— Надо петь, — сказал слуга, — иначе ничего не выйдет.

— А что петь? — спросила она.

— Как сказал месье. Просите помиловать его, затянуть раны.

И она запела. Слова сами собой возникали у нее в голове, а голос был чист и силен, будто Изабель долго готовилась к пению, разучивала песню, будто она всегда пела, сидя у ручья и поливая водой окровавленное тело мужа. В душе ее разливалась радость и благодарность, и слова, слова, рождались и выплывали наружу, наполняя собой все вокруг.

После, обтерев его и одев вместе со слугой в сухую одежду, они попытались поднять его на ноги, но вскоре бросили эти попытки. Положив на плащ и с трудом перенеся через поток, они поволокли прибывающего в бессознательном состоянии графа по дорожке, где кусты цеплялись и снова царапали его тело, хватали Изабель за одежду, а потом через парк в замок. Когда граф оказался в своих покоях на кровати, Изабель села прямо на пол и разрыдалась. Она плакала от страха, она плакала от безумной усталости, от того, что не понимала, что происходит, от того, что ей казалось, что граф не выживет. Слуга бегал по комнате, собирая окровавленные одежды и бросая их в камин. Туда же полетело постельное белье и вышитое покрывало, он оттирал следы крови от стен и мыл пол.

— Не плачь, Бель, — услышала она вдруг голос своего мужа, но от этого разрыдалась еще сильнее.

Она подползла к кровати, схватила его за руку, сжала так, что костяшки ее пальцев побелели.

— Ты повредишь нашему ребенку, — прошептал он, — он уже есть. И ты должна радоваться. Чтобы жизнь его была счастливой.

Изабель вымученно улыбнулась.

— Только не бросай меня, Франсуа! — прошептала она, — умоляю, не бросай меня!

Он пошевелился. Синие глаза смотрели на нее из темноты полога.

— Теперь будет все хорошо, моя красавица. Ты отлично пела. Спасибо.

И только тут Изабель поняла, что на белье его нет следов крови. Она поднялась, склонилась над мужем и развязала завязки рубахи. Глаза ее расширились, когда она провела рукой по совершенно чистой груди. Никаких порезов и даже шрамов на ней не было. Она обернулась на слугу, который ворошил кучу окровавленной одежды в камине. Голова ее закружилась. Не он ли лежал за ручьем, истекая кровью? Не его ли кровь отмывала она, распевая песни в лучах заката?

— Иди спать, Изабель, — услышала она голос Франсуа, — теперь все будет хорошо!

…

Изабель преданно ухаживала за своим мужем, который разболелся и не вставал с постели несколько дней. Она подносила ему лекарства и бульон, она кормила его и обтирала лоб уксусом. Сидя в его комнате и слушая, как тяжело он дышит, она пыталась читать, надеясь занять свой ум. Она ждала, когда граф очнется и наконец-то все ей объяснит. Но он очнулся и выставил ее из своей спальни, сообщив, что больше не смеет пользоваться ее добротой.

Прошло некоторое время, и Изабель поняла, что действительно понесла. Женские дни не пришли, и она сидела, смотря перед собой, и боясь, что сойдет с ума. Если раньше ей казалось, что все это какой-то обман, то теперь она вынуждена была склониться перед фактом. Она и правда была беременна и родит ребенка как раз к Рождеству.

Однажды, когда Изабель уже и не ждала встречи с мужем, к ней пришел слуга графа де Муйен и пригласил ее в гостиную, где обычно собиралась вся семья. Франсуа встретил ее на лестнице и подал руку, улыбаясь. Она смотрела на него, и узнавала с трудом. Он сильно похудел, лицо его было бледно, и только улыбка на лице была все та же.

— Я беременна, — сказала Изабель, сжимая его руку.

— Я знаю, — ответил Франсуа, — во сне я видел нашего сына.

Она поджала губы, не желая слушать про его сны. Ей столько нужно было узнать, что сны стояли последними в этом списке. И теперь Франсуа никуда не денется. Он расскажет ей все — и про камень, и про источник, и про то, что за росток она видела в своем чреве.

— Я должен сообщить семье о нашей радости, моя дорогая, — сказал он.

Изабель пожала плечами. Ей было все равно, узнают остальные о ее беременности или нет.

Двери в гостиную открыли два лакея. Изабель проследовала в них под руку со своим мужем, и все поднялись, приветствуя их. Старая графиня, Мартин де Куланж, мадемуазель Ортанс смотрели на них, ожидая того, что скажет Франсуа. Он же обвел их всех взглядом.

— -Мадам де Муйен ждет ребенка, — сказал он после приветствий, — прошу быть с ней очень осторожными.

Старая графиня, услышав эту новость, побледнела, затрясла головой, и стала похожа на ту себя, что видела Изабель около источника. На сгорбленную старуху, а не на пожилую даму в жемчугах.

— Этого не может быть! — воскликнула графиня, поднесла руки к горлу и вдруг осела на пол, теряя сознание.

Ортанс бросилась к бабушке, поднося ей нюхательные соли, и причитая над ее бездыханным телом.

— Она оправится, — сказал Франсуа, нахмурившись, — это она от радости, что вскоре родится еще один ее внук.

...

Пояснение. В чем поклялся Франсуа.

В Бретани полно разных легенд и поверий. Например, есть такое поверье, что если ребенка пронести через святую землю, то он обретет дар предвидения. Для этого нужно войти на церковную землю или в церковь с некрещенным ребенком на руках, но не крестить его, а уйти. Таким образом, ребенок прошел через святую землю. Прошел мимо. Такой человек будет видящим. После его уже можно и крестить, и вершить все христианские обряды. Дар его никуда не денется.

Достаточно быстро стало ясно, что Франсуа не намерен ничего объяснять. Он перестал приходить к ней ночами, боясь повредить ребенку, а днем избегал Изабель, стараясь не оставаться с ней наедине. Он был все так же ласков и предупредителен, он целовал ее руку, проводил пальцем по ладони, интересовался здоровьем, но тут же исчезал, как только Изабель пыталась завести разговор на запретную тему. Дни она проводила с Ортанс и Виолеттой гуляя в саду и вдоль полосы прибоя. Старая графиня лежала больная в своих покоях, и врач говорил, что она проболеет еще долгое время.

Ортанс была как всегда очень добра и скучна. Изабель никак не могла понять эту странную девушку, смотревшую на нее странными зелеными глазами, будто сама Изабель была чем-то вроде домашней зверюшки. Виолетта же казалась немного отстраненной. Она смущалась, когда приходила Изабель, будто так и не могла привыкнуть к новому члену семьи, опускала голубые глазки, и старалась исчезнуть за спиной старшей сестры.

Как-то раз Ортанс задержалась, и Изабель застала Виолетту одну. Та сидела в беседке, рассматривая что-то, что держала в руках, и что тут же спрятала, когда вошла Изабель.

— Виолетта, я тебя напугала?

Девочка спрятала руки за спину и вымученно улыбнулась.

— Нет. Что вы, мадам. Нет.

— Может покажешь мне, что ты рассматривала?

Щеки Виолетты вспыхнули, но она покорно достала из-за спины небольшой портрет в золоченой раме.

Изабель взяла его в руки. На портрете была изображена молодая женщина с завитыми в локоны светлыми волосами, с большими голубыми глазами. Виолетта, только старше. И улыбка такая же, чуть смущенная.