Егор вспомнил, что должен занести медицинский халат к хирургам, тяжело вздохнул и пошел в госпиталь. Возле госпитальных палаток стоял полковник Трофимов и с наслаждением курил. Он был в зеленой операционной робе, белая марлевая маска висела у него на груди. Егор подошел к доктору.

Игорь Павлович, я халат принес.

Хорошо, давайте сюда, — врач взял у Егора халат и аккуратно перекинул через руку.

Как у Вас дела, Игорь Павлович?

Нормально. Тяжелых прооперировали. Некоторых санитарным бортом отправили в Кабул. — Военврач тяжело вздохнул. — Много летальных. А вы, правда, учились в мединституте?

Правда. Два курса отучился, а потом пошел в летное.

Вот как… А почему ушли из института?

В это время из палатки вышла Наташа.

Игорь Павлович, с больными все в порядке, я только что проверила, истории болезни у вас в кабинете, — она увидела Егора. — А ты что здесь делаешь?

А этот молодой человек нам сегодня очень помог, — сказал врач. — Сегодня, когда стали поступать раненые, он вместе с нами оказывал помощь, и весьма квалифицированно, я вам скажу.

Наташа презрительно оглядела летчика с ног до головы.

Ты оказывал помощь? Ты? Да ты хоть помнишь, где сердце находится?

Там, где больно, — тихо ответил летчик и, развернувшись, пошел прочь.

На стоянке взревели двигатели истребителей-бомбардировщиков. Звук работающих турбин перешел на более высокую ноту, и стальные птицы рванулись вперед. Облака пыли разлетелись по сторонам от взлетно-посадочной полосы. Порыв горячего воздуха швырнул в лица летчиков пригоршню песка.

Ожил динамик аэродромной трансляции:

Старшему лейтенанту Савицкому и лейтенанту Тимченко немедленно явиться на КП. Старшему лейтенанту Савицкому…

Летчики побежали на командный пункт. Над аэродромом, заходя на посадку, кружились вертолеты огневой поддержки. На КП пилотов ждала постановка боевой задачи: поиск и уничтожение караванов.

Су-25 кружили над горами. Внизу, по извилистой дороге, то мелькая бликами на солнце, то ныряя в тень скал, пылил старенький автобус-«барбухайка». На таких передвижных лавках торговцы разъезжали по всей стране, продавая разные товары. Торговля на востоке — дело очень уважаемое, а купец умел договариваться с людьми и не сильно опасался за свою жизнь. Ярко раскрашенный автобус пылил по своим каким-то очень важным делам.

«Минарет», прием, я «Дракон-1», тут какая-то «Барбухайка» метется.

Вас понял «Дракон», задержи ее. Я свяжусь с вертолетом.

Понял, выполняю.

Егор отдал команду ведомому, и они вдвоем спикировали, пройдя почти над самой крышей автобуса. Изношенное транспортное средство мгновенно остановилось. Штурмовики сделали круг над «купцом». Глухо рявкнула авиационная пушка, и перед радиатором автобусика взметнулись несколько взрывов. Особого вреда они не причинили, а на водителя подействовали весьма убедительно. Двери автобуса распахнулась и из нее высыпала небольшая толпа.

Вскоре рядом с автобусом приземлился вертолет, сходу высадив досмотровую группу. Десантники и побежали к испуганным афганцам. После нескольких минут оживленного разговора через переводчика, выяснилось, что это местные жители, которые везли ковры на продажу в Кабул. Живут они бедно, и далее следовал длинный список горестей, бед и несчастий, которые постоянно преследовали бедных крестьян. В конце этой тирады грозных, но добрых «шурави», просили не обижать бедных селян и отпустить их с миром. А в награду предлагались несколько бутылок «кишмишевки» — местного самогона. Командир благоразумно на «кишмишевку» не повелся и устроил досмотр. Десантники понимали, насколько бедно живут простые крестьяне в стране, раздираемой междоусобной войной, поэтому местных жителей старались не обижать. Ничего незаконного не нашли, кроме старенького карабина и пары кривых ножей, как пояснил владелец автобуса, для самообороны. Карабин, правда, конфисковали, но афганцев отпустили с миром. «Кишмишевку» тоже забрали — негоже мусульманам возить с собой спиртное.

