— Он жив! — выкрикнул один из спасателей, поправляя шлем на голове.

Иван Сергеевич и Петров поспешили к нему, осторожно пробираясь сквозь груды обломков, которые хрустели и скрипели под ногами. Когда они подошли ближе, перед ними предстал пострадавший.

Его густая борода с проседью была перепачкана землёй и кровью, придавая ему вид древнего старца, вышедшего из недр земли. Серые глаза были приоткрыты, но взгляд блуждал где-то между реальностью и забвением. Разорванный дорогой костюм висел лохмотьями, превращая его облик в трагическую карикатуру на бродягу.

— Как он вообще выжил? — изумился Петров, глядя на глубокие раны мужчины.

— Он Одарённый, тупица, — сухо бросил Иван Сергеевич, присаживаясь на корточки рядом с пострадавшим.

Капитан заметил на запястье мужчины золотой, изящно украшенный браслет с загадочными символами — находка, которая бы заинтересовала любого оккультиста. Но его не интересовало богатство незнакомца: Сергеевич был фанатиком своей работы.

Мужчина издал хриплый смешок, услышав их разговор. Капитан наклонился ближе, чтобы задать заветные вопросы, чувствуя, что время на исходе — на голове у пострадавшего была глубокая рана, и он понимал, что тот уже одной ногой в могиле.

— Слушайте, у нас мало времени. Что здесь произошло? Кто это сделал?

Седобородый мужчина с трудом собрал остатки сил, его губы едва шевелились.

— Чудовище… — прошептал он, и его глаза потухли, а тело застыло, погрузившись в вечность.

— Отлично, — вздохнул Иван Сергеевич, поднимаясь на ноги и отбрасывая сигарету в сторону. — У нас есть свидетельство человека, которого невозможно допросить, о том, что всё устроило некое чудовище. Очень полезно.

— Может быть, это метафора? Или название какой-то банды? — предположил Петров, задумчиво почесывая подбородок.

— Если это метафора, то она слишком буквальна для моего вкуса, — ответил капитан, оглядывая разрушенный пейзаж вокруг. — А если банда решила прогрызть землю под кафе, то нам стоит пересмотреть наши представления о преступности.

Он подошёл к краю провала и взглянул вниз, в темноту.

— Похоже, эта история будет глубже, чем кажется. И если нам предстоит охота на чудовищ, то, как говорил один философ, нужно быть осторожными, чтобы самим не стать ими.

Петров взглянул на него с лёгким недоумением:

— Это как понимать?

— Ты ещё молод, чтобы понимать такое, — усмехнулся Иван Сергеевич. — И я надеюсь, тебе не придётся понять. А сейчас давайте соберём команду, найдём, где застряли эти чёртовы судмедэксперты, и попробуем найти ответы, пока нас самих не посчитали сумасшедшими.

Он бросил последний, долгий взгляд на безжизненное тело, а затем направился наверх, оставляя позади загадку, которая теперь тяжким грузом лежала в глубинах. Над городом сгущались тучи, наползая тяжёлым покрывалом. Иван Сергеевич тихо выругался. Его глодала мысль о том, что тайная имперская служба может вмешаться и прибрать дело к рукам, оставив его за бортом. Но он их ни в грош не ставил, считая лишь напыщенными павлинами.

— Лейтенант, соберите все данные по этому делу и сообщите мне, если обнаружите что-то новое, — бросил он через плечо. — Похоже, сегодня нам предстоит охота на чудовищ.

Петров нерешительно кивнул и поспешил за ним, ощущая, что этот случай становится, пожалуй, одним из самых загадочных, с которыми ему приходилось сталкиваться.

Тем временем город продолжал жить своей жизнью, не замечая ни рухнувшего кафе, ни шепота магии, ни чудовищ, крадущихся в тенях.

Но капитан Иван Сергеевич прекрасно знал, что самыми страшными чудовищами могут быть люди. И он был готов поставить на это всё, что у него было, — и всю свою логику.

Я лежу в тёплой ванне, наблюдая, как мутная вода медленно скрывает под собой следы сегодняшнего безумия. Пена давно растворилась, и теперь меня окружает лишь тишина и собственные мысли. Лёгкий пар поднимается над поверхностью, окутывая всё вокруг полупрозрачной дымкой.

