— Я видела, кто приехал к вам, Эрнест Михайлович, — сказала она, — и я не буду становиться между вами и вашей женой!

— Нам нужно как можно скорее убраться отсюда, — он потянул ее куда-то в сторону, — прошу вас, Клара, не усложняйте мне жизнь!

Клер усмехнулась. Ведь именно для этого она и приехала в Выборг. Усложнить ему жизнь.

Он почти бегом тянул ее за собой, и вскоре Клер оказалась перед небольшим домиком, сложенным из серого, поросшего мхом, камня. Эрнест открыл дверь ключом, буквально втащил Клер в домик, и захлопнул дверь.

— Клара. Прошу вас. Подождите меня здесь, не исчезайте! Я провожу отца и Марику на поезд, я должен убедиться, что они уехали. И тогда мы сможем поговорить.

— Что это за место, Эрнест Михайлович?

Клер оглядывалась по сторонам, и видела вокруг себя бедную обстановку, стол, два стула, покрашенные голубой краской, ковер на каменном полу, старый и вытертый.

— Я купил этот дом, чтобы можно было спрятаться, если мои родственники внезапно нагрянут в имение. Клара, — он подошел ближе, и вдруг заключил ее в объятья, а глаза его вспыхнули, — умоляю вас, побудьте тут два часа. Только не исчезайте!

Он откинул вуаль с ее лица, и смотрел, изучая каждую ее черточку, будто хотел запомнить навсегда. Клер прижалась к нему всем телом, и положила голову на грудь. Хотелось разрыдаться от счастья, что он все же не бросил ее. Не дал уехать в неизведанное. Он будет с ней, и не позволит ей снова оказаться в полном одиночестве.

...

Клер порадовалась, что купила на вокзале в Петербурге книгу, потому что иначе ей было бы совершенно нечем себя знанять в ожидании Ланина. Она расположилась за столом, раскрыла книгу, но читать долго не смогла. Было холодно, и Клер быстро продрогла.

Дом, в котором оказалась Клер, состоял из трех комнат. Клер побродила по ним, от нечего делать, изучая каждую вещицу. Большая комната была почти пуста, кухня с холодной печью и набором посуды, казалось, никогда не использовалась. В спальне же, небольшой, уютной, и обставленной с неожиданным вкусом, Клер задержалась. Широкая кровать черного дерева была накрыта тяжелым одеялом и мягким синим пледом. На беленых стенах висели картины с видами Выборга, а окна закрывали тяжелые бархатные шторы. Тут же был небольшой камин, в котором лежала связка дров. Клер разложила дрова, стукнула огнивом, и дрова быстро занялись, от чего в комнате стало сразу тепло и уютно. Язычки пламени лизали сухие ветки, а Клер забралась с ногами на кровать, накрылась пледом и достала романчик. За окнами выл ветер, но настроение ее резко пошло в верх, и она ожидала прихода Эрнеста уже без всякого волнения. Она знала, что он обязательно ей поможет, и что все будет хорошо. А если нет... она знала, что ей делать, чтобы уговорить его. С этими мыслями она откинулась на подушки, погрузившись в мягкую перину, и закрыла глаза, сама не заметив, как уснула.

...

Эрнест Ланин не принадлежал к тем мужчинам, кто может отказаться от прекрасной женщины, которая сама пришла к нему в дом, и сама легла в его постель. Вернувшись, как и обещал, через два часа, Эрнест позвал Клер, но не услышал ответа. Впрочем, еще на улице он видел, что из трубы идет дым, поэтому он прошел в спальню и замер, восхищенный открывшимся ему зрелищем.

Клер спала, лежа на ярко-синем пледе, и ее светлое платье прекрасно контрастировало с его ярким тоном. Черные волосы ее растрепались, кольцами падая на белоснежную шею, и на синие переливы пледа, а точеная тонкая рука ее все еще держала раскрытый роман. Прекрасные черты были спокойны, а губы чуть приоткрыты, как для поцелуя.

