Гораздо лучше, чем Юччо, присвоивший найденные им сто флоринов, сумел нажиться на чужом добре мельник Боццоло с мельницы Анджетти.[523] Он слыл лучшим мельником и был из тех, которые мелют как будто отлично, а между тем, подобно большинству, превосходно утаивают чужое зерно. Наконец, он превратился в самого искусного вора, который когда-либо молол зерно, ибо, привлекая к своей мельнице большую часть флорентийцев, он в конце концов обратил их в своих братьев, деля с ними пополам то, что ему приносили молоть.

Случилось так, что флорентийский дворянин Бьянкоццо де Нерли[524] неоднократно посылал молоть на мельницу Боццоло, так как слышал о том, что он славился и как хороший мельник и как честный человек, но, наконец, дворянин заметил, что дело не только не идет ладно, но все хуже и хуже. Все чаще и чаще замечая, что муки каждый раз убывает всё больше и больше по сравнению с тем, что он должен был получать, Бьянкоццо не раз ходил на мельницу, говоря Боццоло, что тот возвращает когда на четверть, когда на треть меньше того, что следует, и что он больше не согласен терпеть этого, если мельник не возместит ему убытки. Мельник отвечал, как это делают и теперь ему подобные: «Этого не может быть, потому что, помоги мне бог и святой Бранкаций,[525] которого я почитаю, я вот как честно исполняю ваши заказы, но в вашем хлебе есть много пустых колосьев».

Бьянкоццо сказал на это: «Я не знаю, какие там пустые колосья; я говорю тебе о полновесном зерне, и если ты мне не возместишь его, я подам на тебя жалобу».

Тогда Боццоло ответил: «Сделайте-ка вот что: пришлите сюда какого-нибудь человека, чтобы он доставил зерно и побыл здесь, пока оно не будет смолото; тогда вы увидите, кто виноват – я, или ваше зерно?»

Бьянкоццо согласился: «Ну, ладно, ты понял, что я сказал», и ушел с богом.

Через несколько дней после того Бьянкоццо пришлось послать на мельницу, и он, вспомнив о том, что предложил ему мельник, решил послать туда своего слугу по имени Нутино и, приказав ему взять зерно, велел идти с ним на мельницу и ни на минуту не отходить ни от жернова, ни от ковша, до тех пор, пока он не отправится с мукой домой. Слуга ушел, сказав, что исполнит приказание. Явившись на мельницу, он сказал Боццоло: «Это зерно принадлежит такому-то. Прошу тебя сейчас же его смолоть, потому что хозяин хочет, чтобы я сейчас же вернулся с мукой».

Боццоло ответил на это: «Он мне не доверяет, а я готов оставить все другие дела, чтобы услужить ему».

И он высыпал зерно в ковш и начал молоть, а в это время Нутино уселся рядом. Так как Нутино был очень внимателен, Боццоло увидел, что он не сможет утаить части муки, как этого ему хотелось.[526] Наладив дело, он позвал Сачченту (так звали его жену) и велел ей спуститься сверху и привести кошку, так как он хочет половить с нею немного рыбы. От шума жернова Нутино почти что начал дремать, но при упоминании о кошке сон соскочил с него и он, поднявшись, сказал: «На это я очень хочу взглянуть!»

И вот женщина спускается вместе с кошкой на привязи, держа конец веревочки в руке, и с рыболовной палкой, которую она передает Боццоло, уже взявшему в руку кадушку для рыбы; и оба они, выйдя из мельницы, отправляются в путь. Нутино, смотря на все это, говорит про себя: «Пусть лучше пропадет зерна больше, чем когда-либо, но на это дело я не могу не взглянуть», – и, выйдя из мельницы, он следует за ушедшими. В то время как Нутино находился на улице и шел за кошкой, на мельнице мальчик-помощник мельника принимается усерднейшим образом за зерно Нутино, как ему было приказано; так что (как это бывает после хорошей варки) зерно уварилось наполовину.