Усталость обволакивает тело, словно тяжёлое одеяло, от которого не избавиться. Ну что ж, кажется, сегодня я здорово психанул. Сердце всё ещё стучит в ушах, а лёгкие напоминают о недавних событиях тяжёлыми вдохами. Взгляд мой блуждает по потолку, где на дорогой плитке свет играет причудливыми узорами. Они напоминают мне о переливах тех эмоций, что я испытал за день.

Я не планировал устраивать переполох в том кафе. В конце концов, кофе лучше всего пить в спокойной обстановке, а не под аккомпанемент обрушений и криков. Но они решили иначе. Слишком многие захотели испортить мой день.

Ну что ж, сделал, что сделал… Правда, выбираться из-под земли — сомнительное удовольствие. Особенно, когда тебя придавили балки, словно начинку бутерброда между слоями обломков. Хорошо, что у меня есть контроль гравитационного пространства. Не каждый день выпадает шанс почувствовать себя Атлантом, держащим небеса на плечах.

Удерживая балки, грозившие окончательно похоронить меня, я сосредоточился на поиске пустоты под ногами. «Если гора не идёт к Магомету, то Магомет проваливается ещё глубже под землю», — усмехнулся я тогда.

Сломав пол в нужном месте, я отправился в незапланированное путешествие по старинному коллектору. Кто бы мог подумать, что канализация станет моим путём к спасению?

Блуждания по подземным туннелям оказались тем ещё приключением. Запах сточных вод резко ударял в ноздри, обволакивая меня плотной пеленой. А толпы крыс, казалось, смотрели с удивлением, но не решались подойти ближе.

Пару часов скитаний — и вот я на поверхности. Правда, вид мой оставлял желать лучшего: грязный, мокрый и вонючий. Возвращаться в академию в таком виде? Не самая лучшая идея, если только я не планирую быть арестованным за попытку биологической атаки. А ведь я так надеялся выбраться чистым, думал, что даже на пиджаке пылинки не будет. Но тут я, конечно, оказался наивнее всех, м-да уж…

Пришлось вызывать Распутина, как всегда. Он — словно волшебник из рекламы про чистящие средства: хлопнешь в ладоши — и он явится, поможет быстро решить любую проблему.

Никто толком не знает, чем он занимается большую часть времени, и, честно говоря, лучше не знать. У него вечно куча дел, всяких встреч, и неизвестно, действительно ли на них обсуждаются те вещи, которые планировались.

Но на этот раз Гриша оказался занят и прислал вместо себя своего человека. Он без лишних слов передал мне чистую одежду, точь-в-точь как моя.

— Спасибо, — кивнул ему с лёгкой улыбкой.

— Всегда рады помочь, — отозвался он, исчезая в тени за углом. Его голос прозвучал жутковато, словно он был частью какой-то биологической системы, запрограммированной на определённые фразы. Где Гриша только находит таких персонажей — загадка.

Переодевшись в ближайшем переулке, стараясь не привлекать внимания прохожих, я решил отправиться в отель. Ветер играл с полами моего пиджака, а люди спешили по своим делам, не замечая меня.

У меня было немного времени, прежде чем забрать сестру из академии. В номере царил хаос, и я не был удивлён: у Маши и в родительском доме беспорядок был обычным делом, но там хотя бы была уборщица. Ладно, здесь горничные есть.

А ещё говорят, что девочки, особенно леди, — опрятные создания. Ха! Вы бы видели её в переходном возрасте. Мы в семье сразу всё поняли. Более агрессивного подростка и не придумать. Особенно, если дома не оказывалось чего-нибудь сладкого или кто-то осмеливался шуметь рано утром, когда она спала. Помню, однажды она умудрилась снести целую стену, когда мы завтракали оладушками, а я слишком громко поставил на стол кувшин с молоком. В её комнате одежда лежала в огромном комке, и она никому не позволяла его трогать.

Сейчас она стала куда спокойнее и добрее, если вспомнить прошлое. Но вот привычки к беспорядку так и не изменила. Правда, у аристократов для этого полно слуг. И на этот раз было всё то же самое в номере: разбросанные книги, ноутбук с открытой статьёй о парадоксах времени, на столе — чашка с остывшим чаем, а на кровати валялись пачки из-под чипсов.