Я заметил две вещи. Первая то, что Фролов запаниковал. Я видел, что он готов применить сферическую броню. Наверно это магическое поле, которое выдержит заданное количество атак противника. Сколько он говорил? Тридцать-сорок? Это как раз весь рой. Они выстрелят один раз залпом, после чего сфера пропадёт. Сфера, которая может выдержать сорок атак, например, африканского слона-мутанта. Сравните удар бивнем и жало осы. Понятно, что тратить сферу на ос нельзя.

Вторая вещь, которую обнаружил, это новое умение. Как обычно в критическую минуту организм предоставил возможность. Появилось то, что спасёт нас от разъярённых ос. Но для начала нужно не дать Фролову поставить сферу.

Я наклонился к нему.

– Братан, ты меня извини, но выхода нет.

После чего отработанным ударом отправил его в нокдаун.

Бей своих, чтобы чужие боялись. Надеюсь, прямо сейчас я не умру. Иначе Вожеватов не сможет объяснить кольщикам, почему он допустил до смотра первокурсника-идиота, который сначала устраивает вечер бокса, а потом лупит по своим.

Я упал на колени, закрыл глаза и сосредоточился. «Круг, круг, круг», – зашептал я, как заведённый и усиленно представлял окружность вокруг своей головы. Понимая, что умение новое и слабое, помогал себе, как мог. Сработало.

Перед самым выпуском жал, осы повиновались. Они сбросили скорость, подлетели ко мне и стали медленно кружиться вокруг головы. Разновидность магии подобия, которая действовала на чужой разум. Я водил хоровод и отчитывал время.

– Лёха! – крикнул я Гурьеву, когда заветная минута прошла. – Ваше Благородие, жги давай!

Парень быстро сориентировался, подбежал поближе и выпустил в ос пламя. Поджаренный рой с предсмертным писком рухнул на пол. К удивлению, я нисколько не устал. Если после использования катапульты я свалился, как подкошенный, то сейчас чувствовал себя хорошо. Правда, умение исчезло и время отката тоже не определялось. Кажись, пропало надолго.

Я достал меч и приготовился к атаке осиной матки, но Гурьев остановил.

– Не, не. Я сам. Она слабая. Помоги лучше Фролову.

Гурьев пружинистой походкой приблизился к каракатице. Дважды увернулся от медленных лап матки, а потом быстрым ударом снёс ей голову. Самовар рухнул на пол, испытание осами закончилось.

– Что случилось?

– Ты запаниковал, пришлось вырубить.

– Я? Модест Альбертович, прошу простить… Минутное помутнение… Я заверяю вас, что…

– Тише, тише, – успокаивал я разволновавшегося Фролова. – Береги силы. Смотр ещё не закончен. Как твоя спина? Ходить можешь, позвоночник не задет?

Фролов поднялся, но тут же вскрикнул.

– Что? Ноги?

– Нет. Просто боль от жал, – поморщился он. – Конечности целы. Пацаны, я в порядке. В порядке.

Мы с Гурьевым переглянулись. Парень был ранен, движения заторможены. Мы оба поняли, что придётся помогать. Гурьев кивнул на пистолет. Я согласился. Пусть прикрывает тылы.

– Олег, – обратился я к Фролову, доставая его пистолет из кобуры. – Тебе особое, очень ответственное задание.

– Да, да, да. Я всегда. Да, да.

– Стой здесь у сетки, держи пистолет наготове и прикрывай наши спины. Как только крикну, включишь сферу и спасёшь нас. Всё понял?

– Так точно!

Вроде ожил. Хотя на лице Фролова я разглядел какой-то морок. Не может быть, чтобы ошалел от серьёзного боя. В интернате уже на первом курсе устраивают такие испытания, что психику быстро закаляет. Тут что-то другое.

– Олег, давай проверим координацию, – я решил подстраховаться. – Закрой, пожалуйста, глаза и встань на одну ногу. Давай пистолет подержу.

Фролов подчинился, так как был уверен, что справится с заданием. Он закрыл глаза, поднял ногу и раздвинул руки в сторону.

– Видели, Модест Альбертович? Говорил же, что я в порядке! – он засмеялся.

– Убедил! Настоящий воин!

Я вернул парню пистолет. Без обоймы. И запасную я прихватил с собой. Патрона в патроннике тоже не было. Гурьев заметил это. Он хотел было возразить, что оставил курсанта без оружия, но его опередил Фролов.

– Ща мы их завалим, пацаны! Пермский интернат! Е-е! Сила!

