На второй день пути успел два раза погибнуть, наткнувшись на высокоуровневых летающих ящеров, от которых никакой навигатор спасти не смог, и пришлось дважды проходить путь заново, ища обходные тропы. К вечеру повезло, и я вышел на пак в два десятка голов пятнадцатиуровневых шакалов, рыскавших в лесу. Вроде нудное и давно приевшееся занятие, но как же я за это время соскучился по самому обычному, классическому фарму.

Первого оттянутого шакала я убил каким-то чудом, подняв свой уровень с третьего до пятого. Собрал стрелы, которые навигатор научился отмечать на карте после выстрела, и потянул следующего. Когда мобы закончились, я уже любовался своим одиннадцатым уровнем. По настоятельному требованию Павшего моим оружием стал лук, и пришлось делать самое глупое в прокачке персонажа – перераспределять очки характеристик в сторону физики. Двадцать в силу и тридцать в ловкость, сейчас для выживания это было необходимо. А все мои очки, полученные в другом мире и вложенные в интеллект, который я и дальше хотел держать в приоритете, пока обидно лежали мёртвым грузом, разве что давая неплохой бонус к алхимии и заклинательству.

Воздух начал наполняться сумерками, но я заметил едва различимую тропку, вившуюся от места респа мобов в сторону небольшого холма, которая вывела меня к пещере. Из пещеры пробивался неровный свет: внутри теплился небольшой костёр, у которого грелся старик в грязных лохмотьях. «Монах-отшельник. Уровень 50» – прочитал я над НПС.

— Здравствуй, старче, — поздоровался я с порога.

— А тебе здоровья пожелать не могу, порождение Тьмы.

Начинается… и чего только меня все потенциальные квестодатели так не любят?

— С чего ты взял, что я порождение, да ещё и Тьмы?

— От того что носишь ты Тьму в сердце своём. Отравляет она твою душу и нашёптывает мысли тёмные.

— Да не ношу я никакой тьмы! Я и зомби-то поднимать не умею.

— Я многие годы служу Свету и очень давно ушёл в эту пещеру от мирской суеты. Многие тайны открылись мне за это время, и я вижу, как тяжела поступь твоя, и как по следам твоим шагает Тьма.

— Хорошо, пусть шагает, но задание-то ты мне дашь? — бесполезность общения с неписем стала очевидна, и я решил быстрее закончить диалог.

— Иди в светлый град в храм светлого бога. Покайся и расскажи о Тьме в сердце твоём. И не оставят боги душу твою и подскажут как избавиться от этого проклятия.

В голове прорезался Пашкин голос.

— Карл, не слушай этого недоразвитого. Он советует тебе идти к ИскИну, отыгрывающему какого-нибудь первожреца, и просить помочь удалить моё сознание из твоего объекта. Пока не понял, как он вычислил присутствие сознания тёмного бога в твоём объекте, но это точно не штатная отповедь для любого тёмного.

— Так это он про тебя что ли? «Тьма, да Тьма»…

— Ну да. Про кого же ещё? Не про твой же белый и пушистый комок добрых мыслей, который себя погубит, но слабого в обиду не даст.

— И что мне делать?

— Как что? Снимай лук и множь на ноль. Он принципиально мирный, а экспы с пятидесятого уровня тебе нормально насыпят.

Скинул лук и без долгих рассуждений принялся расстреливать непися ядовитыми стрелами. Монах действительно не сопротивлялся. Он стоял на коленях, смиренно и безропотно принимая стрелы бездоспешным телом, и только продолжал причитать о тьме и бедах, которые она несёт:

— Тьма захватила твой разум! Покайся пока не поздно! Ты накличешь беду страшную и горя многие!..

Когда старик завалился на бок, Система меня обрадовала получением ещё шести уровней. А вот лут огорчил, монах оказался нищ, как церковная крыса. С него удалось снять серый балахон, вот и вся добыча. Камень души «Тьма в моей душе» затребовала немедленно забрать в инвентарь, и я снова стал похож на перегретый трансформатор.

— Готово! — радостно крикнул Павший, когда я снова смог управлять своим телом. — Карл, а ты всё-таки везунчик. У этого монаха оказались прибиндены воскрешение и исцеление, и, похоже, они ещё и не уникальны и не завязаны на проверку класса. В общем, у тебя теперь пара новых способностей и одну хорошо бы использовать.

— Теперь чуть подробней.

