Увиденное вновь заставило вспомнить Визамскую войну, а также одного из имперских солдат, стоящего посреди расстрелянных мирных жителей в крошечном домике какого-то горного поселения… Это было воспоминание, о существовании которого считанные секунды назад Натан даже не догадывался.
Тот солдат, без шлема на голове, медленно оборачивался на требование одного из командиров. Натан видел его заляпанное брызгами крови лицо, его глаза, совершенно пустые, без единой эмоции. Такие не могут быть у живых — только у мёртвых.
В них бездонная тьма.
Натан нервно выдохнул. Он сам не заметил, что плотно закрыл дверь купе и перешёл в тамбур следующего вагона.
«У Ритерьи были совершенно такие же глаза…» — вспомнил Натан тот момент, когда видел её в последний раз — в Шансенхайме, уже на выходе из ресторана «Поднебесная».
Дверь тамбура открылась, и из коридора вошёл смуглый ариманец.
— Майер?.. — удивился он.
Натан невольно вздрогнул. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем он смог узнать Клода, и в мыслях выругался:
«Кончай уже дурить!»
— Да уж, Майер… — Клод покачал головой. — Как ты?
— Жить буду. — Натан натянуто ухмыльнулся. — Как бы тебе не хотелось обратного.
— Не ёрничай, прошу…
Клод прикурил папиросу. Подойдя к двери поезда, он прислонился к стене и выдохнул облако едкого, раздирающего лёгкие дыма. Натану тут же захотелось спросить: «Что за дрянь ты куришь?» Но вместо этого, чтобы отвлечься от собственных мыслей, попытался поддеть:
— Тебе бы поспать, Оливье. Брал бы пример со своей Фелиции — или как там её на самом деле?.. Ты же совсем не смыкал глаз?
— Так паршиво выгляжу, да? — Клод вновь поднёс папиросу к губам и затянулся, затем с громким стуком приложился затылком к стене. — Скажешь что-то ещё? Или закончил юморить?
— Прости.
Клод лишь хмыкнул.
— Как рука? — помедлив, спросил он.
— Не болит.
— Ну, хоть так… Майер, сделай одолжение: присмотри за Фелицией. Не хочу, чтобы она чего натворила. По ней не скажешь, но она может.
«Что это он перекладывает с больной головы на здоровую?» — задумался Натан.
— И не навороти дел сам… — прошептал Клод. Но затем, поймав взгляд Натана, произнёс: — Нам нужно выбраться в Шансенхайм. Там уже будем думать, что делать дальше.
— Это какой-то план службы на случай нападения Республики?
Клод махнул рукой.
— Не думай сейчас об этом. Лучше поразмышляй, что ты будешь дальше делать. Ты-то не ариманец, тебе незачем совать голову в петлю. Да и рычагов давления на тебя у меня больше нет.
Более не обращая на Натана внимания, Клод принялся что-то разглядывать на внутренней стороне крышки портсигара.
Натан отвернулся к окошку в двери. Но размышлял он совсем не о словах командира секретной службы. Из мыслей Натана отказывался выходить образ Ритерьи, стоящей у входа в здание с рестораном «Поднебесная».
— Оливье, тебе известна некая Ритерья Марьен?
Ответом стала гробовая тишина. Но когда Натан вновь взглянул на Клода, тот просипел:
— Откуда ты знаешь это имя?..
— Что?
Клод схватился за голову и прошептал:
— Нашёл же что спросить! И это сейчас-то!..
Его дыхание на считанные секунды участилось, а руки, казалось, дрогнули.
«Что это с ним?..» — насторожился Натан.
Выкинув окурок, Клод тут же вновь закурил.
— Не люблю вспоминать эту историю, — наконец произнёс он. — А ещё мне крайне интересно, откуда о ней знаешь ты?
Натан лишь растерянно пожал плечами. Только тогда Клод начал рассказывать:
— Это случилось, когда я ещё даже не был в республиканском бюро госбезопасности, когда служил в министерстве внутренних дел. Ариман в тот момент входил в состав Урилии. История случилась лет двенадцать назад. Или пятнадцать?..
Клод нахмурился и замолчал, надолго.
— Странно, что не могу точно вспомнить…
«Снова? — прищурившись, подумал Натан. — Кто-то снова не может вспомнить что-то связанное с ней? Это шутка?..»
