— Есть ли она у нас… — пробормотал я, поднимая стакан ко рту.

— Поверь, есть. Я в этом баре двадцать лет; видел здесь столько, что хватит на несколько судеб. И знаю, почему вы приходите: не для хвастовства, не чтобы отмечать удачный заказ, а чтобы заглушить то, что внутри скребёт.

Алкоголь потихоньку заливал мозг, облегчал разум. Я кивнул, соглашаясь молча. Виски закончился, и я жестом попросил ещё. Пару залпов — и я ощутил, как переживания последних дней растворяются в согревающем тумане.

Но на смену пришло новое чувство — нервная скука, перемешанная с раздражением. Меня тянуло вырваться из липкой пустоты, в которую начал погружаться. Хотелось схлестнуться с кем-нибудь, выплеснуть агрессию, лишь бы не застревать в этом вязком состоянии.

Вот бы сейчас подвернулся кто-то из этих «недо-чистильщиков».

Я оглядел бар. Унылая обстановка: несколько захмелевших компаний у дальней стены, пара таких же одиночек, увязших в своих стаканах. Скучно. Но вдруг моё внимание зацепилось — кто-то выделялся из общей массы.

Диля.

Она сидела в углу, откинувшись в кресле, закинув ноги на соседний стул. Сверху на ней был чёрный лакированный плащ с розовым меховым воротником — яркое пятно в этом полумраке. Сквозь распахнутые полы плаща проглядывало сексуальное серебристое платье, отливавшее блёстками, словно осколками стекла. В руке она держала бокал с мартини.

Угольно-чёрные волосы обрамляли бледное лицо, прямая чёлка подчёркивала выразительные глаза. На тонких пальцах сверкали золотые кольца, а длинные металлические ногти дополняли её и без того дерзкий образ, балансирующий на грани между гламуром и агрессией. Идеальна в своей яркости, сексуальная и в то же время смертельно опасна.

В этом была её главная фишка. Некоторые называли её Клеопатрой, некоторые — Чёрной Вдовой, а кто-то — «самкой богомола». Именно за её пошлый нрав, который непременно приводил искушённых жертв к смерти.

Легенда Камал-Сити, такая же, как и я. И по той же причине — мой главный конкурент в борьбе за лучшие заказы.

Она меня всегда раздражала. Даже бесила. Но при этом я до безумия хотел её именно из-за этой злости, как будто она — соблазнительная приманка для таких, как я, которые слишком долго живут на адреналине.

Я закурил, поднялся со стула и направился к её столику:

— Диля, — негромко окликнул я.

Она не повернула головы, лишь глотнула мартини, демонстративно показывая, что мне здесь не рады.

— Макс. Что ты тут делаешь? В «101» что, для тебя не нашлось местечка? Мне кажется, этот серпентарий как раз для тебя.

По почти опустевшей бутылке мартини на столе я догадался, что она выпила уже достаточно, чтобы быть в настроении повздорить:

— Скучаю по твоей тонкой, женственной тактичности, — я сел напротив, с показным спокойствием выдувая из лёгких остатки табачного дыма.

Она закатила глаза, но в уголках её губ промелькнула насмешливая улыбка.

— Ты сегодня опять собираешься побить рекорд по тупейшим попыткам подката, Макс?

Я приподнял свой стакан виски:

— Не будь такой злюкой. Просто увидел знакомое лицо — решил поболтать.

— Только ты не забывайся. Если будешь и дальше так «подкатывать», боюсь, болтать тебе скоро будет нечем.

Я хмыкнул:

— Ого, острый удар. Ты, видимо, заранее продумала эту фразу для меня?

— Если закончил выпендриваться — проваливай к стойке, — она наклонила голову, кокетливо, но с явным вызовом. — Попроси Дами налить тебе ещё виски… или какую там бурду ты пьёшь? После очередного заказа, поди?

— Только не делай вид, что ты особенная! Сомневаюсь, что ты приперлась в этот тёмный уголок ради дешёвого мартини просто потому, что тебе надоело сидеть дома и вязать крестиком.

Она откинулась на спинку кресла, убирая чёрные пряди с лица. В её взгляде смешались насмешка и скрытая агрессия.

— Сколько ты ещё будешь ебать мне мозг, Макс? — спросила она тихо, но с явным нажимом.