Он стал позировать оружием, как для фото на постер. Махать рукой невидимым зрителям и посылать воздушные поцелуи. Парень не заметил, что пистолет был без обоймы. Гурьев с досадой покачал головой и кивнул, согласившись с моими действиями. Чтобы не стал стрелять по своим, пришлось обезоружить. Фролова, как бойца, мы потеряли.

Тем временем прокол пришёл в движение. Из него по очереди выпало восемь огромных жуков. Опять бой с карликами? Жуки, издав глухие отрывистые звуки, скучковались.

– Чего ждём? Может, завалим пока они к бою готовятся?

– Не торопись, Модест, – одёрнул меня Гурьев. – Существа из прокола многолики. Если нанесёшь урон не там, не так или не тем оружием, станет только хуже.

Я похвалил себя, что не бросился в атаку, а послушал опытного товарища. Конечно, боевой опыт у меня в сотни раз больше, чем у молодого аристократа, но знания о потусторонних тварях околонулевые.

Пока первые жуки кучковались, из прокола выпало ещё восемь штук и присоединились к оргии.

– Детка, смотри! Детка, это бицепс! Хоп-хоп!

Фролову становилось хуже. Такой воин уже не жилец. Я с опаской думал о том, как бы он нам не навредил. Тем временем жуки окончательно перемешались. Выделяя задними лапками субстанцию, похожую на глину, насекомые превратились в большой шар. Шар загудел и трансформировался в голема. Очень много глины и шестнадцать светящихся панцирей по всему телу.

– Навозник, – пояснил Гурьев. – Его только пулей. Видишь, панцири светятся?

Действительно, жуки ритмично мигали тремя цветами: розовым, фиолетовым и зелёным.

– Экономь патроны и стреляй только в розовый цвет. Если попадёшь в другой, голем наколдует какую-нибудь гадость. Наша задача погасить всех жуков. Тогда навозник пропадёт.

– Он медленный?

– Да. Это наше единственное преимущество. Однако он умеет…

Гурьев недоговорил. От голема оторвался кусок глины, величиной с футбольный мяч и полетел в нашу сторону. Мы спокойно увернулись. Алексей подошёл к снаряду, всю мощь которого поглотила защитная сетка.

– Килограммов десять, – постучал по снаряду Гурьев. – Это сейчас навозник медленный. Но с каждой минутой броски будут быстрей и мощней.

– Значит, разбегаемся и стреляем по жукам?

– Да.

– А Фролов?

– Он уже не наш, – сказал загадочную фразу Гурьев и достал пистолет.

В смысле не наш? Но обдумать сказанное я не успел. Навозник запустил шары, мы начали уворачиваться и выцеливать розовое свечение. Облегчало задачу то, что каждый жук мигал с одинаковым интервалом. Можно поймать момент и выстрелить в розовый. Однако были панцири, которые мигали гораздо быстрей. А один из жуков, находящийся в правой подмышке голема, вообще симафорил с бешенной скоростью. Мало того, что скрыт глиняной рукой, так в него ещё придётся стрелять наугад. А если попадёшь не в тот цвет?

Увидеть, какие будут последствия, пришлось скоро. Сначала мы удачно погасили несколько медленно мигающих панцирей. Атаки голема заторможены, у нас было время прицелиться. Но постепенно скорость летящих в нас шаров нарастала. Время на подготовку к выстрелу сокращалось, а пульс учащался. Первые промахи обошлись без последствий. Удар об глину и ничего. С учётом запасных обойм у нас имелось шестьдесят выстрелов на шестнадцать панцирей. Вроде, неплохо. Но голем ускорялся, шаров становилось больше, дыхалка сбивалась, оставшиеся жуки мигали чаще. Побегай-ка как кегля от шаров от боулинга. Так себе развлечение.

Первый промах по другому цвету пришелся на зелёный. Моментально из пасти голема вылетел пучок лиан. Они равномерно распределились по залу и свернулись клубочком.

– Не трогай их! – крикнул Гурьев. – Это капканы.

Понятно. Мало того, что подстреленный в другой цвет жук остался жив, так мы получили на полу десяток травяных ловушек. Навозник швырялся камнями всё быстрей. А уворачиваться теперь приходилось, смотря под ноги. Нам удалось подстрелить ещё два панциря, как Гурьев задел-таки ловушку. Лиана моментально выпрямилась, обхватила ногу курсанта и намертво пригвоздила к себе. Обнаружив это, голем усилил поток шаров в Гурьева, впрочем, не забывая про меня. Алексей больше не отстреливал жуков, а пытался выжить. Каждый третий шар попадал по корпусу, и я видел, как силы покидали курсанта.