— Я слышал! — он не мог примириться с чудовищной правдой. — Слышал, как Снейп го... говорил Малфою, что он на стороне Волдеморта, что он будет только рад, если меня убьют!
— Конечно, — кивнул невозмутимо сеньор Росси, — что он ещё мог сказать?
— Н-но...
— Ты же сам поведал мне, что Северус убрал из головы воспоминания о вашем заговоре. Он в какой-то момент осознал, что не помнил достаточно многое, и, как я понял, у него не было времени, чтобы всё обдумать. А тут — его бывший, так назовём, товарищ со сногсшибательными новостями.
— Он был Пожирателем смерти!
— Это для тебя новость? — неожиданно совсем как Снейп изогнул бровь сеньор Росси.
— Нет, но... — Гарри осёкся и дрожащим голосом ответил: — Вы сказали, что не отвернитесь от меня, а сами...
— Я только хочу прояснить всё один раз и до конца, чтобы не осталось сомнений и недомолвок. Я знаю о Северусе то, чего не знаешь ты, и то, что он был Пожирателем... он именно что «был». Поверь, Северус не гордится этим.
— Тогда почему он так сказал? — спросил Гарри с обидой. Он уже и сам понимал, что произошло ужасное недоразумение из-за его поспешности и эмоций, но всё ещё силился найти какое-то оправдание себе, хотя бы какое-нибудь! Так страшно и больно было сталкиваться лицом к лицу с последствиями своих поступков.
Сеньор Росси ответил не сразу.
— Я не знаю, насколько я вправе раскрывать его тайны, но скажу. Я долго уговаривал Северуса уехать из страны, однако он не послушался. Упрямый он, как ты. А потом, как его патрон погиб, он всё равно решил остаться, искупать свою вину. И ради этого Северус должен был стать шпионом.
— Шпионом? — повторил Гарри, чувствуя, что всё внутри сжалось, замёрзло и покрылось толстой ледяной коркой. Шпионом, лазутчиком в стане врага... И, конечно, он должен был тогда изображать верность Волдеморту и его союзникам вроде отца Малфоя.
У Гарри буквально открылись глаза. Как будто сеньор Росси мощным прожектором осветил события последних дней и особенно вчерашней ночи. Стало ясно всё: почему Снейп прятал Гарри ото всех, почему не сказал правду директору, а выяснял его мотивы, почему притворялся — да, именно что притворялся! — перед Люциусом Малфоем... почему до этого относился к Гарри предвзято и в первую очередь перед слизеринцами, многие из которых были детьми Пожирателей, как Малфой! Почему профессор ничего не сказал? Ничего бы тогда не случилось! Гарри всхлипнул, и крупные горячие слёзы закапали на его одеяло и руки. Ну почему, почему профессор не объяснил ему сам, раньше?!
— А ты бы поверил? — неожиданно спросил сеньор Росси, и Гарри, подняв глаза, посмотрел на мужчину в растерянности.
Поверил бы он?
Успокоиться удалось, только когда прибежавшие медведьмы споили ему какое-то зелье. Гарри выпил его вперемешку со слезами и незаметно-незаметно, но мучительная боль, вина и стыд притупились, ушли как будто на второй план, а глаза начали неумолимо закрываться. Когда же Гарри вновь проснулся, сеньора Росси уже не было, в палату заглянула домовушка, одетая в маленькую медицинскую униформу, принесла ему завтрак и зелья. Завтрак! Гарри, оказывается, проспал целый день. После еды пришли здешние целители, не те девушки, что были вчера, а взрослые и почтенные маги, один из которых длинной седой бородой и седой же шевелюрой неумолимо напоминал Дамблдора — настолько, что Гарри опасался даже лишний раз пересекаться с ним взглядом. Колдомедики объяснили, что хотели его обследовать, чтобы окончательно развеять теорию о крестраже. Гарри смотрел на когорту почтенных магов — целых пять человек! — круглыми от изумления глазами, но, странно, совсем не испугался. Наверное, среди всех лекарств снова было то успокаивающее зелье.
— Простите, сэр, — несмело начал он, обратившись к тому из волшебников, кто стоял ближе и казался самым безобидным, — но у меня нет денег, чтобы заплатить за лечение.
Не то чтобы этот вопрос волновал его так уж сильно, но Гарри помнил, как ворчал дядя Вернон, когда пару лет назад Дадли сломал руку и вынужден был провести ночь в больнице. Дядя до самого отхода ко сну сетовал, что лечиться стало очень дорого, что врачи только и делают, что выкачивают деньги из несчастных пациентов. Они тогда чуть не поругались с тётей Петуньей, которая считала, что нельзя экономить на здоровье единственного сына. А дело происходило в родной Англии! Сколько же денег могло потребовать за лечение Гарри итальянцы, и подумать было страшно.
