Незнакомец был высок ростом и тонок, как хлыст, — и так же гибок. На нем был синий плащ; рубаха и штаны сверкали белизной. Белыми были и его волосы, пронизанные красными прядями. Раскосые темные глаза ярко блестели.

— Корриган! — прошептал Ив.

Нан сильно вздрогнул всем телом, но промолчал, только пошире раскрыл глаза.

— Угадали, — как ни в чем не бывало отозвался незнакомец, и видно было, что он чрезвычайно доволен. — Отвечайте-ка мне, да поживее: что вы делаете у дерева Вивианы, на берегу Озера Туманов?

— Пропадаем почем зря, — сказал Ив. — Чем же еще мы, по-твоему, здесь занимаемся?

— Удивительные бывают у людей развлечения, — заметил корриган. — Правду говорят: чем короче жизнь, тем она разнообразнее. Мне бы и в голову не пришло забраться так глубоко в чащу леса только для того, чтобы пропадать там почем зря.

— Мы сделали это не по доброй воле, — сказал Ив.

На лице корригана появилось заинтересованное выражение.

— И где же тот, кто вас принудил?

— Его здесь нет, — сказал Ив. — Но он существовал, не сомневайся.

— Вы знаете его имя? — настаивал корриган. — Я мог бы устроить ему нелегкую жизнь в отместку за все его дурные проделки.

— Этим человеком был я, — сказал Ив. — И он, — Ив кивнул на бедного Нана, утратившего нить разговора и потому безмолвного, — он тоже был этим человеком.

— Так их было двое? — уточнил корриган.

— Да, но ни одного из них больше нет, — сказал Ив.

— А вы двое — разве не они?

— Нет, потому что мы оставили себя позади.

Корриган задумался.

— Ловко ты умеешь запутывать следы, маленький сеньор, — признал он наконец. — Но это не поможет, если ты не скажешь мне правдиво и со всей определенностью, как вы здесь оказались.

— Случайно, — сказал Ив.

— Случайностей не бывает, — возразил корриган. — Думай-ка лучше! У тебя осталась одна попытка.

— Нас привела сюда Вивиана, — сказал Ив. — Мы наступили на ее след.

Корриган ухмыльнулся:

— Не так уж трудно было дать правдивый ответ.

— Другие ответы тоже были правдивыми, просто ты их не принял.

Нан прижался щекой к древесной коре и сквозь слезы смотрел на обоих собеседников, но не мог вставить ни слова.

Корриган подобрал с земли красивый лист и принялся вертеть в пальцах. Пальцы у него были длинными, даже, пожалуй, слишком длинными и очень белыми. Опавший лист выглядел куда более живым, чем эти руки.

Наконец корриган произнес:

— Теперь вы можете назвать мне свои имена.

— Наши имена — имена святых, которые некогда приходили сюда, чтобы сжечь храмы древней религии, — сказал Ив. — Они тебе будут не по нраву.

— Это Мерлин открыл им дорогу, вашим сердитым святым, — корриган заметно помрачнел. — Мерлин воспитал солнечного короля нам всем на погибель, а сам ушел в сумерки и заснул там… Так ты не назовешь мне ваши имена? Ну хотя бы одно имечко, самое короткое?

Ив не ответил.

— Хотя бы несколько буковок? — настаивал корриган.

Ив не говорил ни да, ни нет и молча смотрел на него.

Корриган добавил:

— Чего тебе бояться? Ведь твои святые победили в вашем мире.

— Мы сейчас не в нашем мире, а в твоем, — ответил Ив. — Впрочем, как тебе будет угодно. В обмен на мое имя я прошу помочь моему спутнику.

Корриган обернулся к Нану и несколько мгновений рассматривал его.

— Он, кажется, попался в ловушку Вивианы? Зачем же он потревожил покой коварной владычицы? Поделом ему!

— Ты это уже говорил, — заметил сир Ив.

Корриган пожал плечами:

— Сколько раз ни повтори, правдой быть не перестанет.

— Это не та правда, за которую стоило бы умереть, — сказал Ив. — Помоги ему.

— А ты откроешь мне свое имя, чтобы я мог позвать тебя, если мне вздумается?

— Меня зовут Ивэйн, — сказал сир Ив. — Это хорошее имя из романа, написанного добрым христианином.

— Ивэйн, — повторил корриган задумчиво. — Ивэйн. — Он облизнулся. — Твое имя не жжет. Оно приятно льнет к губам.

