Натан посмотрел на часы и едва не выругался. Времени до выступления «Просвещённых» оставалось мало, а до ресторана «Поднебесная» предстояло добираться через весь Шансенхайм.

Собираясь сообщить об этом, Натан повернулся к друзьям, но застыл, не отрывая взгляда от Ритерьи. Она совершенно не моргала, смотря на изображение Хранителя даже не со злостью — с неприкрытой ненавистью.

— Вот чёрт! Надо спешить. — Теперь и Бернард заметил, что оставалось мало времени, и поманил всех к выходу.

Больше никто не заметил странного взгляда Ритерьи. А та, как и прежде, вновь стала казаться совершенно обычной.

***

Ресторан «Поднебесная» находился в культурном районе Шансенхайма, на небольшом острове, образованном каналом и самой рекой Драхальс. Заведение располагалось на последнем, пятнадцатом этаже высотного здания, напоминающего свечу в окружении остальных строений. Главный вход с застеклёнными дверьми был обращён к маленькому скверу, откуда открывался живописный вид на широкую водную артерию города.

Как только друзья выбрались из переполненного автобуса, Ритерья пожаловалась:

— Опоздали! Опоздали на вступительную речь!

Натан взглянул на часы: путь от храма занял намного больше времени, чем все рассчитывали.

— Ну, что поделаешь?.. Не привыкли мы к пробкам, — буркнул Бернард. Он явно разделял негодование Ритерьи, хоть и пытался скрыть это.

Порыв ветра, к вечеру ставшего холодным, тут же заставил всех замолчать.

Бернард поёжился. Взглянув на спутниц, он предложил достать из сумок хоть что-нибудь, что можно накинуть поверх платьев.

Алисия хитро переглянулась с Ритерьей и предложила:

— Давайте просто поспешим?

Бернард лишь пожал плечами, но свою шёлковую безрукавку надел. Затем повернулся к Натану, накинувшему на плечи хлопковую рубашку, которая до этого была повязана на поясе.

— Я предупреждал, что вечером будет совсем не так тепло, как днём, — напомнил Натан и с улыбкой добавил: — А станет ещё прохладнее. Это не Ариман.

— Да помню я, помню.

— Значит, обычно ты уезжал отсюда ещё до вечера?

Бернард смолчал и лишь последовал за спутницами.

Натан усмехнулся, но усмешка эта будто бы принадлежала не знакомому друзьям анхальтцу, а другому — тому, который скрывался под маской приветливости и дружелюбия.

Натан закурил и отвернулся от здания, обращая взгляд вдаль — к месту, где сходились темнеющее небо и широкая река. Выше линии горизонта уже виднелись обе луны Терры: и та, которая была всегда, и та, на которую смотришь будто бы сквозь вуаль.

Докурив и войдя в холл, под потолком которого парило множество бумажных разноцветных фонариков, Натан застал друга у женского туалета. Бернард дожидался спутниц, а в ответ на красноречивый взгляд лишь отмахнулся и сказал:

— Не спрашивай…

Минут через пять Алисия и Ритерья показались в холле, переодевшись в вечерние платья, которыми обзавелись во время прогулки по Шансенхайму, а также обновив макияж и поправив причёски. Вдобавок ко всему, в руках подруги держали приобретённые этим же днём обручи с кошачьими ушками и тоненькие пояски с искусственными хвостами.

— Блин… — одними губами прошептал Бернард и, отвернувшись, будто бы случайно поправил очки.

Парни забрали сумки у спутниц, и они все вместе начали подниматься на лифте на последний этаж.

Ритерья пританцовывала перед дверьми. Её взгляд не отрывался от стрелочного механического индикатора лифта.

Алисия, глядя в зеркало на стене, проверяла, насколько хорошо удалось скрыть веснушки. При этом взгляд её изумрудно-зелёных глаз украдкой находил в отражении то одного друга, то другого.

Натан и Бернард разглядывали пол. Они пытались подавить желание досконально рассмотреть спутниц, поскольку одна — Ритерья — предпочла надеть золотистое обтягивающее платье, и настолько тонкое, что почти прозрачное; а другая — Алисия — более свободное тёмно-красное, но с открытой до талии спиной, дразняще оголяющее лопатки и соблазнительные изгибы тела.

Когда друзья поднялись на нужный этаж, девушки, надевая аксессуары, вышли из лифта. Парни же, задержавшись, переглянулись и синхронно вздохнули.

