Предложение Петровича обернулось с другой стороны. Володя не думал о создании армии. А как еще назовешь отряд в четыре с лишним сотни умелых вояк, которых к тому же можно при необходимости подпереть еще парой-тройкой тысяч лесовиков. Ведь они не бросят своих.

— А вы сами почему не хотите навести порядок? — Осторожно спросил Володя. Лесовик не договаривал или хитрил.

— Мы-то, — Петрович почесал в затылке. — Ты пойми, юнош, мы ведь не вояки, не политики, мы простые работяги. Пусть нам и пришлось взять в руки топоры, а вместо хлеба и картофеля мы пожинаем орчью травку и самих орков. Не станем мы воевать с властью. Так, бунтануть сумеем. И все. А вы ребята шустрые, за вами как за стеной. И не жадные вроде бы.

— Ладно, Петрович, мы подумаем и завтра скажем. А то и сегодня к вечеру.

Из деревни Володя уходил задумчивый. Созревший вчера план навести порядок в Зоне, и показать лицо настоящего хозяина удавался с удивительной легкостью, словно все только и ждали когда он, Кудрявцев В. А., задумает поднять Ордена на недосягаемые высоты. Моторин изображал тривиального вора-мафиози, лесовики, задавленные им, рвались в объятия Ордена. Осталось узнать, как чувствует себя прежний мэр, ныне вытесняемый из сферы власти — полковник Безматерных.

Начальника УБ на месте не оказалось. Лейтенантствующий секретарь объяснил, что тот уехал на один из объектов. Возникла дилемма — плестись ли на оный объект или ждать. И то и другое обещало печальное будущее. Безматерных с легкостью мог поменять планы в связи с развивающейся обстановкой и поменять место рандеву. Или, по второму варианту, вернуться поздней ночью. А у него времени не вагон.

От размышлений по проблемам построения светлого общества его спас Безматерных, вернувшийся в Управление.

— Старый знакомый, — без особого восторга поприветствовал он Володю.

Полковник резко сдал, осунулся, как-то весь почернел. Его можно понять — из всевластного владыки города его сделали одним из обычных чиновников. Пусть и высокого ранга, но тем не менее.

— Как жизнь, — устало спросил Безматерных, прикрывая дверь кабинета.

— Живем, — осторожно сказал Володя. Полковник выглядел слишком уставшим, и он задумался, посвящать ли его в свои замыслы. А, была не была.

— Владимир Кириллович, как вам новый мэр? — Спросил он для начала.

— Человек, — не замедлил с ответом Безматерных. — Без особых вредных наклонностей. Поговорить приятно.

Володя, не скрывая, саркастически улыбнулся. Поговорить ему приятно. То и постарел чуть ли не на двадцать лет.

— Ты чего лыбишься, — построжел Безматерных, сразу превратившийся из усталого человека пятидесяти лет в грозного начальника УБ, под рукой которого сотни сотрудников.

— А мне Моторин совершенно не нравится, — решительно объявил Володя.

— Это твое личное дело, — отмахнулся Безматерных.- Мне вон тоже твоя язва Марина жить не давала и что, я ее расстрелять должен был?

— И я не собираюсь больше терпеть его, — не обращая внимания на язвительные слова собеседника, завершил мысль Володя.

— А ты говоришь Моторин… Что? — Лицо Безматерных вытянулось. — Ты в своем уме? Это же антигосударственный мятеж!

— Не волнуйтесь так, Владимир Кириллович, плохо станет.

— Иди ты со своей заботливостью! — Огрызнулся полковник. Издерганный за последние дни, он сорвался. Почти ничего не осталось от прежнего ироничного, спокойного начальника УБ, являвшегося эталоном спокойствия в городе.

— Владимир Кириллович, — проникновенно сказал Володя. — С государством я воевать не собираюсь. Не сумасшедший. Я хочу лишь поприжать одного чинушу, совсем зарвавшегося и блюдущего не интересы государства, а свои собственные.

— Но это же мэр! — Для Безматерных, прослужившего несколько десятилетий, уже одна мысль о применении силы против законного представителя власти была кощунственна.

— Ну и что? — Удивился Володя. — Подумаешь, птичка.

— Я в этом участвовать не буду, — объявил Безматерных, слегка поразмыслив.