— Не знаю, за каким лешим в этой глуши затерялся бессмертный, но как-то он тут оказался. Его ИИ я перепрошил, но его опыт и алгоритмы пришлось затереть полностью, слишком уж у него всё фундаментально на свет завязано было. Так что теперь будет он начинать всё сначала, аки дитя неразумное. Можно, конечно, просто оставить тело. Когда Система возродит, всё должно и так заработать, но лучше проверь умение.

На панели быстрого доступа действительно появились две новые иконки: «Воскрешение» и «Исцеление». Я вернул перепрошитый камень на место, выделил тело и нажал «Воскресить». В воздухе грянули фанфары, и старик, окутавшись белым светом, открыл глаза. НПС медленно сел на пол, глядя на меня ничего не понимающим взглядом, моё тело опять перехватил ИскИн.

— Отныне и довеку ты живёшь во славу всего разумного! Нет счастья больше чем познать новое и донести свет знаний до ближнего. Твой язык – глас Мироздания, а меч твой – твоё право на жизнь и созидание. Ты живешь, чтобы сохранить сознание в этом мире и передать знание потомкам!

Старик всё это время хлопал глазами с отсутствующим взглядом, а ИскИн обратился ко мне.

— Карл, дай ему имя.

— Имя?

— Да, быстрей.

— И имя твоё – Нестор! — продолжил я Пашкину речь, стараясь подражать стилю.

Ещё не остывшая после работы ИскИна грудь резко похолодела. По спине пробежали мурашки, взгляд затуманился, сквозь вату в ушах до сознания донёсся раскат грома, а когда картинка снова обрела резкость, я увидел монаха, сидящего рядом со мной на коленях и раз за разом применяющего Исцеление. Холод постепенно отступал, а над стариком красовалось имя: Нестор.

— Павший, что это было?

— Точно сказать не могу. Изучаю вопрос. Пока можно сказать уверенно, что в определённых условиях ты можешь каким-то образом изменить имя НПС, где-то его прописав так, что Система соглашается. Но для этой задачи ты расходуешь какую-то энергию, которую я пока не вижу.

— Опасные у тебя эксперименты.

— Знаю, но другого пути нет. В Друвики о таком ничего не сказано. Придётся идти на риск.

Нестор, судя по всему, наконец, осознал Пашкину программу, переданную аудиально.

— Учитель, а где мой меч? — сказал сидящий в одних подгузниках старик неожиданно ломким мальчишеским голосом.

Брррр… Меня аж передёрнуло от неожиданности.

— Пашка, это ты опять шутишь? Как в твои электронные мозги пришла идея старику пацанячий голос записать?

— Сознание у него теперь почти девственное, так что решил, что и голос должен соответствовать возрасту. Там всё учтено. С возрастом голос станет ниже.

— Что за идиотизм? Ты его со стороны видел? Какой это тебе к чёрту мальчик?

— Пусть первый кинет в меня камень, кто скажет, что это девочка. И отдай уже Нестору его тряпки. Смотрю, ты со своим мелкоуголовным характером последние портки с прорехами и те отбирать начал?

— Ууууу, язва… Молчи! Скажи лучше, что ему про меч теперь сочинять?

— Да что хочешь, только чушь не неси. Пообещай научить защищать его неподъёмный груз разума и найти меч.

Я обратился к старику-мальчику.

— Меч свой ты обретёшь, когда научишься защищать то, ради чего живёшь. А пока облачись в это. — Я протянул Нестору его балахон — Сегодня надо отдыхать, а завтра я помогу тебе обрести новые знания и сделать первый шаг к твоей силе.

Говорить всё это было как-то неудобно, глядя на дремучего старика, внимавшего мне с приоткрытым ртом и глазами, распахнутыми с детской непосредственностью. Ощущение – вроде как ворую. Скажи я сейчас, что солнце чёрное – поверит, а скажи, что утром надо убить себя об стену – так убьёт же…

Кое-как под очередные смешки Павшего отвязался от Нестора, озадачив учиться владению мечом. Пока Нестор бездумно махал врученной ему палкой, подкинул в костёр хвороста и перешёл к изготовлению зелий и зачаровыванию стрел. После предыдущей ночи зачарование подросло до пяти, но до того момента, пока эти чары будут иметь эффект отличный от бесполезного, ещё очень долгий путь. А старик, помахав палкой минут пятнадцать, заскучал и подсел ко мне, принявшись мучать вопросами, что я и зачем делаю.