– Ты шпионила за Фотерли? Подслушивала его разговоры? – Одна часть меня ужасалась, другая восхищалась. Джесенда имела цель и была готова идти на огромный риск для ее достижения. Я похолодел, представив себе возможные последствия. Наклонившись вперед, я взял ее руки в свои. – Джесенда, если тебя за таким когданибудь поймают, для тебя это будет означать позор. Ты станешь отверженной в обществе Ступицы. Использование силвмагии, чтобы сделаться незаметной, чтобы шпионить, – это же нарушение закона. Тебя даже в тюрьму могут посадить!

Она презрительно посмотрела на меня.

– Я не попадусь. В отличие от большинства я в самом деле могу становиться невидимой. Никто, кроме тебя, об этом не знает. Никто. – Она улыбнулась. – Ты единственный, кому я доверяю. Единственный, кому я хоть когдалибо доверяла. Я ведь не ошибаюсь насчет тебя?

– Нет, конечно, нет! Я никогда тебя не предам. – Я думал именно так, хотя все равно чувствовал себя потрясенным.

Джесенда улыбнулась, и в этот момент показалась мне героиней – ужасно одинокой героиней.

– Постепенно весь наш флот будет вооружен пушками. Отец отправляет в плавание «Гордость хранителей» сразу же, как будет закончен ремонт, – тихо сказала Джесенда, – а может быть, и другие корабли, если они будут готовы. Он хочет вернуть себе доверие советников. Он хотел бы сам отправиться с кораблями, конечно, но Фотерли сразу же воспользуется возможностью причинить ему вред, пока его не будет. Так рисковать он не может. Поэтому ему нужно послать вместо себя когото другого. К несчастью, людей, которым он мог бы доверять, так мало… Они отправятся с приказом вернуться с подписанным договором на продажу нам селитры и с Блейз Полукровкой в цепях. – Джесенда допила пиво. – Нельзя ли мне еще кружку?

Я засмеялся и покачал головой:

– Думаю, лучше не стоит, иначе ты не сможешь управлять каноэ. – Я почти не думал о том, что говорю; все мои мысли были заняты тем, о чем рассказала Джесенда. Я озадаченно спросил: – А разве Блейз Полукровка тоже на Брете? Мне показалось, что ты сказала, будто она на Ксолкасе.

– Там она была. Только, похоже, есть два человека, которых она любит: один – менодианский патриарх по имени Райдер, а другая – Дева Замка Лиссал. Ну, Райдер недавно объявился на Тенкоре, и мы знаем, что с ним Полукровки нет. Значит, она должна быть на Брете с Лиссал. Отец в этом уверен.

– Райдер? – Я с трудом верил собственным ушам. Райдер был с ног до головы священнослужителем, а Блейз – наемной убийцей и авантюристкой. – А почему твой отец так хочет схватить Полукровку?

– Она предала острова Хранителей. Отец не любит людей, которые делают из него дурака. Полукровке хватило наглости вырвать Деву Замка у него изпод носа, с его собственного корабля. Изза нее он теперь выглядит как неумелый недотепа. Она приставила меч ему к горлу и угрожала смертью. Может быть, когда Полукровка окажется в наших руках, мы сможем использовать это, чтобы добиться сотрудничества Девы Замка, а то и Райдера. Ходят разговоры о том, что верховный патриарх болен, а Райдер может оказаться его преемником.

– Иногда мне кажется, что твой отец не особенно… – Я не договорил, опасаясь обидеть Джесенду, но она только рассмеялась.

– Ты прав, Эларн, отец не особенно приятный человек. Он не может позволить себе быть приятным. Однако он вождь, и у него есть цель. Отец совершал ошибки, это верно, но он стремится сделать острова Хранителей самым сильным государством на Райских островах, центром культуры и стабильности, все граждане которого будут трудиться над созданием величайшей цивилизации, какую только видел мир. Он прозревает будущее, о котором сейчас мы можем только мечтать. – Лицо Джесенды сияло тем же воодушевлением, какое я видел, когда она мчалась на волне по заливу. Боже, как она была прекрасна! Такую красоту никакая иллюзия не могла бы воспроизвести. Думаю, именно тогда я перестал считать себя просто влюбленным и окончательно отдал ей свое сердце.

Это единственное, чем я могу объяснить свою глупость, то, что без сомнений принял на веру все, что Джесенда сказала, не обращая внимания на очевидные нестыковки, то, что меня не насторожила странность ее поведения.