Все это Егор узнал по рации от командира вертолета. Правда, вначале, когда устанавливал радиоконтакт, старший лейтенант обозвал капитана-вертолетчика «Сайгаком» вместо «Джейрана».

«Сайгак», «Джейран» — какая на хрен разница, все равно парнокопытное, — сказал подкованный в биологических вопросах старлей. И в ответ на запрос позывного получил «чешуйчатую ящерицу» от вертолетчика.

Теперь отошедший сердцем командир вертолета красочно комментировал все происходящее, чем нимало развлек пилота. Помахав на прощание крыльями, Егор продолжил патрулирование.

Несколько дней прошло в непрерывных боевых вылетах. Афганские пехотные части в это время проводили крупную войсковую операцию по блокированию и уничтожению отрядов моджахедов и уничтожению душманских караванов.

В один из таких дней звено ударных самолетов поднялось по тревоге на прикрытие афганских правительственных войск. Они быстро вышли в район боевого соприкосновения и нанесли мощный ракетно-бомбовый удар по моджахедам, пытавшимся окружить и уничтожить роту афганских солдат.

Возвращаясь на аэродром, летчики обнаружили довольно крупный отряд душманов. Навстречу летчикам ударили пулеметные и автоматные очереди, захлопали одиночные выстрелы винтовок. Пули неслись навстречу и рикошетили от брони русских самолетов.

Ничего-ничего, сейчас вы у меня спляшете чечетку, суки бородатые, — бормотал ругательства Егор, наводя прицел на группу бандитов.

Но когда осталось лишь нажать на гашетку, с земли ударили дымные струи и вверх рванулись продолговатые обтекаемые снаряды.

— Ракеты! Противозенитный маневр! — заорал в эфир ведущий.

Рефлексы у летчиков сработали моментально — оба штурмовика выполнили переворот и ушли скольжением, отстреливая ложные цели. Истребители-бомбардировщики тоже рванулись прочь от опасности, выполняя противозенитный маневр. Первым заметил подвох Гиви.

Командир, они стреляют из гранатометов, — сказал он и добавил пару грузинских ругательств.

Егор стиснул зубы и выровнял свой штурмовик. Противный холодный пот выступил на лбу. Сволочи!

Я «Дракон-1», атака с круга. Начали!

Самолеты ринулись в атаку. Шквал разрывов реактивных снарядов разметал моджахедов. Однако некоторые из душманов, просто от страха, или в боевом безумии продолжали стрелять по самолетам, пока разлетающиеся во все стороны осколки не настигали их.

Реактивная граната, выпущенная из РПГ, оставляя дымный хвост от порохового ускорителя, полетела прямо в лоб снизившемуся Су-25. Чуть-чуть не долетев до штурмовика, граната взорвалась — сработал самоликвидатор. Облако крупных осколков, направленных мощной кумулятивной струей ударило в правый борт самолета и в фонарь кабины. Штурмовик сильно тряхнуло Титановые бронепанели, прикрывавшие летчика с боков приняли на себя основную часть удара, осколки рикошетами отлетели от надежной брони, оставив глубокие кривые шрамы. Хуже пришлось фонарю кабины. От удара прозрачный плекс пошел трещинами.

Егор увидел вспышку впереди справа и инстинктивно пригнул голову, одновременно борясь с взбесившейся ручкой управления. Он успел отпарировать рывок, убрать крен и задрать нос штурмовика, уводя его от земли. Одновременно он дал полные обороты обоим двигателям, чтобы не свалиться в штопор. Почти в тот же миг летчик инстинктивно пригнул голову и почувствовал сильный удар в правую часть головы. Шлем защитил от повреждений, но по виску потекла теплая струйка крови. С трудом ворочая очугуневшей головой, летчик осмотрелся: в остеклении фонаря с правой стороны зияли рваные дыры. В плексе застряли мелкие осколки, ветер поднимал в кабине маленькие облачка пыли. Однако двигатели гудели ровно, машина слушалась управления. Вроде все в порядке. Егор сосредоточился на управлении.Голова гудела, словно колокол, но кровь уже не шла.

«Дракон», что с тобой? Я Второй, прием, тебя ранило? — голос ведомого в наушниках выдавал тревогу.