Впрочем, Валентина не стремилась приблизиться к ней. Она витала около окна, на своем любимом месте, где Изабель уже несколько раз видела ее.

— Отец и мать бросили ее, уйдя в зазеркалье. А могли бы и взять, — Валентина усмехнулась, - Ортанс способная. Бабушка тоже не подумала о ней, когда предавалась своему горю и решила оставить этот мир. Была большая семья и раз — никого нету. Бедная девочка заслужила поддержки.

Изабель отвернулась.

— Хорошо, что Мари вернулась, — продолжала Валентина, — она поможет и ей, и Виолетте справиться с горем. Мари очень добрая женщина. Ее все всегда любили.

Действительно, пока Изабель упивалась своей обидой, Мари все время проводила с Ортанс и Виолеттой. Те старались держаться вместе, и так и льнули к Мари, которая терпеливо выслушивала их и ободряла, как могла. Лицо Изабель скривилось в усмешке.

— Она — ангел милосердия, — Изабель села на кровать и бесстрашно посмотрела на призрака. После приключений в пещере она не могла бояться Валентины. Призрак как призрак. Безобидный. Спокойный.

— Мари и правда очень хорошая. Это ты не хочешь общаться с ней. Сидишь и плачешь в саду. Сходи хоть к источнику.

— Не пойду, — затрясла головой Изабель.

Валентина закружилась на месте, искрясь в свете свечей.

— Ну, как хочешь.

Она исчезла, оставив Изабель одну. Изабель откинулась на постель, и стала смотреть в потолок. Валентина права. Она думает только о себе, хотя Ортанс и Виолетта нуждаются в поддержке.

Портрет Валентины смотрел на нее живыми глазами. Изабель раздражало, что она постоянно находится под присмотром призрака.

— Валентина! — позвала она.

Та тут же оказалась на полу, будто слилась из портрета, как вода.

— Ты не могла бы куда-нибудь исчезнуть? Ты постоянно следишь за мной. Мне не нравится. Я даже во сне чувствую твой взгляд.

Валентина пролетела от двери к окну.

— А куда? — спросила она, маша руками, — куда? В сад пугать людей? Муж мой поселил меня в портрете. Где же мне еще жить?

— Если ты не придумаешь, где тебе жить, я прикажу повесить портрет на чердаке!

Валентина заискрилась, видимо таким образом выражая крайнее возмущение. Она побродила по полу, опустив голову, потом медленно вползла в портрет.

— Я не буду подглядывать, — прошелестела она, — спи. Я теперь призрак этого замка...

Несмотря на то, что Валентина была всего лишь призраком, разговор с ней успокоил Изабель. Она мгновенно заснула, а утром встала совершенно четко осознавая, что ей нужно делать.

Марсель помог ей найти небольшой домик, достойный ее, недалеко от Бордо. Изабель хотела жить у моря, но как можно дальше от замка Белистер, который она покинула без всякого сожаленья. Рядом с ней в карете сидела няня с ребенком на руках, и Изабель в последний раз смотрела на ставшие почти родными башни с синей черепицей. Белистер будто прощался с ней навсегда, освещаемый солнцем и кидая длинные утренние тени на подъездную аллею.

Она уехала с легким сердцем. Радоваться свадьбе Эстена и Ортанс она не могла. Зачем же ждать этого события, если можно никогда о нем не узнать? Ноэль оставил ей достаточно денег, чтобы никогда ни в чем не нуждаться, и теперь она ехала к новой жизни, приняв старое имя, Изабель де Сен-Рем. Ведь, по сути, имя графини де Муйен не принадлежало ей никогда.

…

Небольшой домик оказался шикарной виллой с террасой, выходящей на море. Изабель любила сидеть на ней, стараясь забыть прошлое. Южное солнце разгоралось к полудню, когда она поднималась к себе, чтобы отдохнуть. Позже, вечером, она снова выходила на террасу, чтобы наблюдать, как играет малыш Франсуа, и как солнце садится за волны океана.

Она целыми днями читала. Стараясь забыть, как страшный сон все, что случилось с ней в замке Белистер, Изабель будто затаилась, вписываясь в незамысловатое расписание дня. Иногда она спускалась с виллы в городок, и там бродила совершенно бесцельно, рассматривая торговцев на рынке, магазинчики и всякие разные лавки, где продавали ненужные ей вещи. Иногда она покупала что-то для Франсуа, какую-нибудь игрушку, книжку или новую шапочку.