Наше путешествие обратно прошло без происшествий. Приливная волна оказалась замечательной, как раз такой, как я надеялся, и Джесенда управляла своим каноэ как настоящий профессионал. Мы миновали корабль хранителей, который видели из окна гостиницы, и я прочел его название: «Смелость хранителей». Еще одно судно, которое оснастят пушками…

К тому времени, когда мы подгребли к лодочному сараю Датрика, Джесенда была близка к изнеможению. Ее в этом трудно было винить: подобная прогулка представляла бы трудность и для более опытного пловца. Так я ей и сказал; Джесенда, конечно, была рада это услышать, но она вполне заслужила похвалу.

Обычно после нашего урока Джесенда оставляла меня в сарае переодеваться, а сама уходила в дом, но в тот день она попросила проводить ее через сад, чтобы она могла опираться на мою руку.

– У меня ноги подкашиваются, – простонала она. – Ты не возражаешь?..

Я взял ее под руку, наслаждаясь ощущением близости ее тела.

– Эларн, – спросила Джесенда, когда мы вышли из лодочного сарая, – что ты собираешься делать?

– Насчет чего?

– Насчет себя. Или ты так и собираешься ждать неизвестно чего, живя на нищенские подачки своего отца, всю оставшуюся жизнь?

– Нет, конечно. Не думаю, что отец по доброй воле позволит мне когданибудь вернуться в Гильдию. Поэтому я собираюсь на ежегодном общем собрании оспорить его решение. Если большинство проголосует за мое восстановление в качестве пловца, отец ничего с этим не сможет поделать. К несчастью, до следующего общего собрания приходится ждать еще девять месяцев.

– А тем временем?..

– Тем временем… Ко мне обратился житель Тенкора, изготовляющий полозы и каноэ. Он собирается открыть лавку в Ступице и предлагает мне ею управлять и вообще постараться сделать катание на волнах популярным в столице. – Больше мне сказать ничего не удалось: Джесенда перебила меня.

– Ты же происходишь из правящей семьи Тенкора! Ты не можешь стать торговцем!

– Жить на подачки отца я тоже не могу, – с сарказмом ответил я. – Я даже не имею гарантии, что он попрежнему будет и этито деньги мне давать. Лучше самому зарабатывать себе на жизнь. – Говоря это, я порадовался, что лишен столичного снобизма, прозвучавшего в словах Джесенды.

– Разве у тебя нет гордости? Эларн, ты же силв!

– Ну и что? Очень многие силвы имеют собственные лавки.

– Именно. Они не работают на когото другого. Они сами платят тем, кто на них работает.

– И где же, потвоему, мне взять деньги, чтобы начать собственное дело?

Джесенда посмотрела на меня как на совершенно безмозглое существо.

– Эларн, ты же силв, – повторила она. – У силвов сколько угодно возможностей раздобыть деньги. К тому же у тебя есть дополнительное преимущество: мало кто из жителей Ступицы знает о том, что ты силв – они не ожидают такого от пловца с Тенкора.

– Ради всех тварей морских, к чему ты клонишь?

– Ну, не знаю… ты можешь отправиться в один из портовых борделей, которые вы, мужчины, так любите, и украсть ночную выручку. Или выиграть в кости с помощью иллюзии в какойнибудь гостинице с сомнительной репутацией…

– Ради бога, Джесенда! Ты что, серьезно?

– Конечно, я говорю серьезно! О, я не предлагаю тебе обокрасть порядочного человека, но ведь существует множество мошенников и злачных мест! А изменив свою внешность… – Джесенда пожала плечами. – Эларн, чтобы пробиться в жизни, ты должен сам для себя создавать возможности! Наверняка нет ничего дурного в том, чтобы обокрасть вора. А найти вора, если ты можешь сделать себя практически невидимым, труда не составит.

У меня похолодела кровь. Я вспомнил о том, что Джесенда говорила о плате своим осведомителям. Так ли велики были ее карманные деньги? А может быть, она воровала?.. О таком я даже и думать не хотел. Однако она была права: у силва, особенно у такого, про которого мало кто знает, что он силв, должно быть множество возможностей украсть и не попасться. Я подумал о том, какая ирония кроется в предложении Джесенды: она считала, что быть торговцем ниже моего достоинства, но советовала воровать, чтобы начать собственное дело!