Володя облегченно вздохнул. Он опасался, что полковник, повинуясь долгу, станет защищать Моторина.

— Я лишь прошу вас, товарищ полковник, не совершать необдуманных действий. Ну, заболейте, что ли.

— Я подумаю, — проворчал Безматерных. — Слишком много ты власти забрал, Кудрявцев, смотри, не гикнись вниз. — Предупредил он.

— Постараюсь, Владимир Кириллович, — пообещал Володя.

Оставался последний подготовительный шаг — собрать Орден и объявить о крутом повороте в их жизни. Шаг был продуманным, но все же определенный шанс сорваться в пропасть, не рассчитав крутизны дороги, существовал. Сбор меченосцев оказался трудным и весьма нервным процессом. Реакция на призыв Володи собраться почти во всех случаях одинакова — недоумение — ведь ты же командор, тоска — опять заседать, раздражение — никуда не пойду!

После пары встреч Володя перестроил тактику и сразу объявлял, что он назначает общий сбор. Попробуй открутись, если призыв к сбору равнялся жесткому приказу.

После двух часов хлопот ему удалось собрать коллег по клинку. Недовольная, гомонящая и отчасти задумчивая по поводу причин сбора аудитория смолкла едва появился Володя. Он выставлял караул с категорическим наставлением никого не подпускать, дабы никто из посторонних ничего не узнал.

— Господа, я собрал вас, чтобы сообщить пренеприятное известие, — начал Володя собрание знаменитой фразой из «Ревизора».

— Давай, — поощрительно крикнули из рядов оруженосцев. На крикуна обратило внимание сразу несколько рыцарей, и энтузиаст громких звуков постарался стать как можно незаметнее.

— Вчера нас пытались купить, — сообщил Володя, когда наступила тишина. Он вытащил из кармана пачку тысячных и продемонстрировал публике. — Это на мелкие расходы.

— Кто купил-то? — Удивился Петя Ромашин. Петя исполнял обязанности главного конюха. Хотя, боже упаси, сказать ему такое. Кроме меча Петя таскал орчью дубину и мог объяснить с ее помощью, что он лишь ухаживает за лошадьми и руководит небольшим коллективом из пяти человек. Лошадок у них к сегодняшнему дня завелось уже полтора десятка. И четыре из них были так ничего себе. На них можно было отправиться и в бой и Володя то и дело поглядывал в их сторону, представляя, как он на коне врывается в толпу орков… Пока это оставалось мечтой. И тактика Ордена не предусматривала конного войска. Да и убьют конягу сразу. Доспехи на них нужны и необучены лошади. Черт с ними.

Значит, Петя поинтересовался вещью, которая всем была ясна. Общаясь с лошадьми, Петя, похоже, сближался с ними по интеллекту.

Володя не ответил. Пете может объяснить сосед.

— Я, братья, не бросился на него с мечом. Пачкать еще благородный металл падалью. Моторин обрадовался, котлетку дал, — еще раз взмахнул деньгами Володя. — Принимать решение в одиночку я не хочу. Как вы считаете братья, подчинимся?

Шквал возмущения прозвучал в ответ. Иного Володя и не ожидал, но спросить все же следовало. У них же демократия.

Подождав несколько минут и выбрав момент, когда вопли слегка притихнут, он поднял руку и крикнул:

— Голосование!

Аудитория стихла.

— Кто за то, чтобы отказать Моторину?

В первых рядах, где сидели рыцари, взметнулся лес рук. Оруженосцы, лишенные голоса, внимательно смотрели на то, как решается их судьба.

— Кто против… воздержался. Ни одного человека. Единогласно. Теперь предстоит думать, как нам быть.

— Опять думать, — поднялся недовольный Леша Губанов. — Думай сам, ты командор.

— Точно, — раздались одобрительные выкрики. — Хватит болтать. Работай, Володя, а мы поможем.

— Спасибо за доверие, — с иронией поблагодарил Володя. Разочарования он не чувствовал. Орден одобрил его действия, а обсуждать всем колхозом дальнейшие действия ему и так не хотелось. Слишком много языков будет иметь секретную информацию, которая неизбежно доберется до Моторина раньше, чем этого хотелось. — Готовьтесь к боям, — посоветовал он, видя собирающийся расходиться народ.