– Мерикара, – согласился тот.

– Только вот как передать ей весточку?

Вид у Нефера был озадаченный, но Таита улыбнулся и дотронулся до талисмана Лостры, подвешенного к его ожерелью. Он закрыл глаза и вскоре, как показалось юноше, задремал. Старик точно знал, как его разозлить.

«Сдает наконец», – раздраженно подумал Нефер и собирался уже растормошить наставника, когда услышал в лагере голоса и поднял голову.

Мерикара вышла из своего шатра. До этого она явно спала, потому как лицо у нее было румяное, а на щеке отпечаталась складка подушки. Девочка потянулась и зевнула. На ней была только синяя льняная юбка, подол которой ниспадал ниже колен. Верхняя часть тела была обнажена. Нефер невольно изумился тому, как расцвели ее груди: они стали грушевидными, розовые соски гордо выступали вперед. Мерикара принялась спорить с дозорными возле ее шатра и говорила так громко, так что Нефер расслышал каждое слово.

– Я не могу уснуть и хочу прогуляться, – требовала она.

Стражник попытался остановить ее, но она тряхнула головой так, что волосы разметались по плечам.

– Нет, и не надо меня сопровождать, – отрезала юная царица. – Я хочу побыть одна.

Часовой не сдавался. Мерикара обрушилась на него:

– Не загораживай мне дорогу, дерзкий мужлан, или я пожалуюсь мужу.

Скрепя сердце, воин подчинился приказу и уткнул тупой конец копья в землю.

– Прошу, ваше величество, не уходите далеко! – взмолился он ей вслед. – И возвращайтесь поскорее! Если фараон узнает, то я легко отделаюсь, если поплачусь только своей жалкой жизнью.

Мерикара, не обращая на него внимания, поднырнула под коновязи и вышла через ворота в колючей изгороди, окружавшей лагерь. Она оглянулась только однажды, дабы убедиться, что никто из часовых не наблюдает за ней. Затем, словно по обговоренному заранее плану, направилась именно туда, где среди скудного пустынного кустарника лежали Нефер и Таита.

Нефер читал в ее зеленых глазах сосредоточенность, а на милом личике застыло напряженное выражение, как если бы она внимала музыке, слышной ей одной.

Когда она подошла на расстояние вытянутой руки, брат окликнул ее:

– Мерикара, не пугайся. Это я, Нефер.

Девушка вздрогнула, будто очнувшийся лунатик, и посмотрела на него. Затем ее лицо озарилось безграничной радостью, и она бросилась обнимать его.

– Погоди! – остановил ее Нефер. – Не выдай нас стражникам.

К его удовлетворению, она сразу подчинилась и замерла. Сестра всегда была умницей.

– Я крепко спала, но вдруг проснулась и поняла, что должна пойти в пустыню, – с трепетом проговорила она и огляделась. – В голове у меня словно заговорил кто-то и позвал. – Мерикара посмотрела на Таиту. – Это был твой голос, маг?

Потом она обратилась к Неферу:

– Дорогой мой брат, ты даже не представляешь, как не хватало мне тебя. Я думала, что ты умер, и горевала на твоих похоронах, посыпая голову пеплом. Посмотри, вот остались шрамы – я резала руки, оплакивая тебя.

– Я жив, Мерикара. Поверь, твоим глазам предстала не тень.

– Я знаю, Нефер. Всем уже известно, как ты увез Минтаку из Авариса в пустыню, и в глубине души я не сомневалась, что в один прекрасный день ты придешь и за мной. – Она улыбнулась сквозь слезы радости. – Я знала, что так будет.

– Да, мы заберем тебя с собой. Но сначала ты должна кое-что сделать, чтобы помочь нам.

– Для тебя и Таиты я готова на все, – охотно согласилась девушка.

Таита наскоро втолковал ей, что нужно сделать, и велел повторить. Она изложила все без ошибок.

– Ты умница, малышка, – сказал Таита. – Все поняла как надо. – Он вручил ей мешочек. – Вот порошок. Запомни, положи в каждый кувшин ровно столько, сколько уместится на твоем ногте.

– Сначала ты называешь меня умной, а потом все растолковываешь, как тупице, – буркнула Мерикара.

– Простите меня, ваше величество. – маг виновато поклонился.