— Чувствую себя прыщавым пацаном в канун совершеннолетия, — тихо признал Бернард, и Натан молча кивнул в ответ. — Что ж… Идём, друг мой. Негоже заставлять дам ждать.

Друзья оказались в просторном помещении со множеством круглых столиков и сценой у дальней стены. При этом лишь часть ресторана находилась под крышей, да и та была застеклённой. Ещё четверть площади «Поднебесной» оказалась открытой террасой.

«Просвещённые» уже выступали, громко играла музыка. На сцене находилось пятеро: барабанщик, бас-гитарист, электрогитарист, пианистка и певица. Мужчины группы носили брюки и белые рубашки, женщины — вечерние платья. Лицо каждого музыканта, кроме певицы, более чем наполовину скрывала фигурная маска мордочки кошки.

Заметив это, Натан удивлённо приподнял бровь.

— Только Катарина Айнзит — вокалистка — показывает своё лицо. Так у них всегда, — сообщил Бернард и призвал: — Сосед! Не стой столбом!

Друзья прокрались к зарезервированному столику, и к ним тут же подошёл официант. Сделав заказы, ариманцы обратили всё внимание на музыкантов, как и остальные в зале. Натан же взглядом начал выискивать того, с кем он должен связаться. Только так он мог узнать, кого будет сопровождать в Ариман.

«Я знаю промежуток времени, в который нужно передать письмо от Клода, имя контакта, словесный портрет и кодовую фразу… Похоже, это мужчина у входа в служебное помещение, — подумал Натан, присматриваясь к имперцу с острым взглядом и непроницаемым лицом. — С выправкой, видно, что подтянут. Он охранник? Или чей-то телохранитель?»

Натан наконец-то и сам вновь устремил взгляд на сцену.

Звучала довольно бойкая, энергичная песня. Ударные и бас, сливаясь воедино и дополняя друг друга, организовывали плотную ритм-секцию, а хриплая электрогитара — куда более агрессивная и напористая, чем было слышно на записях, — наполняла объём композиции.

Всё внезапно стихло; лишь барабанщик, словно метроном, отстукивал палочками ритм. Выдержав паузу, Катарина Айнзит вновь запела в микрофон. Её глубокий бархатистый голос поражал тем, что музыканты наверняка назвали бы «насыщенным тембром».

«Айнзит и на записи хороша… Но как же она звучит вживую!..» — невольно отметил Натан.

Катарина была высокой, стройной, с длинными прямыми волосами цвета пшеницы, к которым идеально подходило бежевое поблёскивающее платье. На вид ей не больше тридцати. Небольшой островатый нос с лёгким изгибом, довольно тонкие губы, накрашенные яркой алой помадой.

Голос Катарины стал наполняться силой. Его мелодию сначала робко, но затем всё более уверенно подхватил рояль — и вот уже все музыканты присоединились к исполнению.

Как только рояль вновь зазвучал, всем вниманием Натана завладела пианистка. Её чёрное платье было довольно коротким, с открытыми плечами и широкой серебристой оборкой по верхнему краю. Волосы пианистки доставали до лопаток и были очень светлыми, с крупными локонами, начинающими виться чуть выше уровня подбородка. Бо́льшая часть лица скрыта маской, ниже которой виднелись лишь поблёскивающие светло-лиловые губы с ложбинкой.

Длинные пальцы пианистки будто парили над клавишами, едва касаясь их. Покачиваясь в ритме музыки, она словно перетекала из положения в положение. Она обладала невероятной кошачьей грацией.

Натан замер, несколько раз моргнул… Затем шумно выдохнул, и его губы сложились в жгучей улыбке. Он даже не заметил, что официант принёс заказы.

— Нэйт, что случилось? — спросил Бернард.

— На что мы там спорили? — Натан всё не отрывал взгляда от пианистки. — Кажется, я… проиграл.

— Почему? Разве ты не должен с кем-то здесь встретиться?

— Да всё просто. — Натан усмехнулся и кивнул в сторону сцены. — Это Карина.

Бернард и Алисия озадаченно переглянулись и начали пристально следить за пианисткой. Ритерья же наоборот, казалось, полностью потеряла интерес к выступлению. Она присматривалась к каждому симпатичному молодому человеку, явившемуся в ресторан без спутницы, и вскоре покинула друзей.