Как только Руарт покинул покои Флейм, я закрыла ставни. Я не хотела, чтобы ктото сразу же обратил внимание на балкон. Я стремилась создать у тех, кто ломился в дверь, впечатление, будто властительница все еще в своей спальне.

Затем я постаралась как можно сильнее затруднить дело тем, кто ворвется в приемную. Проникшие сюда первыми будут испуганы. Я это знала: всегда боишься того, что ждет тебя за закрытой дверью. Они будут уверены, что столкнутся с ударом дунмагии, который может убить, изувечить или осквернить. Они кинутся вперед очертя голову. Обладающий Взглядом будет в первых рядах, возможно, в самом центре. Его работа в том и заключается, чтобы указывать на источник дунмагии и разделываться со злым колдуном. Никто не подумает о том, чтобы смотреть на пол.

Я раскидала повсюду мелкие предметы – подушки, низкий столик, скамеечки, баночки с притираниями, ящики из комода. Я запомнила их местоположение, чтобы не споткнуться самой. В других местах я расставила вещи, которые могла использовать в схватке, – разные блюда, кочергу, ведерко с золой, которую я выгребла из камина. В правой руке у меня был меч, в левой, кроме щита, сооруженного из блюда, я держала одну из не использованных Деком для спуска простыней. За пояс я сунула нож. Всегда следует готовиться к любому развитию событий. У меня было одно преимущество над выпускниками академии: я не ограничивала себя никакими правилами.

Когда наконец дверь была выбита и нападающие отодвинули мебель, которой она была забаррикадирована, я не попалась им на глаза. Ворвавшиеся первыми – их было пятеро – не обнаружили в комнате никого; точнее, так им показалось. Когда они пробегали мимо, я сумела мечом подсечь сухожилия на ногах двоим. Потом я выкатилась изпод стола на дальней от них стороне; когда один из силвов кинулся на меня, ему под ногу попалась баночка с притиранием, и он упал, ударившись при этом головой об угол стола. Я наступила ему на грудь, сломала пару ребер и кинулась на следующего противника.

К тому времени я разобралась, с чем мне предстоит иметь дело. Силвов было человек двадцать, все они были вооружены. Единственным человеком, у которого в руках не было меча, оказалась Джесенда; она не вошла в комнату, а осталась наблюдать из дверей. Я сразу же обнаружила обладающего Взглядом, конечно; он был единственным, кого не окутывали всполохи силвмагии.

Я накинула простыню на силва, который вознамерился напасть на меня, рассекла мечом ему бедро и проскользнула мимо него – к намеченной жертве, обладающему Взглядом. К этому времени в приемной уже толпились хранители, места для схватки сделалось мало.

– В другой комнате! – кричал Матергон. – Зловоние дунмагии исходит оттуда! – Он указывал на спальню Лиссал. Некоторые силвы принялись оттаскивать мебель от ведущей туда двери. Мне не удавалось добраться до обладающего Взглядом: между ним и мной оказались трое силвов. Первым из них был высокомерный молодой человек, явно считавший, что женщина с мечом ему не противница. Он сделал не слишком осмотрительный прямой выпад; я отбила в сторону его меч и ударила его в нос своим импровизированным щитом. После этого потребовалось всего несколько секунд, чтобы разоружить его и попутно основательно ранить в руку.

Двое оставшихся проявили большую осмотрительность – и к тому же в комнате было полно вооруженных хранителей, готовых оказать им поддержку. Я сделала выпад, заставивший одного из моих противников сделать шаг назад; при этом он споткнулся о валявшийся на полу ящик комода. Когда его меч беспомощно взметнулся вверх, я сильно толкнула его в грудь; одновременно я отразила атаку второго хранителя.

«Проклятие, – подумала я. – Ничего не выйдет, их слишком много».

Обладающий Взглядом повернулся ко мне спиной, направляясь к двери спальни Лиссал.

Я скользнула вбок, схватила со стола ведерко с золой и кинула в лицо человеку, напавшему на меня, одновременно нанеся удар мечом еще одному, который пытался ударить меня, думая, будто я его не вижу. Потом я сделала единственную вещь, которая еще могла принести мне успех: швырнула свой меч в ближайшего силва, ранив его, вскочила на стол, выхватила нож, двумя шагами пересекла столешницу и кинулась сзади на обладающего Взглядом. Он рухнул, и мы оба поехали по полу, врезавшись в конце концов головами в стену. На мое счастье, основной удар приняла на себя его голова.

