Он еще никак не мог привыкнуть, что стал теперь командиром и на его плечи, на его душу легла ответственность за судьбы людей. Тяжела ноша власти, особенно военной, а на войне она просто невыносима. Не даром в старинном кодексе самураев «Хага-куре» сказано: «Жизнь легка как перышко, а долг тяжек как гора». Но он должен вынести эту гору на своих плечах, еще и потому, что рядом будет самый дорогой ему на свете человек…

Самолеты, похожие на огромных взъерошенных птиц, выпустив закрылки и шасси, заходили на посадку. Когда они, приземлившись, зарулили на стоянку, Егор повел свой штурмовик на снижение. Зарулив на стоянку, он выключил двигатель. Вот и долетели…

На взлетном поле аэродрома он увидел группу врачей в белых халатах и санитарные «уазики». Врачи и медсестры — молодые и красивые девушки с интересом подошли к самолетам и о чем-то с пилотами оживленно разговаривали. Особенно много внимания девушки уделяли, конечно же, импозантному Гиви, он и остальные летчики не страдали от отсутствия женского внимания и интереса.

Егор выбрался из кабины и присоединился к летчикам. Заметив его, они побросали сигареты и вытянулись по стойке «смирно».

Вольно, мужики, — сказал он подходя. — Я смотрю, нас уже встречают.

Да, товарищ старший лейтенант, — весело улыбаясь, ответил Гиви. У нас тут уже образовалось содружество родов войск.

А, правда, что вы будете служить на нашей базе? — спросила какая-то бойкая медсестричка.

Правда, правда, — смеясь, заверил ее Егор.

Вдруг, он увидел Наташу. Она стояла чуть поодаль и, улыбаясь, смотрела на него. В белом халате, в безукоризненно сидевшей на ней полевой форме медицинской службы, она выглядела потрясающе. Егор всегда удивлялся ее способности быть элегантной в любой ситуации. Ее волнистые волосы трепал горячий ветер, девушка щурилась от солнца и неотрывно смотрела на Егора.

Но тут к стоянке подъехал открытый «газик». За рулем восседал чрезвычайно колоритный тип: могучий приземистый здоровяк с огромными ручищами в выгоревшей на солнце полевой летной форме. На дочерна загорелом лице задорно блестели карие глаза под лохматыми бровями. Белозубая улыбка пряталась под казацкими, как у Тараса Бульбы, усами. Второй офицер был высокий, седоволосый, уже в возрасте. На петлицах его униформы змея обвивала чашу с целебным ядом.

Девушки расступились, давая возможность машине проехать.

Звено, смир-р-на! — скомандовал Егор и лихо бросил руку к летному шлему. — Здравия желаю, товарищ майор! Отдельная штурмовая оперативно-тактическая группа прибыла на место дислокации. Командир звена — старший лейтенант Савицкий.

Наташа, стоявшая в стороне, с удивлением и интересом посмотрела на Егора.

Майор-вертолетчик вскинул руку к выгоревшей на солнце панаме-«афганке», пожилой полковник медслужбы приложил руку к фуражке.

Здравия желаю, товарищи офицеры. Смотрю, вас уже встречают, — он улыбнулся и посмотрел на девушек, окруживших самолеты. — Я майор Боровик, командир отдельной вертолетной эскадрилии. Зовут меня Анатолий Сергеевич.

Седой врач просто кивнул.

Я полковник Трофимов Игорь Павлович, главврач военно-полевого госпиталя и, по совместительству, начальник этой базы.

Майор показал рукой на автомобиль.

Садитесь, подвезу. Или вы с девушками поедете?

Егор лихо откозырял командиру вертолетчику.

С вашего разрешения, товарищ майор!

О-о! Молодец, старлей! Решительный! — смеясь, сказал майор Боровик. — Ладно, можете и с девушками проехаться. Но через час прошу всех в штаб на совещание. И попрошу вас не опаздывать, — серьезно закончил он, ясно давая понять, что шутки — шутками, а порядок и дисциплина — превыше всего.

Майор сел в машину, лихо развернулся и на полной скорости рванул с места. Летчики сняли шлемы, и пошли вместе с девушками к санитарным машинам.

Егор подошел к Наташе, обнял ее и нежно поцеловал.

Здравствуй, Наташенька. Я соскучился по тебе.

Я тоже, — улыбнулась она.

Как у вас тут дела?

Нормально. Мы сейчас раненых в Кабул отправляли.