— Оно и не должно тебя жечь, — возразил Ив. — С какой стати? Ведь мы не враги.

— Ивэйн, — в третий раз произнес корриган, и вдруг Ив ощутил, как между ними возникает родство. С каждым мгновением их родство укреплялось. Как будто сначала о нем знали лишь двое, корриган и сам Ив, а затем постепенно оповещался о том весь мир. И еще Ив понял, что может теперь улавливать отголоски мыслей корригана, а корриган слышит отголоски мыслей Ива. Слышание это отчасти затруднялось — потому, что Ив назвал корригану не настоящее свое имя, а созвучную замену, взятую из книги.

— Будь по-твоему, Ивэйн, — прошептал корриган после того, как прошла, казалось, целая вечность. На миг Ив увидел, что тело Нана ссохлось, потемнело, длинные седые волосы перепутались с клочьями мха, а лицо равнодушно глянуло пустыми глазницами. Ив моргнул, прогоняя видение, и время послушно вернулось на свое место.

Гибким движением, словно танцуя, корриган переместился к дереву Вивианы. Смуглое лицо с раскосыми темными глазами очутилось у самых глаз Нана.

— Что она делает с тобой? — спросил корриган, жадно рассматривая пленника. — Какова она там, внутри дерева, эта злая-злющая владычица?

— Она дробит мои кости и высасывает кровь из-под кожи, — с трудом выговорил Нан.

— Ее кожа как шелк, ее плоть как струя воды, ее кости как оструганная древесина, — сказал корриган. — Разве не так?

Нан не ответил.

Корриган пробежался пальцами по коре, лаская ее, запуская кончики ногтей в каждую щелочку. Дерево зашумело кроной, закачалось, и руки Нана стали выходить на волю короткими рывками, как будто оживший ствол выталкивал их, пульсируя.

— Ллаухир! — прозвучал гневный женский голос внутри ствола. — Что ты делаешь, Ллаухир?

— Замолчи, Вивиана! — крикнул корриган, но было поздно: его имя было произнесено вслух, и двое людей услышали его.

— Прекрати! — требовала волшебница.

С досады корриган вонзил в кору свои длинные ногти.

— Правду говорят, ты злая-злющая, — сказал он.

Из-под его ногтей потекла кровь. Ветви дерева раскачивались, листья шумели в вышине.

— Отпусти меня, — приказала Вивиана, но в ее голосе звучал стон.

— Отпусти его, — сказал Ллаухир, отнимая руку.

По стволу продолжала бежать кровь. Шероховатая кора давала все новые и новые удобные русла для темного ручейка. Ллаухир поцеловал дерево. Ветви качнулись еще несколько раз и затихли.

Нан ощутил последнее сжатие древесины и, выдернув пальцы, упал на траву. Руки его посинели и распухли, ногти сделались черными. Царапины и ссадины покрывали кожу, занозы торчали в таком великом множестве, что вытащить их все представлялось делом поистине невозможным. Нан смотрел на свои руки и плакал.

Корриган сказал Иву:

— Я сделал то, о чем ты просил, брат.

— Благодарю, брат, — эхом откликнулся Ив.

— Ты можешь позвать меня в любое мгновение, когда захочешь, — сказал корриган. — Вивиана научила тебя, как это сделать.

— Если хочешь, — сказал Ив, — я могу забыть твое имя.

— Тебе такое под силу? — удивился корриган. — Трудно бывает что-то узнать, но забыть то, что знаешь, — невозможно.

— Что ж, — улыбнулся Ив, — в таком случае и ты зови меня, если понадоблюсь.

Корриган со смехом протянул ему руки, и они простились. Мгновенье спустя возле дерева Вивианы Ив и Нан остались одни.

Следующий день оказался совершенно не таким, как предыдущие. Нан искал в лесу грибы, непрестанно молясь при том святой Урсуле, которая укрывала своей мантией весь мир, и святой Ите, которая держала у своей груди младенца Христа, чтобы эти две добрые святые послали ему полезные грибы и не искушали ядовитыми. То и дело он останавливался и выдергивал зубами из своих рук очередную занозу. Ив помог ему избавиться от большинства из них, но многие скрывались под кожей и не желали быть обнаруженными вот так сразу. Нан жевал одну целебную горькую травку и сплевывал на свои ранки зеленой кашицей, но это, как казалось, не очень-то помогало. Зато во рту была теперь горечь, и разыгрался аппетит.