— Не волнуйтесь, сеньор Поттер, — белозубо улыбнулся тот, — ваше лечение уже оплачено.
— Кем? — спросил Гарри, хотя догадывался, что услышит в ответ.
— Сеньором Родриго Росси.
Тут на них сердито зыркнул тот седоволосый маг и неожиданно с сильным немецким акцентом потребовал закончить разговоры, потому что им пора работать. Над Гарри колдовали по-всякому, давали попить непонятные зелья, подносили и воздействовали на него разными артефактами, ничего особо не объясняя. Хотя между собой они общались довольно активно, но по-итальянски; может, понимай Гарри этот язык, у него не возникло бы ощущения, что ему ничего никто не объяснил. В конце, однако, все волшебники, придя к некоему единому выводу обменялись понимающими кивками, пожали друг другу руки, и тогда тот добрый на вид маг объявил, что никакого крестража в Гарри нет и в помине. Зато по поводу возникновения шрама и его реакции на определённого мага мнения у маститых целителей разошлись. Кто-то утверждал, что это след от движения рукой при накладывании заклинания Авада Кедавра: сейчас волшебнику, чтобы наколдовать страшное убивающее проклятие, нужно было только наставить волшебную палочку, а прежде было не так просто. Кто-то настаивал, что шрам является символом связи между убийцей и несостоявшейся жертвой, эдакое дальнейшее предупреждение (Гарри, несмотря на всю серьёзность ситуации, чуть не захихикал, вспомнив про рисунки молний и предупреждающие надписи на всяких электроприборах у маглов). Как бы то ни было, никакого отношения к крестражу шрам на лбу Гарри не имел. Директор Дамблдор ошибся. Гарри следовало радоваться, но ему было тошно, противно и больно, даже несмотря на зелье, и он понимал, почему сеньор Росси больше не хотел видеть его. После того, как Гарри осознал, насколько сильно заблуждался, как сильно поторопился с выводами и чего это стоило другим людям и Ликси, он и сам себя видеть не хотел.
Тем более удивительным для Гарри было то, что сеньор Росси снова посетил его в больнице, теперь уже не с врачами, а какими-то другими магами, но не менее важными. Он представил их как чиновников из департамента регистрации Ministero della magia. При них Гарри пришлось повторить рассказ о своих злоключениях практически во всех подробностях; он ожидал осуждения и презрительных взглядов, но вместо этого услышал:
— Поведанная вами история чудовищна, сеньор Поттер. Приговорить столь юного волшебника к смерти лишь потому, что один маг сделал неверный вывод и не удосужился посоветоваться с компетентными людьми, перепроверить свою догадку, услышать иное мнение... — Возглавлявший делегацию чиновников важный маг в строгой чёрной мантии, внешне очень похожий как на сеньора Росси, так и на профессора Снейпа, сокрушённо покачал головой. — Я согласен с вами, Родриго, мы не можем оставить несовершеннолетнего ребёнка без помощи. Министерство магии готово предоставить сеньору Поттеру и сеньору Снейпу политическое убежище и защищать их интересы от незаконного преследования британским правительством.
Гарри выдохнул с облегчением: он всё же очень боялся, что их вышлют обратно, а на родине не станут выяснять, крестраж он Волдеморта или нет, просто поверят Дамблдору, как уважаемому магу, на слово. Но облегчение продлилось недолго, потому что Гарри осознал — теперь он один в чужой стране, без денег, без поддержки, без знакомых, без... ладно, документы у него, наверное, будут, но всё остальное? Если бы пришёл в себя профессор, он наверняка бы что-то придумал, но сколько Гарри ни спрашивал приходивших к нему медиков и домовиков, ответ их не менялся: профессор до сих пор находился без сознания. Ох, да даже если бы он и был здоров, ему бы вряд ли позволили что-то сделать, он же Гарри никоим образом не родственник. Но, может, Гарри позволят жить одному? В родительском сейфе было полно золота, только сейф-то в Гринготтсе... Нет, наверное, ему всё-таки светит приют, или все же найдётся какая-нибудь семья, которая примет его? Но так когда она такая найдётся, а выписать Гарри должны были буквально на днях. Он всё допытывался у медперсонала, куда же ему дальше, что делать, но те только улыбались и щебетали, что не стоит волноваться, уже всё улажено. А как было не волноваться, если решалась его судьба? Отдадут Гаррикому-нибудь вроде Малфоя, и конец ему, никто не найдёт. Конечно, что взрослые вряд ли будут спрашивать его мнение, решая, с кем Гарри жить, но надеялся на Снейпа, а Снейп...
