Наставник мне очень помог. Он единственный, кто поддержал моё возвращение в науку, а это было непросто.

После Войны Кланов и последующей бойни, нас Греев все ненавидели.

Я человек науки, вне политики, и вне клановых разборок, на своей шкуре испытал превратности судьбы.

Концлагерь с семьёй на долгих три года, тоскливые воспоминания, не подходящие для столь радостного дня. В заключение страшен не убогий быт, дерьмовая еда, изоляция от информации, а беспросветная тоска.

Да и после того, как Клан Грей признали уничтоженным, окружающие меня не полюбили.

Мне несказанно повезло, мои коллеги протолкнули меня на руководство лаборатории в здешнем Исследовательском филиале Академии и дали грант на исследование высшей нервной деятельности.

От гранта удалось немного отщипнуть, совсем чуточку, но этого достаточно, чтобы вознаградить всех моих благодетелей и друзей.

Исследования завершились блестящей победой,

А раз так никто не станет пересчитывать доли кредитов.

«Victorae non arbitrare»

Победителей не судят!

Победной добычи хватает даже на небольшой фуршет для коллектива лаборатории. Подготовка заняла столько нервов. Вы даже не представляете, как сложно заказать лимурские креветки и фабианский виноград в нашем секторе.

А вина и коньяк?!

Разрыв торговых связей даже через три года после войны не восстановился до конца. Трудно получить лучшее.

А на меньшее я не согласен.

Я должен оставить хорошую память среди персонала по себе.

В конце концов, лаборантки ничего в своей жизни не видели, пусть хоть краешком прикоснутся к роскоши, вполне обычной в Великом Клане.

После непродолжительного перечисления экспериментов, проведённых в лабораториях других секторов, наставник кратко обрисовал блестящие перспективы моего исследования и тоже прошёл к своему месту.

По регламенту следующий выступает оппонент.

Возразить ему нечего. Фактически он в своём секторе просто перепроверил мои результаты.

Солидный южанин, когда-то в те времена, когда я учился складывать два и два, был вылитым красавцем.

Я видел у него на рабочем столе фотографию с дипломом. Стройный юноша, с охапкой кучерявых волос, оливковой кожи, нежным, слегка задумчивым лицом, и карими миндалевидными глазами.

Говоря простым языком — из тех, перед которым дамочки падали в ряд, а старые пердуны жаждали обладать, не ради содомского греха, а чтобы сопричаститься юности и красоте.

Визит к оппоненту в другую систему, сама по себе была победа единства науки перед лицом кланофобии простолюдинов.

Это был мой единственный полёт, и он согласовывался не только местным куратором, но даже кураторами Совета. Я разрешения прождал два месяца, постоянно гадая, дадут или нет, если кураторы не поверили бы в мою благонадёжность, я не смог бы защитить диссертацию. По регламенту Академии, рецензенты и оппонент должны быть из разных систем.

И вне одного Домена Клана. Это, конечно, нигде не прописано, более того, будет яростно отрицаться всем научным сообществом, но при этом так же фундаментально, как притяжения планет к звезде.

Меня под конвоем полиции доставили до Военного транспорта, идущего в том направлении, и я вместе с другими пассажирами путешествовал по космосу почти неделю, про себя, молясь чтобы, десантники не узнали в немногословном учёном по новому имени Жан Петра, старого Тита Грейстоуна из клана Грей.

Космос непредсказуем, ходят слухи, что с кораблей иногда пропадают пассажиры…

На меня оппонент произвёл прекрасное впечатление, его система всегда была вне-клановым субъектом, там царило Магдебургское право, и последняя война их не затронула, он равнодушно относился ко всем Великим и Малым кланам, и меня это вполне устраивало.

После трёх дней, наполненных обсуждениями моих исследований, перед отбытием домой, посидели в баре и пришли к полному и окончательному согласию. Мой довоенный рейтинг в научной среде, не давал повода сомневаться в достоверности исследований, а коллега полностью не понимал предмета.

Увы, и, ах, после страшной бойни, учёных уцелело совсем мало. Приходится больше доверять друг другу.

Для моего оппонента я тоже приготовил подарок. Вчерашнего школьника, жаждущего получить высшее образование и выбиться в учёные, ради этого пошедшего на некоторые махинации, и пойманного на этом. Скажем так, он согласен все годы обучения жить вместе с уважаемым профессором в его опустевшей после смерти супруги квартире. Ну а чем он будет оплачивать жильё, право слово, никого не волнует.

Оппонент тоже закончил речь на благостной ноте и сел на своё место.

Уютная полутьма вызывала неосознанное доверие к произнесённым словам и наполняла науку мистикой.

Ну вроде всё!

Я получаю высшую научную степень и навсегда покидаю эту планету, мне открыты двери лучших институтов, университетов и корпораций.

Никто больше меня не попрекнёт, что я был когда-то Греем, ну был и был. Теперь я уважаемый член общества.

Теперь время прений. Задавать вопросы будут пятеро членов комиссии.

Я их никого не знаю. Результаты исследований отправлялись в закрытом режиме.

На трибуну поднялся урус.

Мужчина, больше похожий на грузчика, чем на академика. Большие кулаки, густая борода, каштановые волосы, взгляд из-подлобия.

Как и все люди его племени, упрямые и жёсткие люди. Клановую войну в основном они и тянули. Их Рода давно и бескомпромиссно ненавидят Кланы, причём все, не разделяя на Великие и Малые.

Это как-то связано с их Православной церковью, которая учит, что все люди — братья. Я с этим, допустим, готов согласиться, но они делают странный вывод, что Одарённые не должны создавать Кланы, отдельные от простецов, а жить с ними рядом и защищать их.

По-моему, это глупость. Я считаю, что принадлежность к клану, даже если Бездарен, возвышает меня над простолюдинами.

Нет-нет, я толерантен, и я человек науки, я вполне люблю и уважаю обычных людей, я не считаю, что мы элита, я сформирую мысль немного по-другому:

«Обязанности по защите человечества Одарёнными, распространяет, заслуженные привилегии на весь клан, именно потому, что мы все одной крови, что Одарённый, что Бездарный.»;

«Consumor aliis inserviendo»;

Светя другим, сгораю сам — это сказано про нас, про служение Кланов во благо человечества.

— Девушка, будьте добры, включите свет и поднимите шторы. — обратился выступающий к секретарю комиссии.

Едва слышимая на краю слуха работа сервомоторов и шторы отъехали в сторону, тонированные стёкла за десяток секунд стали полностью прозрачными, заливая потоками света комнату.

Мало того, не желая спорить с уважаемым учёным, девчонка включила ещё и центральную люстру.

Проектор и модели автоматически отключились, даже не попытавшись сопротивляться солнечному утру.

Атмосфера научной романтики и мистики, рассеялась, исчезло, уступив место прагматизму.

Я неосознанно почувствовал неприятный холодок между лопаток и сел прямо, пытаясь понять, почему у меня плохое предчувствие.

— Коллеги, я имею несколько замечаний к докладу.

Рецензент на доске несколькими уверенными движениями начертил график распределения синопсисных импульсов.

— Нижняя треть допустима к срастанию в примитивных отделах мозга, я согласен, мы это пару сотен лет, как используем в искусственных конечностях. — он выделил низ графика широким овалом.

Но, к чему он клонит? Это технический аспект…

— Проблема срастания средней трети импульсов была решена ещё профессором Бухгольц, лет за пять до Гражданской войны, тут ничего нового нет, и тогда же ей была доказана невозможность обратного восстановления синопсиса. — урус широким движением выделил синим мелом ещё одну область.