Отправившиеся на берег ловить с кошкой рыбу не наловили ничего. Мельник бил палкой по воде и поглядывал на кошку, проделывая странные движения. Нутино, забыв обо всем, таращил глаза. Слуга мельника отсыпал муку из его мешков. Боццоло, поводив некоторое время Нутино за но[527] с, сказал ему: «Наверно, мне не везет потому, что я почти весь нынешний год не выходил ловить рыбу с кошкой, и теперь я не наловил даже и фунта, а то послал бы улов Бьянкоццо де Нерли. Я больше не могу, мы наверстаем это в другой раз».

И он вернулся на мельницу, а вслед за ним и Нутино, который, войдя в нее, сказал: «Как, уже смолото?»

Мальчик ответил: «Скорей, держи мешок», и начал сыпать муку, а наполнив мешок, сказал: «Вот тебе; если уж теперь станешь жаловаться на помол, то скажу, что никому больше нельзя верить».

Когда мешки были наполнены, Нутино унес муку и, вернувшись домой, сказал: «Право, если эта работа сделана плохо, то никакая другая не будет ладной».

В это время синьор позвал Нутино и спросил: «Как же ты устроил дело?»

– «Хорошо, синьор: я получил столько муки, что из нее можно намесить хороших мальчишек».[528]

Тот зовет служанку и наказывает ей: «Просей и измерь, сколько нам вернули муки».

Служанка, просеяв муку и измерив ее вечером, нашла, что из шести четвериков зерна получилось четыре четверика муки, и сказала об этом хозяину. Синьор, рассердившись, зовет Нутино и говорит ему: «Из этой-то муки ты намесишь мальчишек! Скорее висельников, чтоб тебе умереть от меча! Я думаю, что ты заодно с мельником».

Нутино оправдывается. Синьор спрашивает его тогда: «Скажи мне правду и не бойся. Ты совсем не отходил от зерна?»

Слуга начинает путаться, тогда синьор говорит ему: «Отвечай спокойно».

Тогда Нутино рассказал обо всем, как было, и как мельник устроил ловлю рыбы с кошкой, и как он не мог удержаться, чтобы не пойти взглянуть на нее, и просил синьора простить его, а если мельник украл зерно из-за его отлучки, то он просит поставить это ему в счет. Синьор пожал плечами и сказал: «Такие дела случаются постоянно. Ступай с богом! Я не знаю, как можно было бы уберечься от воровских замашек мельника. Одно только я сделаю: Боццоло никогда больше не получить с моего зерна прибыли, потому что теперь я всегда буду посылать зерно на мельницу братии всех святых».

АНутино поступал так: впредь он следил более внимательно за зерном и не ходил смотреть, как кошка ловит рыбу.

Такова хитрость воров: путем всевозможных уловок они стараются похитить чужое добро, и если кто-либо обладает этим свойством; то мельники прежде всего. Давай с весу, принимай с весу, давай измерив и следи и делай, что тебе угодно. Но к чему все это? Они все равно воруют, как всякий это испытал и может убедиться каждый день.

Нижеследующая выдумка подобна некоторым предыдущим, но она привела к гораздо более справедливому решению. Вот как было дело.

В ту пору, когда в Фаэнце[529] правил Франческо де Манфреди,[530] отец мессера Риччардо и Альбергеттино, синьор мудрый и добрый, не любивший пышности, своим благопристойным образом жизни и внешностью напоминавший скорей знатного горожанина, нежели синьора, случилось так, что один влиятельный человек этого города владел землей, к которой примыкал участок, принадлежавший одному малоимущему человеку. Желая купить этот участок, влиятельный горожанин несколько раз хлопотал об этом перед его владельцем. Но так как он не мог добиться своего, потому что человек этот изо всех сил трудился на своей земле, кормился ею и скорее продал бы самого себя, чем своей участок, то, не будучи в состоянии осуществить свое желание, влиятельный горожанин решил действовать силой. Поэтому, пользуясь тем, что владения его отделял от владений соседа всего только маленький ров, он почти каждый год, вспахивал свою землю, проводил одну-другую борозду по смежному участку, отрезая от него, таким образом, каждый раз с локоть, а то и больше земли.