Мари показалось, что сейчас она получит тот же ответ, что и от старого швейцара, что без распоряжения теи Таморы … и тому подобное, но старая горгулья расцвела в широкой зубастой улыбке и поманила девушек за собой.

– Хоть две нормальные в этом доме. Давно говорила, что нечего травить традициями гостей и подавать сырое мясо. Где ж это видано, в нашем-то веке! А вы садитесь, я вам тарелку организую.

Она провела их в комнатку позади кухни и указала на огромные тюки, валяющиеся на полу.

– Если не брезгуете, теи. Только погодите, я найду вам плед попушистей, а то вы свою красоту наколете на сене-то.

Она исчезла и через минуту принесла стопку пледов и целую корзину еды.

– Располагайтесь, как эти важные индюки закончат, я вас позову.

Катюша и Мари остались в комнате, которая освещалась парой свечей, расставленных по углам. Из корзинки шел приятный аромат, который заставил их животы заурчать в унисон.

– Я не брезгую. – Пожала плечами Катюша. – Главное, ведь приятная компания. И смотри, что у меня здесь есть!

Она прошла вперед, откинула пару тюков и показала на большую бочку с краником сбоку.

– Я не пью вино, – покачала головой Мари, – нам до совершеннолетия нельзя.

– Никогда не пила?! – Катюша обрадовалась этой новости, покопалась в корзинке и достала две глиняные кружки. – Тогда будем начинать!

***

Мари никогда не пила вино, хотя весь род Рунн его обожал. Оно было главным напитком на всех праздниках и застольях, в которых участвовали фениксы. Сливовое, виноградное, яблочное, одуванчиковое и, конечно, из подсолнечника: фениксы могли пить его бесконечно. Все, кроме Мари. Застолья она не любила, шуток избегала, а от веселых парней, которые хвостом за ней тянулись после пары бокалов, просто сбега́ла.

Сейчас же отказываться было неудобно, да и «свобода души и полет мысли», которые обещала ей тетушка, предлагающая «стать совершеннолетней чуть раньше и менее безболезненно», ей были необходимы. Первый глоток обжог ей горло, Мари поперхнулась и закашлялась.

– Хорошее вино, – пригубила его Катюша. – Расскажи, как светлый феникс смог оказаться среди этих чопорных горгулий?

– Я не специально. – Мари взяла протянутый ей бокал. – Верховная призвала явиться.

Катюша осушила второй бокал и потянулась за третьим.

– Это вряд ли. Насколько я знаю сестру Ивля, она никогда бы не стала связываться ни с бедными, ни с фениксами. Прости, но и первое, и второе у тебя прямо на лбу  написано.

Мари подтянула подол платья, насколько это было возможно.

– Ничего, я тебе дам парочку своих, я их привезла с собой целый чемодан. Как только швейцару дадут разрешение на расселение гостей.

Она так комично изобразила ворчание Таморы, что Мари прыснула со смеха.

– Представляю, если бы он тоже заявил в лицо Старейшине. Этот старик все время ныл, что ноги бы его в соборе Тэлай не было, если б не это проклятье.

Мари взяла третью протянутую кружку с вином, но остановилась.

– Так в чем такая важность этого проклятия, как они говорят? Подумаешь, прилетит какой-то цветок, который должен соединить влюбленных. Мало ли людей женятся в этот момент или понимают, что влюбились? Почему именно сейчас? Это же не из-за изображения голой богини?

– Ты тоже это видела? – Катюша заставила Мари сделать еще один большой глоток. – Вот же старые извращенцы, да? Но нет, не из-за богини. Этот цветок летел к нам столько лет, что и сама богиня могла скончаться. Просто та пара, кого выберет цветок, должна будет отвечать за любовь на всей это планете.

– Подожди. – В голове у Мари мысли уже плясали и не хотели выстраиваться в цепочку. – Это же такая ответственность! Бедная девочка хотела замуж, счастья, любви, тепла. А получит большую социальную ответственность.

Катюша хрюкнула и налила очередную кружку вина. Какую, он уже сама со счета сбилась.

– Звучит как «большую социальную жопу».

Мари поперхнулась вином и повалилась на тюки, продолжая смеяться.

– Женитьба обернулась конфликтом, скандалом и открытием нового раздела в «Справочнике выживания для новоиспеченных мужей».

– Не, я такого не хочу. Ты говорила, что знаешь что-то про этот цветок? Можешь описать, чтобы мне его точно не взять завтра?

