В поезде Клара думала о Делии. У нее возникли некоторые сомнения по поводу и самой девушки, и ее затруднений. В принципе, Клара была рада помочь ей, и кроме того, ей предстояло несколько других дел, а позже она собиралась побывать на званом вечере, поэтому ей не составляло особого труда заглянуть в отель «Мистраль». Но у желания помогать людям есть какой-то предел, и этого предела Клара уже достигла сегодня в разговоре с Кристал.

Клара изо всех сил старалась быть доброй. В последнее время мысли о доброте не покидали ее. Но вызваны они были не угрызениями совести. В ее семье упоминать об угрызениях совести не было принято. Ее учили неизменно быть доброй, тем самым платя несовершенному миру, который по какой-то неизвестной причине проявил доброту к ней самой. Но помнить об этом постоянно было не так-то легко.

И кроме того, само понятие доброты изменялось или приобретало новые оттенки. В детстве оно означало послушание, в школьные годы – целомудрие. Теперь, когда Клара перешагнула тридцатилетний рубеж, это слово означало милосердие и стремление помогать людям. Вместе с состоянием выросла и решимость Клары творить добро. Но ей пришлось признаться, что она отнюдь не добра по натуре, поэтому, когда ей представлялась удачная, не слишком обременительная возможность помочь ближнему, она делала это и всегда была готова съездить в Париж, чтобы поддержать какого-нибудь своего соотечественника. Кроме того, Клара была уверена в том, что она превосходная жена и счастливая женщина, нашедшая свое призвание, и потому в высшей степени достойная персона.

И конечно, ей нравилось бывать в Париже – но разве личные удовольствия и добродетель несовместимы? Этан-ла-Рейну была присуща роскошь в общем понимании этого слова, замок Клары мог находиться в какой угодно стране, а Париж с его желобчатыми фонарными столбами с позолотой и балкончиками с чугунным кружевом был олицетворением самой Франции и неизменно напоминал Кларе, что она пребывает не где-нибудь, а в самом восхитительном изгнании.

Конечно же, Серж – действительно добродетельный человек. Он жертвовал крупные суммы различным политическим движениям, хотя смутно представлял, в чем заключаются их цели. Клара надеялась только на то, что ее мужу не взбредет в голову помогать активистам Ирландской республиканской армии, настоящим злодеям, – белым, говорящим по-английски, но ведущим себя как террористы из стран «третьего мира».

Отель находился в незнакомом Кларе районе Парижа. На такси она добралась от вокзала до узкой многолюдной улочки, где на каждом шагу попадались ярко одетые африканцы и алжирцы, и разыскала отель «Мистраль» – безобразный, с пластиковой отделкой по фасаду и плакатом в окне, на котором перечислялись цены на номера с душем и туалетом и без них. Когда Клара спросила портье о мадемуазель Сэдлер, незнакомая девушка поднялась с клетчатого кресла в маленьком оранжевом, украшенном зеркалами вестибюле и направилась к ней, сильно хромая. Ее шатало, как корабль в шторм. Делия Сэдлер оказалась миниатюрной и хрупкой, словно крепости и жизненной силы многочисленного рода Сэдлеров ей уже не досталось. Бледная кожа, тени под глазами, встрепанные, негустые, вьющиеся рыжевато-каштановые волосы, очки в тонкой металлической оправе. Впрочем, любой человек после авиаперелета выглядит не лучшим образом. И все-таки Клара разглядела в облике Делии знакомые ей черты Сэдлеров. Она походила на братьев и сестер с их рыжеватыми волосами и большими, нежными карими глазами, но казалась их уменьшенной версией – Фрэнк и остальные были крупными, коренастыми людьми. Делия робко улыбнулась.

Кларе нравилось видеть знакомые лица – они пробуждали в ней ностальгию. Ей вспомнилось, как она болела за Фрэнка, который играл в школьной футбольной команде. Кем он был – центральным нападающим или защитником? А миссис Сэдлер любили за то, что на Хэллоуин она раздавала детям батончики «сникерс». Встречая жителей Лейк-Осуиго, Клара в который раз радовалась тому, что сама живет во Франции.

– Я – Делия, – сообщила девушка.