— Твой мозг мне не интересен, — я наклонился к ней ближе, испытывая странную смесь раздражения и влечения. — А вот твоё тело — вполне.

Она коротко рассмеялась, презрительно и чуть хрипловато.

— Ты неисправим. К тому же — слишком самоуверен.

— Но ведь тебе это нравится, — отрезал я, не сводя с неё взгляда.

В её глазах сверкнула искра, и я понял, что попал в цель. Она быстро отставила бокал и встала, её плащ скользнул с плеч, обнажая сверкающее платье чуть больше. Она шагнула вплотную и нежно прошептала:

— Знаешь, Макс, иди в пизду.

— Только если ты укажешь дорогу, — усмехнулся я.

— Покажу.

Повернувшись, она двинулась к выходу, ни разу не обернувшись.

Сердце стукнуло где-то под рёбрами — смесь адреналина и виски. Дурная затея? Возможно. Но я точно знал, что лучшего способа вырваться из собственного застоя сейчас не найду.

Тем более, нам это не в первой.

Я бросил на стол пару чипов, поднялся и пошёл вслед за Дилей, чувствуя, как знакомый вихрь азарта с новой силой разгорается внутри.

* * *

Через двадцать минут её спина глухо ударилась о холодную стену моего пентхауса. Тишину нарушил лишь шум прерывистого дыхания и треск сорванной с креплений полки у входной группы. Волосы Дили растрепались, словно отражая внутреннюю бурю, а руки, обхватив мой воротник, дрожали от напряжения — она тянула меня ближе, но с таким видом, будто готова разорвать на части.

— Ты всё такой же невыносимый мудак, Макс, — прошипела она, срывая с меня куртку быстрым движением.

— А ты всё так же прекрасно притворяешься, что ненавидишь меня, — ответил я, не оставляя ей возможности для отступления, прижимая её к стене ещё сильнее.

— В следующий раз я тебя просто грохну…

Её тело выгнулось, ногти впились в мою спину, оставляя острые, болезненные следы.

Где-то рядом что-то громко треснуло. Взгляд скользнул на пол — рама дорогой картины развалилась на куски. И плевать.

Губы Дили врезались в мои, жёстко, нетерпеливо, будто хотели выместить всю злость прошедшего дня. Её дыхание спутывалось с моим, становясь всё быстрее и тяжелее. Она не просто целовала меня — она нападала, кусала, как будто хотела доказать, что это её территория, её правила.

Её колено медленно поднялось, прижимаясь к моему бедру, едва не теряя равновесия, но всё равно контролируя ситуацию. Каждое её движение было вызовом, и я принял его.

В какой-то момент я даже терял понимание — драка это или страстные прелюдии.

Мои руки скользнули по талии Дили, ощутив прохладную гладкость кожи под тканью, и обхватили так, будто я хотел оторвать кусок её плоти…

Прижал губы к её шее, чувствуя, как она вздрагивает под моим дыханием. Провёл зубами по коже, а затем слегка прикусил мочку уха. Она выгнулась в ответ, прерывистый стон сорвался с её губ, и это было как сигнал — мы потеряли остатки контроля.

— Не тяни, Макс, — прошипела она, потому что голос был переполнен желанием. — Отымей меня уже как суку.

Её стальные пальцы с острыми ногтями впились в мою рубашку. Я слышал, как ткань разрывается с такой силой, будто это была единственная цель, которую она видела перед собой. Скинула остатки моей одежды на пол и набросилась, прочно обхватив меня ногами. Платье задралось, и я почувствовал невероятный жар и влагу.

Эта сука была без трусиков.

Я развернулся и с силой вжал, нет, впечатал её в кровать. Её дыхание сбилось, но она не сопротивлялась, наоборот — ещё крепче обхватила меня до хруста в позвоночнике.

— Неплохие сервоприводы, — произнёс я. — Новые?

— Да, — голос звучал томно. — Мой урак подогнал за полцены. Нравится?

— Невероятно…

В этот момент я вошёл в неё. Резко.

Её волосы растрепались, несколько прядей прилипли к влажному от пота лбу. Я заправил их за ухо, позволяя себе момент мимолётной нежности, прежде чем наши тела снова столкнулись в яростном ритме.

Раздался треск — кажется, модная парящая кровать не выдерживала нашего сражения. Но я не обратил на это внимания.