооружены, но сталью не звенели и напоказ не "светили".

Вообще со стороны отряд можно было принять за банду наемников, если бы не достаточно четкая дисциплина. Молот Ведьм обратил внимание, что между собой воины шутят и даже порой подкалывают друг друга с обычным солдатским юморком - судя по выражениям лиц, - но стоило боярину отдать какой-то приказ, как исполнялся он немедленно и со всем старанием.

- Застоялись парни, - делано ворчал Фолар Ингварович. - Соскучились без дела, вот и задираются. Даже походы по девкам не помогли.

- А как сговаривались? Они что, все владеют хохдойчем? -интересовался Курт. Боярин отмахивался.

- Нет, хорошо умею в языки только я. Ну как хорошо: отец в свое время нанял учителя из разорившихся немецких купцов. Сказал: твой прадед пришел на земли Новгорода, не зная местной речи, но закрепился и пустил корни. Я хочу, чтобы ты, сын, имел пред ним и предо мной преимущество. Латынь же изучал при церкви, там же и греческий. Торговлей ведь живем, надобно разуметь столковаться. А эти лбы только "пиво", "хлеб", "мясо" и "ты красивая" выучили, и то уже в пути, - заливисто хохотал он.

"Лбы", угадав, что речь идет про них, поддерживали веселье, но без подобострастия. Курт довольно быстро втянулся в походную жизнь, в размеренный распорядок смены пейзажей, городов, дня и ночи. Казалось, вся жизнь прошла в пути. Впрочем, именно так оно и было, по большому счету.

Проезжали города знакомые и не очень. Вот тут когда-то довелось ловить древнюю и зловредную ведьму, а здесь "малефик" оказался безобидным алхимиком-самоучкой, а вон там дух убитой жены являлся к мужу-изменщику... Историй на книгу хватит. А то и не на одну.

Курту неожиданно представилось девять (почему девять?!) пухлых томов, исписанных аккуратным, каким-то неестественным почерком, с лаково блестящими обложками, сделанными то ли из кожи, то ли из очень плотной бумаги... Видение промелькнуло перед внутренним взором и угасло. Майстер инквизитор было насторожился, но образы более не повторялись. Списав на дорожную усталость и убедившись, что "сигнальная" головная боль не спешит заявляться в гости, Курт выбросил это из головы.

Когда пошли совсем чуждые земли, народ в отряде подобрался. Фолар объяснил это тем, что в пределах Империи разбойнички если и пошаливают, то в меру, и довольно часто отправляются в петлю стараниями тех же конгрегатов. Сказывается распространенная практика различных управленцев всех мастей спихивать на следователей-инквизиторов преступления не только духовные, но и светские. В той же Польше или Великом Княжестве Литовском с этим были большие проблемы.

По пути княжеский посланец рассказывал о быте и нравах своих краев, о политическом устройстве, о том, какие обычаи чаще всего кажутся странными и необычными иноземным купцам, в частности, ханзейцам. Курт дотошно расспрашивал о деталях, которые казались ему важными и периодически аккуратно сворачивал на тему жены князя, но боярин так же ловко от темы уходил. Или, если расспросы становились совсем уж настойчивыми, прямо отвечал: "Не могу. Слово дал. Не велено".

Наконец боярин объявил, что они на землях Великого Новгорода. Воины повеселели и расслабились. Правда, однажды из леса навстречу выехала ватага совершенно бандитского вида, но Фолар переговорил с их предводителем, они похлопали друг друга по плечам, позубоскалили и разъехались, довольные друг другом. На закономерные расспросы Курта боярин легкомысленно бросил: "Ушкуйники. Княжьих людей, а так же тех, на кого князь укажет, они не трогают. Зато, если соберемся шведов, татар или там чудинов за брюхо взять - очень полезные ребята".

А через несколько дней караван выехал на берег огромного озера, больше напоминавшего море. Люди навстречу попадались уже постоянно, при виде боярина и его эскорта часто останавливались и снимали шапки. Лес расступился, пошли луга и деревеньки. Наконец, вдалеке показались белые стены, и Фолар, приподнявшись в стременах, махнул рукой:

- Ну вот мы почти и дома. Здравствуй, Новгород-батюшка. Встречай гостей!

***

"Византийские схизматики (прим.: Схизма - раскол в Церкви или иной религиозной организации), распространяющие свою версию учения, косились недобро, но работать не мешали. По приезде много пили - за встречу, как тут полагается. Было стойкое ощущение, что печень скоро отправится к Высшему Начальству, но обошлось..."

***

Князь оказался мужчиной крепкого телосложения, таким же светловолосым и сероглазым, как и его посланник. Вообще этот тип внешности в северных краях являлся самым распространенным, как успел заметить Курт. В обращении военный вождь Новгорода был прост и без лишних расшаркиваний протянул крепкую, мозолистую руку.

- Добро пожаловать в наши края. Как добрались, без лишних неприятностей?

Молот Ведьм пожал плечами и ответил на рукопожатие.