Спустя месяц на вилле появился Марсель. Он пришел в час заката, радостный и улыбающийся.

— Сестрица, у меня для тебя отличные новости, — он сел к ней за столик и приказал принести ему лимонада.

Изабель загородилась от него руками.

— Нет! Нет! Никаких новостей из Бретани! — воскликнула она, — я так стараюсь держаться и забыть... забыть...

Она закрыла лицо руками.

— Ничего нельзя забывать, — строго сказал брат.

Черная его ряса тенью выделялась на белой стене виллы. Но глаза сияли, как темные самоцветы.

— А я хочу забыть! — воскликнула Изабель, — обман, предательство... Уж не говоря о том, чем они все там занимаются. Мне хочется, чтобы это было сном. Все, что произошло.

Марсель ухмыльнулся.

— Предательство, говоришь... Ну да ладно. Как поживает Франсуа? Я смотрю, он отлично бегает.

В этот момент няня вывела ребенка на веранду, и тот смешно перебирал ножками, цепляясь за палец женщины. Марсель подхватил его на руки. Ребенок, который совсем не переносил присутствия чужих взрослых, не заплакал. Наоборот, он заливался смехом, играя с золотым распятием на груди Марселя.

— Такого мальчишку неплохо бы воспитывать знающему человеку, — проговорил Марсель, вздохнув, — придется навещать вас как можно чаще.

Они говорили весь вечер, не касаясь новостей из замка. Изабель действительно не хотела ничего знать. Она надеялась, что постепенно рана ее затянется. И она сможет вернуться домой, в Париж.

…

Ноэль стоял на широкой дороге. Пыльная, разбитая, она вела куда-то вдаль. Последнее, что он помнил, было лицо Марселя. И звук молитвы, которым он никогда не доверял при жизни, но вдруг поверил, когда смерть коснулась его своим крылом. Ноэль закрутился, пытаясь понять, где же он. Людей вокруг было много. Все спешили по своим делам, пробегая мимо него, увлеченные собственными мыслями.

Позади что-то горело. Он пытался понять, что это, и решил посмотреть ближе, сделав несколько шагов в сторону пожара.

— Ноэль! — прозвучал знакомый голос.

Он вздрогнул всем телом, когда его коснулась знакомая рука.

— Мне позволено пойти с тобой, — прошептала Валентина, затаив дыхание, — я так просила! И... и отец Марсель позволил мне!

От счастья видеть ее, от счастья, которого он совершенно не ожидал, Ноэль схватил Валентину в объятья, ища ее губы. Мир закружился, перевернулся вверх дном. Валентина ответила на его поцелуй, лаская его губы, запустив тонкие ладони в его шевелюру. Они стояли посреди дороги, в пыли, никого не замечая, невероятно счастливые.

— Нам туда! — она наконец отстранилась от него, сияя синими глазами, — нам в другую сторону!

И она потянула его куда-то по дороге, вдоль которой стояли гостиницы и таверны.

Где-то далеко впереди сияли золотые Врата.

…

Утро застало Изабель прогуливающейся по побережью. Тут был мягкий песок, по которому так приятно пройтись босиком. Изабель часто снимала обувь и шла, как крестьянка, по самому прибою, чувствуя, как намокает подол ее платья и как проминается под пальцами мокрый песок. Где-то песок нагромождался горами, образуя дюны, где-то в зеленых лесах прятались рыбачьи деревушки. Эти пейзажи, морские ласковые волны, непохожие на злые валы Бретани, действовали на нее умиротворяюще.

— Изабель!

Она вздрогнула от звука знакомого голоса. Показалось? Изабель замерла, боясь обернуться. Она знала, что за спиной никого нет. Никого. И что ветер сыграл с ней злую шутку.

— Изабель!

Оборачиваться ей не пришлось. Эстен обошел ее и теперь она видела его радостное улыбающееся лицо, растрепанные кольца волос, выбившиеся из косички, и сияющие темные глаза.

— Я так давно мечтал сказать тебе это... — он все так же улыбался, — Изабель. Ортанс не беременна. Ортанс отпустила меня. И теперь мы свободны... Ты и я.