Силвы, конечно, не стояли неподвижно, ожидая развития событий. Все они кинулись на меня, целясь мечами мне в спину. У меня оставалась доля секунды. Я все еще лежала на Матергоне, и в руке у меня все еще был нож, острием касавшийся его шеи. Я не сделала попытки приподняться. Схватив левой рукой Матергона за волосы – он был оглушен и почти не сопротивлялся, – я запрокинула его голову и перерезала горло.

После этого я сдалась. Силвы даже не поняли, что я сделала, пока не стащили меня с тела Матергона и не увидели, что он захлебывается собственной кровью. Как обладающий Взглядом он не мог, конечно, быть исцелен силвмагией. Все, что им оставалось, – это смотреть, как он умирает.

Как я уже сказала, гордиться мне тут нечем, и эта смерть все еще преследует меня.

Одни хранители связывали меня по рукам и ногам, пока другие осматривали покои Лиссал. К этому времени прибежали некоторые гвардейцы властителя; они выглядели встревоженными и растерянными. Я гадала, скоро ли исчезнет эффект наложенных на них Лиссал чар – ведь теперь она была без сознания.

Я сидела, прислонившись к стене; Джесенда подошла ко мне. Веревки были тугими и причиняли мне боль.

– Полукровка, – издевательски протянула Джесенда, – за это я тебя казню.

– Я тоже рада тебя видеть, – ответила я. – Знаешь, мне всегда казалось, что даже дочь советника не может узурпировать прерогативы суда хранителей.

– Мой отец сейчас временный глава Совета, – поправила меня Джесенда. – А ты будешь висеть.

– Буду повешена.

Она непонимающе посмотрела на меня.

– Висит одежда, – объяснила ей я. – А люди бывают повешены – просто небольшое грамматическое уточнение.

Она посмотрела на меня как на умалишенную. Может быть, я и была таковой.

– Ты пожалеешь о том, что оказалась у меня на дороге.

– Я уже жалею, – согласилась я.

– Никто безнаказанно не делает дурака из Датрика.

– Боже мой, Джесенда, я уже безнаказанно сделала дураком твоего отца.

Она чуть не плюнула в меня.

– Тебе предстоит очень неприятное путешествие в Ступицу. Ты пожалеешь о том, что родилась на свет.

В этом она была не совсем права. Я никогда не жалела о том, что родилась; впрочем, действительно, за время путешествия бывали дни, когда я сомневалась, что сойду с «Гордости хранителей» живой. Удивительно, каким мерзким оказался трюм этого военного корабля с роскошно отделанными каютами. Там было темно, мокро, холодно, тесно, полно крыс – а я была в кандалах.

Путешествие оказалось ужасно, ужасно долгим.

Аниара айси Терон

Запись в дневнике

15 второго месяца Двух Лун, 1794

Мы бросили якорь в проливе Митан между Большим и Малым Калментом! Какие же это скалистые, дикие острова! Когдато здесь сражался Тор Райдер, именовавшийся тогда Копьем Калмента, – защищал крестьян от жестокости властей. Интересно, как теперь живется этим крестьянам, после того как восстание подавили… Все это было давно, конечно, году в 1732 м, как мне помнится.

Здесь мы расстались с некоторыми из кораблей нашей флотилии: корветом «Воин» и двумя торговыми шхунами с их грузом монахиньмиссионерок – они первым делом направились на острова Хранителей. Два исследовательских судна продолжат путь к Южным островам. Мне жаль говорить «до свидания» уходящим кораблям – их присутствие на горизонте все эти долгие месяцы пути очень обнадеживало. Первое, что я делала каждое утро, выйдя на палубу, – это высматривала их паруса, чтобы убедиться: за ночь с ними ничего не случилось, мы все еще вместе. И только пересчитав корабли и убедившись, что положенное число не изменилось, я чувствовала, что с миром все в порядке! Глупо с моей стороны, признаю, но необъятность океана так подавляет сухопутную жительницу вроде меня…