– И так тоже ко мне не обращайся. Мне нестерпима мысль, что я замужем за этой скользкой змеей. А теперь, когда я знаю, что он собирается со мной сделать, эта мысль ненавистна мне еще больше.

– Тебе не угодишь, Мерикара. А теперь возвращайся в лагерь, пока охранники не стали тебя разыскивать.

Она быстро наклонилась и поцеловала Нефера в губы:

– Значит, до завтра, мой возлюбленный брат.

На следующий полдень могучая армия Египта встала лагерем у подножия высокого плато, обозначающего границу песков и засушливых территорий. Пустыня почти целиком осталась позади, назавтра предстояло подняться через перевал в более прохладные области, где оазисы отделял друг от друга всего день езды, где росли леса, зеленели поля и виноградники, а горные потоки не иссякали весь год.

Когда сопровождавшие царских жен воины стали разбивать лагерь, они обнаружили, что молодая царица Мерикара ведет себя надменно и грубо и совсем не похожа на добрую и обходительную госпожу, к которой они привыкли. Она потребовала, чтобы ее шатер установили поодаль от шатра ее сестры, царицы Хезерет. Потом последовал приказ переместить повозки с походной казной войска в узкое русло в двух сотнях шагов от основной стоянки. Напрасно командир стражников твердил, что дно из рыхлого песка и колеса тяжелых повозок глубоко увязнут в нем.

– Да пусть хоть совсем провалятся, – заявила Мерикара. – Мне до смерти надоело смотреть на эти уродливые колымаги и слушать мычание волов. Уберите их с глаз моих долой.

Военачальник прикинул, не стоит ли обратиться к фараону Надже-Кьяфану за подтверждением бессмысленного приказа младшей царицы. Но после подумал, что колонна растянулась по пустыне на четыре с лишним лиги. Чтобы добраться до фараона в голове колонны, потребуется час трудной скачки, и еще один тяжкий час уйдет на дорогу обратно. День выдался еще жарче предыдущих, и, кроме того, у него было назначено свидание с рабыней Мерикары, очаровательной маленькой черной нубийкой, знающей больше разных трюков, чем обезьянка фокусника. Он переместил повозки в русло и для очистки совести удвоил число охранников.

Добившись своего, Мерикара снова стала очаровательной девушкой, которую все так любили.

– Мне жаль, Морам, что я была так груба с тобой. Наверное, эта жуткая жара влияет на всех нас, – прощебетала она в присутствии воинов. – В знак примирения Миша принесет тебе пять кувшинов лучшего пива из моих личных запасов. Но убедись, чтобы его поровну разделили и среди твоих людей, поскольку я заставила их проделать лишнюю работу и доставила неприятности.

Миша, прекрасно сложенная служанка-нубийка с гордым станом и аппетитными ягодицами, принесла кувшины в палатку Морама. Воины выстроились в очередь за своей долей, призывая благословение богов на царицу Мерикару, и, припадая к сосуду с пенным напитком, пили за ее здоровье.

Пиво оказалось таким вкусным, что, вопреки данному Мерикаре обещанию, Морам выпил больше своей доли. Едва они с нубийкой остались в палатке одни, он набросился на Мишу. Та визжала и притворно сопротивлялась, но в итоге позволила ему задрать на ней подол и добраться до ее объемистых ягодиц. Те выпрыгнули из-под короткой льняной юбки, блестящие, как только что добытый антрацит, две колышущиеся окружности, две темные луны, к которым тут же прилипли жадные руки воина.

Движимый похотью, Морам взгромоздился на нубийку, но не успел совершить и дюжины размашистых толчков, как медленно повалился и уснул, не успев коснуться земли. Миша удивленно уставилась на него. За ее пока еще недолгую, но весьма насыщенную жизнь с ней не случалось ничего подобного. Морам издал храп, похожий на раскат отдаленного грома. Вскочив, девушка оправила юбку, сердито пнула спящее тело и вылетела из палатки. Часовой у входа в шатер царицы тоже спал мертвым сном.

– Все мужчины – свиньи! – объявила Миша на своем варварском наречии и снова пнула спящего, вложив в удар длинной и стройной правой ноги всю силу, которую могла собрать.

Нефер вел свой маленький отряд вниз по руслу пересохшей реки. Воины держались рядом с берегом, и мягкий песок заглушал звук шагов.