Делия не смотрела фильм, в котором снялась Клара. Сразу после съемок Клара вышла замуж и перестала сниматься в кино. Но лицо Клары показалось Делии знакомым.

Они обменялись рукопожатием. Клара предложила выпить где-нибудь кофе и поговорить. Заметная хромота Делии удивила ее. Она и не подозревала о том, что в семье Сэдлеров растет ребенок-калека. А может, хромота – последствие недавней травмы?

– У меня врожденный вывих бедра, – объяснила Делия, будто прочла мысли Клары, и та густо покраснела. – Рано или поздно мне сделают операцию. По-моему, врачи медлят только из-за моего возраста и страховки – других причин нет.

Кроме этого признания, девушка ничего не добавила: похоже, ее мучил страх. Клара попыталась ее отвлечь.

– Вам нравится во Франции? – задала она нелепый вопрос, когда они уселись за столик в соседнем кафе.

Делия размешала щедрую порцию сахара в своей чашке и неподвижно уставилась на нее, а потом подняла голову.

– Здесь замечательно. Меня ограбили вчера, как только я прилетела. Весь свой первый день во Франции я провела в бюро паспортов, а во второй увидела человека с перерезанным горлом.

– Простите. – Клара неловко засмеялась, сообразив, как глупо прозвучал ее вопрос, но тут же поняла, что это выглядит так, будто она смеется над убитым. – Прошу вас, расскажите мне все.

Выслушав рассказ Делии, Клара задумалась, не зная, верить ей или нет. Похоже, девушка что-то утаила.

Делия рассказала Кларе о том, что с ней произошло.

– Мы прилетели в Париж вчера утром, около семи. Мне совсем не хотелось спать. Я выспалась в самолете и потому чувствовала себя неплохо. Но похоже, я все-таки была не в себе, потому что даже не заметила, как у меня украли паспорт. Кажется, это случилось в поезде, по пути из аэропорта. Но я не заметила ничего подозрительного, никто не налетал на меня. Сначала я думала, что забыла паспорт в такси, но Габриель, мой деловой партнер, человек, с которым я прилетела, расплатился с водителем сам, так что мне не пришлось доставать бумажник. А потом выяснилось, что он тоже пропал – вместе с моим паспортом и всеми кредитными карточками. И эта кровь! Никак не могу забыть ее и широко открытые глаза мертвеца!

Итак, свой первый день во Франции – вчерашний день, пятницу, – ей пришлось потратить на заказ нового паспорта, а не на прогулки по Парижу. Предполагалась короткая деловая поездка, но Делия надеялась выкроить время и побывать в Лувре, а вместо этого целый день провела в американском консульстве.

– Габриель? Не знаю, как провел день он. Кажется, сходил в Лувр. Затем он зашел за мной в консульство и мы поужинали вместе.

Еще пропало ее орегонское водительское удостоверение, дилерская лицензия и абонемент на посещение бассейна. Ей следовало оставить все эти документы дома. Тревога нарастала, ситуация представлялась ей неразрешимой: денег нет, она оказалась узницей в отеле, перед глазами постоянно вспыхивает страшное видение – запекшаяся кровь и неподвижные глаза убитого.

– К счастью, я смогла аннулировать кредитные карточки – номера сохранились у меня в записной книжке. Но карточку «Виза» посылают только по постоянному адресу. Глупо, правда? Зачем нужны такие правила?

– А что случилось потом, утром? – спросила Клара.

Делия и ее спутник Габриель договорились сегодня утром встать пораньше, на рассвете. Они занимали отдельные номера. Делия проснулась, оделась и стала ждать, когда Габриель зайдет за ней. Из коридора послышались шаги и шепот: «Делия, ты готова?» Она тихо открыла дверь, чтобы не потревожить еще спящих людей, и выскользнула из номера. Ослепляющая любовь на время развеяла ее волнения из-за паспорта. Они часть ночи провели вместе – сначала оживленно разговаривали, а потом занялись любовью. В первый раз! Но рассказывать об этом Кларе Холли Делия не стала.

Габриеля Биллера интересовали географические карты, гравюры и рисунки. Делия объяснила Кларе, как она собралась в Париж вместе с Габриелем, как вместе они прокрались по отелю, вышли в утреннюю прохладу и зашагали по улице Дюэм к Блошиному рынку.