Катюша вытерла слезы, перестала смеяться и посмотрела на Мари.

– Его нельзя не взять, так же как и взять специально. Он вырастет в руках у обоих тогда, когда это будет нужно. Если ты не избранная, можешь не волноваться, уже завтра с утра ты едешь домой.

– Поскорее бы. А то мне ух как не хочется сталкиваться ни с Кхилем, ни с его мамой.

– А ты возьми попкорн и сделай из этого реалити-шоу.

– Что сделать?

– Точно, вы же тут не знаете ничего. Просто сделай так, что бы тебе со стороны было интересно за этим наблюдать. Ай!

Катюша вскочила с тюфяков, потирая запястье. Нагнувшись и осмотрев место, где она сидела, Мари выудила маленького котенка.

– Какой пушистый! Просто прелесть. Как он сюда попал? Горгульи, вроде, не любят кошек.

– Тамора точно! После встречи с одним большим и рыжим котом, она их терпеть не может. Так что оставь его себе и назови как можно противнее.

– А что не так было с тем котом?

Мари гладила кота по мягкой шерстке, тот мурлыкал и подставлял пушистое пузико.

– Это был кот ее свекрови. Пирожок его звали. Причем этот пирожок вечно оказывался в любом месте, где была еда.

– Ай! – теперь Мари отдернула руку. – Кусачий.

Катюша взяла ее правую руку, на которой краснела царапина.

– Ерунда, заживет! – Отмахнулась Катюша. – Назови его Когтинь.

– Тей Когтинь, – обратилась Мари к котенку, – не окажетели  любезность стать моим питомцем?

Котенок ответить не успел, как дверь широко распахнулась, и на пороге появились сразу двое злых мужчин: Ивль и Кхиль.

– Мы вас по всему собору ищем! – рявкнул Ивль. – Задняя дверь открыта, мы думали, вы на улицу ушли!

Катюша поднялась на нетвердых ногах и, покачиваясь, пошла к мужу.

– Ну и вышли бы погулять немного. Здесь у вас душно и много пыли.

Небрежным движением она смахнула сухую травинку и взялась руками за лацканы его пиджака.

– Никогда не выходи по ночам одна! – рявкнул Ивль, подхватил жену на руки и вышел.

– Даже не смей! – Погрозила Мари пальцем.

– Я еще ничего не сделал! – На лице Кхиля не было испуга, как у Ивля, а только злость.

– Вот и не надо. – Мари икнула и прижала котенка к себе. – Ни говорить, ни таскать на руках. Я же не тюфяк.

– А выглядишь именно так, – хмыкнул Кхиль, кивая на раскиданные тюки. – Да и на своих каблуках ты вряд ли дойдешь.

Мари встала, поправила прическу, смахнув волосы с лица, при этом размазав макияж по щекам, и подошла к Кхилю.

– Ты сам меня в это вырядил! – Она с трудом подбирала слова, но с еще бо́льшим трудом их выговаривала. – Извращенная птичка!

Кхиль поперхнулся воздухом, но тут же схватил Мари за руку и потащил из комнаты.

– Извращенная птичка, говоришь? Вот сейчас мы и посмотрим, кто из нас какая птичка.

Протащив Мари через кухню, он открыл заднюю дверь, которая вела во двор, где принимали продукты от поставщиков. На ходу обернувшись в горгулью, он подхватил Мари за талию и взмыл в небо.

***

Земля уходила из-под ног, становясь все меньше. Вот уже и крыши домов скрылись из вида, оставляя внизу лишь блеклые точки светившихся окон. Становилось все холоднее, платье не согревало, да и согревать там было нечему, а туфли Мари потеряла еще в коридоре. Эмилия будет долго ругаться, она их берегла для встречи с женихом, а тут и жених не тот, и встречалась не она, а туфли… Нет, Эми однозначно убьет ее, когда узнает по потере.

Тяжелый шум крыльев равномерно шелестел над головой. Ей бы закричать, забарахтаться еще там, внизу. Может, он бы выронил ее на уровне первого этажа, и падение было бы не таким болезненным. Сломала бы ногу или руку, лежали бы с Эми вдвоем. Но теперь, когда звезды были ближе земли, желание даже возражать не появлялась. Мари только сильнее прижимала к груди котенка, который и барахтаться перестал от страха. Лишнее ее движение – и она выронит, не удержит. Уж лучше висеть в роли безвольной тушки и надеяться, что злость горгуля пройдет.