Я знаю, — улыбнулся Егор. — Нас на второй круг угнали, пока они все не взлетели.

Егор, а, правда, что ты — командир звена?

Правда, Солнышко. Мы тут для того, чтобы защищать ваш госпиталь.

Просто не верится, — тихо произнесла она.

Почему?

Ну, ты здесь, ради меня…

Я здесь не только ради тебя, Наташенька, а ради всех на этой базе, — Егор поразмыслил немного и добавил. — Ну и ради тебя, конечно.

Идти пришлось недолго. Они миновали охраняемый въезд на аэродром и, пройдясь немного по улочкам палаточного городка, остановились возле большой палатки, возле которой возвышалась радиомачта. Стены палатки, как и многих других, были укреплены сваренными вместе стальными решетчатыми панелями аэродромного настила.

Наташа остановилась и заглянула Егору в глаза.

Приходи сегодня в гости, — попросила она.

Конечно, приду, — заверил ее Егор. — Солнышко, ты извини меня, мне нужно в штаб.

Егор подождал своих летчиков, и они вместе вошли в прохладное, полутемное помещение, заставленное аппаратурой и рабочими столами с кипами документов. Приглушенный электрический свет падал на офицеров боевого управления, склонившихся над столами и стеллажами с радиоаппаратурой. Раздавались приглушенные фразы. Два офицера о чем-то спорили вполголоса, стоя у огромной, во всю стену карты. Из-за брезентовой перегородки доносилось приглушенное бормотание связиста.

Проходите, присаживайтесь, — пригласил майор Боровик. — Давайте обсудим организационные и бытовые вопросы. Жить вы будете вчетвером в отдельной палатке, питаться — в нашей столовой. У нас есть баня и душевые. А теперь — о самом главном. Боекомплект буде вам подвозиться отдельно, особенно это касается снарядов к пушкам и тяжелых ракет. Но в случае необходимости добром поделимся.

А что у вас тут есть, — спросил Егор.

Реактивные снаряды С-5 разных модификаций, блоки УБ-32–57, немножко — «Эс — двадцать четвертых». Из бомб есть «сотки», ФАБ-250, пятисоткилограммовые фугаски, объемно-детонирующие «Вороны», штурмовые фугасные авиабомбы.

Понятно. А топливо?

Объемы поставок горюче-смазочных материалов пересмотрены в связи с изменением парка боевой техники.

Ну, тогда нормально. Спасибо.

Сейчас у штурмана эскадрилии получите карты. Потом сдадите ему зачет по району полетов. Сейчас идите, обживайтесь. Потом — в столовую. А в… — майор посмотрел на часы. — В тринадцать-тридцать — облет района боевых действий. Полетите с моим штурманом.

Еще раз спасибо, товарищ майор. Разрешите идти?

Не за что. Идите.

Летчики направились к своей палатке. Внутри их скромной обители стояли четыре койки, рядом с ними — тумбочки, у стены большой шкаф, у другой стены — стол и несколько стульев. На койках лежало чистое постельное белье, скатанный матрац, полотенце. Вещей у всех был самый минимум. Быстро разобрали кровати, разложили вещи по тумбочкам и полкам в шкафу и пошли в душ. Потом Егор переоделся в новую полевую форму и со словами: «Ребята, у меня очень важное дело, я быстро», стремительно исчез из поля зрения своих подчиненных. Те только головами покачали.

Через несколько минут блуждания по палаточному городку Егор остановился у палатки, где жила Наташа. Он тихонечко постучал в дверь.

Войдите, — тихо сказали из-за двери.

Он вошел внутрь и увидел ту самую медсестричку, у которой он не так давно спрашивал, где можно найти Наташу.

Тихо, — шепотом сказала она. — Наташа спит. Она только что уснула.

Я на минутку, — также шепотом ответил Егор. — Я только хотел отдать ей вот это, — и он показал маленького, пушистого, мехового щенка.

Ой, какая прелесть! Поставьте, пожалуйста, его на Наташину тумбочку.

Хорошо, — он снял ботинки и шагнул вглубь палатки.

Наташа спала, разметавшись по кровати, на ее милом личике застыло выражение покоя и безмятежности. Волна прекрасных волос цвета потемневшей бронзы разлетелась по подушке, темно-рыжая прядка покоилась на щеке, гармонируя с мягкой смуглостью кожи. Она едва заметно улыбалась во сне.