Мое сердце сжала паника, но когда я сосредоточился на Тризис, никаких признаков Взгляда я не обнаружил. Я снова стал дышать свободнее. Все мои чувства – и осязание, и зрение, и слух, и обоняние, и вкус, и Взгляд – стали теперь иными, чем когда я был птицей. Я больше не мог доверять своим ощущениям, и об этом нельзя было забывать.

Словно прочтя мои мысли, Лиссал обернулась к Тризис и сказала:

– Ты ведь не силв? И Взглядом не обладаешь?

– Нет, госпожа. Я просто помогаю своему мужу. Многие женщины не позволяют лечить их мужчинецелителю, если рядом не находится другая женщина, а мой муж как раз разбирается в женских болезнях и беременности. Ну, ты же понимаешь, как это бывает.

Лиссал склонила голову.

Мне хотелось кричать, предупредить их: им нужно было бежать отсюда сломя голову. Я ожидал, что в любой момент Лиссал возьмется за свое, окутает их дунмагией, но она продолжала любезно беседовать с посетителями.

– Куда вы направляетесь? – спросила она.

– Мы – странствующие целители, – ответил Кирос, – и путешествуем, где захотим. Я полагаю, что целительство силвов должно быть доступно всем, а не только богатым. К тому же я люблю видеть новые места. Вот поэтому мы и объезжаем архипелаг: проводим несколько месяцев в одном месте, несколько – в другом.

– В настоящий момент во дворце нет целителя, – сказала Лиссал. – Это упущение, которое мне необходимо исправить.

Керен был явно неглуп. Последовала пауза – слишком долгая, чтобы быть непреднамеренной. Потом целитель сказал:

– Прости меня, госпожа, но мы вообще не оказались бы здесь, если бы не распоряжение о том, что необходимо зарегистрироваться. Как нам известно, силвов не любят при дворе. Поправь меня, если я ошибаюсь.

«Смелости ему не занимать, – подумал я, – и подчинить его будет не такто легко. Или он просто безрассуден?»

По крайней мере пока Лиссал, похоже, не собиралась накладывать заклятие ни на него самого, ни на его дочь. Пока…

– Так было раньше, – спокойно ответила Лиссал. – Однако те двое, кто создавал проблемы, больше не находятся при дворе – ни Икаан, главный советник властителя, ни Ебенк, секурия. Оба они обладали Взглядом, а это иногда ведет к определенным антипатиям… Понимаете, мало кому известно, что я сама – силв; я полна решимости привлечь ко двору Брета как можно больше обладающих этим даром.

Керен и его жена улыбнулись. Я ожидал, что чувствовавшееся в комнате напряжение разрядится, но этого не произошло. Ктото из присутствующих был натянут, как паутина на ветру, и я не мог определить причины этого.

– Замечательная новость, – сказал Керен. – В таком случае не могу ли я предложить свои услуги в качестве придворного целителя?

Лиссал тоже улыбнулась.

– Ничто не могло бы порадовать меня больше, – сказала она, направляя на Керена и его семейство еле заметный поток дунмагии; это было не порабощение, а всего лишь легкое подталкивание, которого ни один из них не мог заметить. – Клянетесь ли вы всеми силами служить мне и не причинять мне вреда своим искусством?

– Конечно, – ответил Керен.

Тризис и Девенис тоже выразили свое согласие, и Лиссал благосклонно им кивнула. Ее улыбка заставила меня поежиться. Лиссал повернулась ко мне:

– Найди управителя, Головастик. Пусть он приготовит приказ о назначении сирсилва Керена. Позаботься также о том, чтобы целителю и его семейству были отведены подобающие покои. Подойдут, пожалуй, апартаменты бывшего секурии, поскольку новый начальник стражи поселился в комнатах Икаана. – Не обращая внимания на мое изумление, она обратилась к Керену, положив руку на живот: – Как ты видишь, я ношу наследника трона Брета. Мне понадобится помощь умелого целителя.

Я снова начал дышать свободно. Конечно, мне следовало догадаться: Лиссал хотела заполучить силвацелителя для себя, злотому готова была предложить ему лучшие комнаты во дворце. Керену и его семье опасность не грозила – по крайней мере в ближайшее время.

Керен низко поклонился:

– Это честь для нас. Позволишь ли ты нам также помогать обычным горожанам?