Эрнест медленно подошел к кровати. Скинул пальто прямо на пол. Следом полетел пиджак. Он расстегнул жилет и ослабил галстук, позволив себе дышать полной грудью. В камине трещали поленья, но он не обернулся, чтобы поправить огонь. Яркие искры вспыхивали в полумраке комнаты. Ему вдруг стало жарко, и он снял жилет, потом сел на кровать и аккуратно взял руку Клер в свою. Клер выпустила роман, который Эрнест отбросил куда-то в тень, рука ее была нежна и тепла. Он сжал ее пальцы, чувствуя, как закипает кровь.

Зачем она приехала? Он должен как можно скорее разбудить ее и расспросить обо всем. Но он не мог пошевелиться, и как завороженный смотрел на ее лицо. Сердце гулко стучало в груди, быстро отсчитывая удары. Она приехала к нему и этого достаточно. Он прилег рядом, любуясь ею, и чувствуя, как дрожат его руки от желания узнать, насколько нежна ее кожа. Он поднял руку и провел ею по ее шее. Клер пошевелилась, но не открыла глаз. Дыхание ее на миг прервалось, но тут же вновь стало ровным. Он закусил губу, боясь, что просто набросится на нее, и возьмет силой, несмотря на сопротивление.

— Клер! — он потряс ее за плечо, видя в ее пробуждение свое спасение. Если она сейчас же не раскроет глаз, он не ручался, что не совершит самого вероломного поступка в своей жизни, — Клер, проснитесь!

Она открыла глаза. Черные, опушенные длинными ресницами, они смотрели прямо на него. Губы ее дрогнули, а потом заулыбались.

— Эрнест.

Он постарался выровнять дыхание. Но Клер вдруг протянула руку и провела пальцами по его губам. Его бросило в жар, и он припал к ее руке, покрывая ее поцелуями, сначала ладонь, а потом и запястье.

— Как хорошо, что ты вернулся, — сказала она.

Другая рука ее оказалась у него на плече, и Клер притянула к себе его голову, и губы ее раскрылись навстречу его губам. В этот миг Эрнест понял, что целоваться Клер не умеет, и где-то в глубине души его шевельнулась совесть, пересиливая желание. Он с огромным трудом заставил себя отстраниться, но потом снова схватил ее в объятья и стал покрывать поцелуями ее шею и лицо, чувствуя, как ее руки оказались в его волосах. Она гладила его волосы, дыхание ее прерывалось, и он уже не мог оторваться от ее губ, прекрасно понимая, что созданы они совсем не для него.

В какой-то миг разум все же пересилил страсть, и Эрнест отстранился, держа ее за плечи. Клер смотрела на него горящими глазами, и губы ее припухли от его поцелуев.

— Клара, ударь меня, — прошептал он.

Она удивленно шевельнула губами:

— Зачем?

— Прикажи мне оставить тебя, — грудь его тяжело вздымалась, но от отпустил ее и теперь просто пожирал глазами ее лицо.

— Но...

— Ударь меня.

Она рассмеялась и провела рукой по его щеке, заставив его всего вспыхнуть.

— Но я не хочу.

Они смотрели друг на друга. Эрнест закусил губу, и встал с кровати, подошел к камину, наконец-то помешал дрова кочергой. Клер тоже встала, подошла к нему сзади и смотрела на огонь. Всполохи отражались в ее глазах, делая их из черных оранжевыми.

— Эрнест... — Клер положила руку ему на плечо и заставила его повернуться к себе, — со мной произошли вещи, которые заставили меня посмотреть совсем иначе на наш мир, и на нашу жизнь, — сказала она, — и я теперь знаю, что счастье очень быстротечно. Оно — миг. И надо использовать этот миг не для того, чтобы соблюсти условности, до которых никому нет никакого дела, а для того, чтобы быть счастливыми.