— Была семья… Марьен, как ты уже догадался, — медленно заговорил Клод. — Обычная такая семья, со средним достатком, без пьющих родителей или ребёнка-наркомана. Мать — учительница в школе; отец — инженер, он даже не был связан с оборонкой. И их семилетняя дочурка… Они необъяснимо исчезли, просто пропали без вести. Я читал доклады, что незадолго до этого именно с дочерью что-то и начало происходить.
Уставившись перед собой затуманенным взором, Клод помассировал виски. Он рассказал о том, что в полицию попали донесения о странном поведении дочери семейства Марьен. Она как будто становилась сама не своя, говорила, что слышит чей-то голос, что видит то, чего на самом деле нет.
— Это потом мы узнали, что она жаловалась на странные, бредовые кошмары, — добавил Клод. — В общем, всё шло к тому, что дочурка четы Марьен съезжала с катушек. Совершенно внезапно, без предпосылок. Не поверишь, но родители даже сводили её на сеанс гипноза.
— И что?
— Вскоре после сеанса тот врач внезапно закончил свою деятельность, собрал манатки — и исчез.
Клод вновь поднёс папиросу к губам, но так и замер, погружаясь всё глубже в воспоминания.
— Мы нашли записи врача о том сеансе, — тихо произнёс он. — Вердикт: помутнение рассудка на почве религии и оккультизма. Даже было написано, что пациентка стала жертвой культа некоего Гипериона… Слышал о таком? — Клод испытующе посмотрел на Натана, и тот покачал головой. — Вот и я нет. Однако этим «Гиперионом» были заняты все оставшиеся страницы ежедневника девчонки, а также какими-то каракулями сумасшедшего… Среди них попадалось хоть что-то отдалённо похожее на язык Норвайра. Помимо «Гипериона» угадывались: «Танатос» и «Мой Повелитель». А одну из фраз удалось перевести как: «Палач человечества — Лорд Разрушения — придёт в этот мир».
Натан поёжился.
— Бредни поехавшей!.. — выдохнул он. — Но ты-то как оказался связан с этим делом? Почему не рядовая полиция, почему не санитары?
— Хороший вопрос. — Клод кивнул. — Семья исчезла внезапно, разом, хотя не подавала ни намёка на то, что собиралась переезжать. Их дом, частный, одноэтажный, снаружи казался совершенно обычным, но будто бы нежилым. А внутри… словно произошло локальное землетрясение. Всё опрокинуто, разбито, разрушено.
Как будто от приступа мигрени, Клод схватился за голову и простонал:
— Почему так дьявольски сложно вспомнить?!
Когда пауза затянулась, Натан окликнул Клода по имени — и тот вновь поднял осмысленный взгляд.
— Нет… Исчезла только девчонка… — наконец вспомнил Клод. — В её комнате прямо на месте кровати оказался разлом — трещина, уходившая в землю на километры. По крайней мере, так сказали специалисты. Родителей Ритерьи Марьен нашли в гостиной. «Кожа и кости» — так их назвали. Высушенные, обезображенные, с заострёнными зубами и слепыми белёсыми глазами, а по всему телу — чёрная паутина вздувшихся сосудов… Они словно были чем-то искажены, изменены.
Клод не заметил этого, но Натан беззвучно прошептал эти же слова, вспомнив и ворона Бернарда, и те смутные силуэты, которые едва сохранились в памяти о столкновениях в сумраке гор Визама.
— Ты знаешь, что у Алисии есть подруга, которую зовут Ритерья Марьен? — очень тихо спросил он.
Натан и Клод, не моргая, уставились друг на друга.
— Никогда не слышал о ней. И не видел.
— Даже ты?..
Клод покачал головой.
— Это просто дурацкое совпадение, Майер, — не поверил он. Но, помедлив, произнёс: — Странно… Если подумать, то вчера я видел что-то похожее. Здесь, в Аримане… в Монъепьере.
— Кому-то точно нужно поспать. — Натан попытался улыбнуться, но получилось фальшиво.
— Вот ты и иди.
Натан направился прочь из тамбура, но в дверях остановился на оклик.
— Папиросу? — предложил Клод, протягивая открытый портсигар.
Натан сперва потянулся за папиросой, но затем отмахнулся и всё-таки ушёл.
Он не видел этого, но Клод пристальным взглядом проводил его до двери купе. Командир секретной службы внимательно присматривался к раненой руке Натана, поскольку тот именно ею тянулся к портсигару, и задумчиво прошептал:
