Мессер Дольчибене,[25] имевший звание придворного кавалера, стоял намного выше всех ему подобных; о нем можно написать много новелл и прекрасного и грубого содержания. В настоящей новелле он по-своему, не так, как это хотел сделать маэстро Пьеро из Имолы, сумел позабавить на пути ко гробу господню мессера Галеотто[26] и мессера Малатеста Унгеро,[27] отправившись туда вместе с ними.

Итак, когда упомянутые мессер Галеотто и мессер Малатеста, и вместе с ними мессер Дольчибене, направляясь к святому гробу, проезжали Иосафатовой долиной, мессер Галеотто сказал: «Ах, Дольчибене, в эту долину всем нам придется явиться в день страшного суда, чтобы выслушать последний приговор».

Мессер Дольчибене спросил его: «Как же сможет весь род человеческий поместиться в столь малой долине?»

Мессер Галеотто ответил: «Это будет по всемогуществу божию».

Тогда мессер Дольчибене сошел с лошади и побежал на одну из полян названной долины; там, спустив штаны, он предоставил телу исполнить свое дело, промолвив при этом: «Я хочу занять место, для того чтобы, когда наступит это время, найти его по примете и не погибнуть в давке».

Тут оба синьора спросили его, смеясь: «Что это значит? Что ты делаешь?»

Мессер Дольчибене ответил на это: «Синьоры, я сказал вам: не умен тот. кто не думает о будущем».

Мессер Галеотто заметил тогда: «О, Дольчибене, оставь там лучше долю коршуна; это будет лучшей приметой».

Мессер Дольчибене ответил: «Синьор, если бы я оставил там примету, о которой вы говорите, это было бы плохо по двум причинам: во-первых' ее унесли бы коршуны и место осталось бы без отметки, во-вторых, вы лишились бы моего общества».

Тогда синьоры ответили ему: «Действительно, Дольчибене, ты умеешь найти хороший довод ко всякой вещи. Садись на лошадь, так как ты несомненно принял отличные меры на будущее». После такого развлечения они продолжали свой путь.

Сколь многочисленны шутки буффонов и те удовольствия, которые получают от них синьоры! Впрочем, они и называются шутами только потому, что всегда отпускают шутки, а потешниками – потому, что постоянно потешают небывалыми забавными выходками. Однако этот мессер Дольчибене не был таким уж скверным человеком: во время путешествия ко гробу господню он сложил в вульгарных стихах[28] молитву владычице нашей, в которой просил ее милости и рассказывал о всех святых местах, какие он посетил за морем.

Во времена мессера Гуччо Толомеи[29] жил в Сьене забавный человек, простой и отнюдь не лукавый, как мессер Дольчибене. Был он косноязычен и звался Альберто.[30] Будучи бедняком, он часто посещал дом названного мессера Гуччо, так как дворянин этот находил в его посещениях большое удовольствие. И вот случилось однажды в великом посту, что встретясь с инквизитором, большим другом коего он был, мессер Гуччо условился с ним, что тот вызовет к себе названного Альберто, а когда Альберто явится к нему, он обвинит его в какой-нибудь ереси, и, таким образом, и инквизитор, и сам он, Гуччо, много позабавятся.

Договорившись обо всем, названный мессер Гуччо вернулся к себе домой; а на следующий день рано утром от упомянутого Альберто потребовали, чтобы он немедленно явился к инквизитору. Альберто задрожал всем телом, и если раньше он был косноязычен, то теперь почти вовсе лишился языка и едва мог сказать: «Я приду». Затем он отправился к мессеру Гуччо и сказал: «Я хотел бы поговорить с вами». А мессер Гуччо, поняв, в чем дело, спросил его: «Какие у тебя новости?»

Альберто ответил на это: «Что касается меня, плохие, так как инквизитор вызвал меня к себе, может быть по подозрению в патаренстве».[31]

На это мессер Гуччо сказал: «Не говорил ли ты чего-нибудь против католической веры?»

Альберто ответил: «Я не знаю, что такое католическая вера, но считаю себя крещеным христианином».

Мессер Гуччо сказал тогда Альберто: «Сделай так, как я тебе говорю. Ступай к епископу и скажи ему: „Меня потребовали к вам, и я явился», да узнай, что он тебе хочет сказать. Вскоре после тебя приду я; инквизитор большой мой приятель, и я постараюсь уладить дело».

Альберто ответил на это: «Ну, так я пойду и полагаюсь на вас». Итак, он ушел и направился к епископу.

Когда он явился к нему, епископ сказал, глядя на него сердито: «Кто гы такой?»

Альберто заплетающимся языком и дрожа от страха ответил: «Я – Альберто, от которого вы потребовали, чтобы он явился к вам».

– «Знаю теперь, – сказал епископ, – ты тот Альберто, который не верит ни в бога, ни в святых?»

Альберто возразил: «Синьор мой, тот, кто вам это сказал, сказал неправду, потому что я верю во все».

Тогда епископ сказал: «А если ты веришь во все, то варишь, следовательно, и в дьявола; этого для меня как раз достаточно, чтобы сжечь тебя как патарена».

Когда Альберто, почти обезумев, стал молить о пощаде, епископ сказал ему: «Знаешь ли ты „Отче наш?"».

Альберто ответил ему: «Да, мессер».

– «Прочитай его сейчас же», – приказал инквизитор.

Альберто начал читать, не согласуя прилагательных с существительными, дошел, запинаясь, до того трудного места, где говорится: da nobis hodie;[32] но дальше он никак не мог справиться со словами. Услышав это, инквизитор сказал ему: «Альберто, я понял тебя: ведь патарен не может произносить святых вещей. Ступай и возвращайся завтра ко мне; я буду судить тебя по заслугам».

Альберто ответил на это: «Я вернусь к вам; но я прошу вас, ради бога, снисхождения».

Инквизитор сказал тогда: «Ступай и делай то, что я тебе велю».

Альберто ушел, и на пути к своему дому встретил мессера Гуччо Толомеи, который шел по его делу к инквизитору. Видя, что Альберто возвращается, мессер Гуччо спросил: «Альберто, дело твое обстоит, вероятно, хорошо, раз ты возвращаешься».

Альберто ответил ему: «Ей-богу, совсем нет; епископ говорит, что я – патарен; он велел прийти к нему снова завтра утром, и тут же чуть не покончил со мной из-за этой блудницы донны Бисодии, о которой написано в „Отче наш". Поэтому, ради бога, прошу вас, пойдите к нему и попросите его: пусть он окажет мне снисхождение».

Мессер Гуччо сказал на это: «Я иду туда, и постараюсь сделать все, что могу, чтобы спасти тебя».

И мессер Гуччо направился к инквизитору, а когда он рассказал ему историю с донной Бисодией, то оба они прохохотали целых два часа. Когда же инквизитор, прежде чем мессер Гуччо ушел от него, послал за названным Альберто, и тот в большом страхе вернулся к нему, он дал ему понять, что если бы не мессер Гуччо, то он сжег бы его на костре; ведь он вполне заслужил этого, ибо впал снова в еще худшее заблуждение, назвав святую женщину, а именно донну Бисодию, без которой нельзя служить обедню, блудницей. Пусть же он идет и ведет себя так, чтобы епископу не приходилось более посылать за ним.

Альберто, попросив помиловать его, сказал, что не будет говорить этого никогда, и совершенно опечаленный после пережитого страха, вернулся домой с мессером Гуччо. Этот мессер Гуччо, проведший дело, как ему того хотелось, долго забавлялся своей проделкой впоследствии и без Альберто, и в его присутствии.