– Несомненно! Как властительница Брета разве могла бы я отказать в такой просьбе? Однако помни, что в первую очередь ты должен заботиться обо мне… и о властителе, конечно. А теперь мой конюший, Головастик Паучьиножки, позаботится о вас. Он почти не говорит, но все понимает. Боюсь, он несколько туповат.

Не обращая внимания на колкость, я распахнул перед семейством дверь.

Знаком показав, что им надлежит следовать за мной, я направился к кабинету управителя. По дороге Керен вежливо спросил меня:

– Позволь поинтересоваться, сирконюший: не обладаешь ли ты Взглядом?

Я покачал головой.

– Нет, – достаточно спокойно произнес я, хотя сердце мое отчаянно заколотилось. – Что заставляет тебя думать, что дело может обстоять так?

Керен помедлил, потом пожал плечами:

– Правители – или их супруги – часто используют обладающих Взглядом как своих ближайших помощников.

– В Бретбастионе нет ни одного обладающего Взглядом.

– Ах… моя жена будет счастлива об этом узнать. Она… ээ… просит нас улучшить ее внешность, знаешь ли. Однако мы любим ее такой, какова она есть, поэтому ограничиваемся тем, чтобы избавить ее от седых волос и морщин. Только все равно она ужасно не любит встречаться с обладающими Взглядом, потому что магия их не обманывает.

«Только на меня это не распространяется», – подумал я уныло. Ято как раз только магию и видел; понастоящему разглядеть то, что под ней скрывалось, мне удавалось плохо.

Замечание Керена казалось вполне невинным, но все же заставило меня задуматься. Не чувствовал ли он чегото, говорящего о наличии у меня Взгляда? А может быть, такой способностью обладала его жена? Однако если это было так, как могли они спокойно согласиться остаться при дворе, вместо того чтобы разоблачить Лиссал? Или именно это они и собирались сделать, как только представится возможность?

Я думал и думал, пока не решил, что веду себя как параноик. Ничто в поведении Керена и его семейства не говорило о страхе. Ничто не говорило о том, что, встретившись с Лиссал, они испытали шок. Так почему я чувствовал такое беспокойство? В конце концов я решил, что смущает меня поведение Керена. Любое его движение свидетельствовало о несгибаемой целеустремленности. Когда он заговаривал со мной, мне хотелось опустить голову, чтобы защитить горло. Когда он подходил близко, мне казалось, что все мои перья встают дыбом. Не тот это человек, которому безопасно противоречить, решил я.

Мы дошли до кабинета управителя, и я оставил там семейство Керена, а сам отправился, чтобы заняться его размещением. На помещения во дворце всегда был большой спрос, и ктото уже поселился в апартаментах секурии, как только стало известно о его кончине. Мне пришлось выселять новых жильцов, и это им не понравилось; поэтому в кабинет управителя я вернулся не сразу.

Семейство ожидало меня в приемной; их дела с управителем были уже закончены. Дочь Керена, надутая и скучающая, сидела, сняв туфли и шевеля пальцами ног. Когда я улыбнулся ей, она раздраженно посмотрела на меня и поспешно сунула ноги в туфли. То, что я видел за пеленой магии, говорило о непривлекательной внешности и недовольной гримасе, которая, похоже, не сходила с ее лица.

– Как можно понять по татуировке у тебя на ухе, – сказал Керен по дороге в их новые покои, – ты с Цирказе. Давно ты тут?

Я покачал головой.

Он озадаченно посмотрел на меня, как будто чтото во мне его тревожило. На мгновение мне показалось, что он собирается высказать вслух свои сомнения или попросить у меня объяснений, но он передумал. Еще более растерянный, чем раньше, я гадал, какой мой поступок вызвал его подозрения.

Мы добрались до апартаментов бывшего секурии, и я распахнул дверь перед Кереном и его семейством. Когда мы вошли, Тризис ахнула. Роскошь убранства была поразительной даже для того, кто, как я, вырос во дворце суверена Цирказе. Прежний секурия был охотником, и пол представлял собой мозаику из различных сортов цветного дерева, изображающую охотничью сцену с людьми, собаками, загнанной дичью и пронзенными стрелами фазанами; не могу сказать, чтобы мне это так уж нравилось. Стены приемной покрывали барельефы на фарфоровых панелях, изображающие нагих женщин в соблазнительных позах.