— Он всегда так делает. Он не любит, чтобы его беспокоили, когда моется. Это очень скромное, застенчивое существо.

Морвианин бросил на меня уничтожающий взгляд своим левым глазом. Затем ткнул клювом в дверь, и та рассыпалась в прах. Если уж быть точным до конца, от нее осталось не больше чайной ложечки дымящегося пепла.

— Час от часу не легче! — вскричал я. — Врываются в мой дом, сжигают двери… Да за такие дела полагается каторга!

Я бы, наверное, высказал еще множество других соображений, но тут меня сразило совершенно необыкновенное зрелище — удобно устроившись в моей ванне, спокойно тер себе спину розовый слоненок, причем делал это щеткой с длинной ручкой, которую обычно употребляю для этой операции я. Слоненок радостно затрубил в знак приветствия, а затем окатил морвиан из хобота парой ведер мыльной воды.

— И это, по-вашему, крокодил? — спросил морвианин номер один, вытирая глаза цилиндром.

— Это слон, — пробормотал я, — но зовут его Крокодил. Его могли бы также звать Джумбо, Дум-Дум или Верчинджеторидже… А вам разве не все равно?

— Все равно заберем его, — сказал морвианин номер два. — Уж очень это все подозрительно!

— Не стоит, — сказал первый. — Нам некогда возиться тут co всякими слонами. Этот проклятый дзербианец все-таки провел нас, но он не мог уйти далеко!

— А моя дверь? — возмутился я, следуя за ними к выходу. — Кто мне заплатит за дверь?

— Отправьте счет фирме «Дзи́ру», — ответил морвианин номер один.

За подобное внеземное остроумие я готов был задушить его. Расставшись с индюками, я бросился в ванную. Зеркало отразило мое лицо — с открытым от удивления ртом оно выглядело на редкость идиотским. А розовый слоненок исчез.

Я вздрогнул, потому что снова зазвонил колокольчик.

— Что еще стряслось? — заорал я в совершеннейшем бешенстве. — Меня нет дома ни для крокодилов, ни для индюков, ни для слонов, ни для носорогов!

И все же я пошел и открыл дверь. В квартиру влетел дзербианский крокодил.

— Извините, — воскликнул он, — я забыл у вас свою сумку!

— Постойте! — сказал я, придержав его за рукав. — Вы же должны были сидеть в ванне?

— Только этого еще не хватало! — ответил он, передернувшись. — Они поймали бы меня! Я вылез из окна и забрался на крышу.

— А розовый слоненок?

— Какой еще слоненок?

— Ну тот, что сидел в ванне вместо вас и что без разрешения воспользовался моей щеткой!

Крокодил упал на пол и забился в рыданиях.

— Это конец! — застонал он. — Я не посмею теперь вернуться домой!

— Простите, но в чем дело? Объясните наконец. Имею же я право знать, что происходит в моей ванне!

— Этот слон — агент с планеты Цокка, он работает на фирму «Песс». Если б вы только знали, какие это негодяи! Они выжидают, пока мы сделаем всю черновую работу, пока отыщем рынки сбыта, подготовим почву, а затем заявляются и продают свой стиральный порошок за полцены, подрывая все наши планы.

Крокодил безутешно рыдал. И вдруг я в ужасе заметил, что он льет свои слезы на персидский ковер, которым так дорожит моя жена.

— Несчастный! Посмотрите, что вы наделали! Уходите, и чтоб чешуи вашей тут не было больше!

Он ушел, утирая слезы своим ужасным фиолетовым платком.

Когда он уже спускался по лестнице, я нагнал его и спросил, почему же морвианские индюки не узнали цоккианского слона.

— Да потому что он переоделся, разве не понимаете?

— Нет, совершенно ничего не понимаю!

— Цоккианцы — не слоны. Это леопарды! И только мне одному известны все их трюки. Да что толку! Прощайте, синьор, прощайте.

Вот так-то. Потом было опубликовано много разных сообщений по этому поводу, но никто лучше меня не знает истинную причину наших несчастий. Все началось у меня дома, именно так, как я рассказал.

Остальное, к сожалению, уже всем известно. Морвиане, дзербианцы и цоккианцы сговорились и поделили между собой нашу планету, так что теперь нашу старушку Землю и не узнать!

Дзербианцы получили право на монопольную торговлю в Европе и Африке. Видите, во что они превратили Альпы? И следа не осталось от гор Монблан и Червино. Исчезла и Мармолада. И вместо горного хребта, высоких, укрытых ледниками вершин, вместо прекрасных долин на многие километры растянулась высеченная на остатках альпийского хребта гигантская надпись: «Где только «Дзи́ру» применяют, там о грязи забывают!» Ночью, подсвеченная гигантскими прожекторами, она хорошо видна с Луны. Ничего не поделаешь — межпланетная реклама! Новинка для нашей Галактики.

Морвиане и дзербианцы то же самое сделали с континентами и океанами, которые достались их фирмам. Так что Земля вертится теперь в космическом пространстве простым рекламным шариком.

А звезды на небосводе располагаются ночью так, что образуют рекламу крупной фирмы «Дзер-Мо-Цок», которая была создана недавно предпринимателями трех прежде соперничавших планет. Сейчас эта фирма «выбросила» на Землю новую мастику для паркета. Навсегда изуродован прекрасный рисунок Большой Медведицы, расколоты и другие созвездия, разбит на куски Млечный Путь. И всего лишь маленькой деталькой в буквах «и» светятся звезды Арктур, Антарес и Сириус. По всему небосводу без конца повторяется теперь по вечерам все одна и та же назойливая реклама:

Мотти был умным вором. Инспектор Джеронимо всегда говорил это своему помощнику Де Доминичису:

— Де Доминичис, знаете, что я вам скажу?

— Да, да, слушаю, инспектор.

— Этот Мотти не похож на других воров. У него есть воображение, вот что его отличает. Он изобрел больше трюков, чем Гульельмо Маркони.[5] Вот я и хотел бы знать, что он теперь задумал. Ведь уже больше года, как он не дает о себе знать — ни разу не попадался. А о Пакетике что-нибудь слышно?

— Нет, инспектор.

— Вот-вот. А ведь он всегда работает с Мотти. Это его тень.

— Интересно, почему Мотти, такой умный, связывается с этим Пакетиком, таким глупым?

— Чтобы голова отдыхала. Гению всегда нужен более или менее глупый помощник, чтобы он мог передохнуть, пока тот говорит или слушает. Ведь невозможно все время думать только о чересчур умных вещах.

В это время на другом конце города Мотти показывал Пакетику свое новое изобретение. Разница в характерах и способностях отражалась в их именах. Мотти — это настоящее имя, а Пакетик — всего лишь прозвище. Воришка получил его однажды, когда, ограбив ювелирный магазин, вместо того чтобы сунуть добычу в карман и поскорее смыться, принялся упаковывать часы, кольца и драгоценные камни в пакетик и перевязывать его шелковой ленточкой. Так что полиция смогла сразу же без труда задержать его.

— Не пройдет и двух месяцев, как благодаря этой штуке мы станем богачами, — сказал Мотти, показывая какой-то аппарат.

— Но это, конечно, не фотоаппарат? — спросил Пакетик.

— А что же, по-твоему?

— Очень похоже, но я бы все-таки не стал утверждать, чтобы не ошибиться.

— Можешь утверждать, Пакетик, без всякого опасения. Это действительно фотоаппарат. И сейчас ты увидишь, как он работает. Встань вон там и подумай о чем-нибудь.

Пакетик послушно встал в позу и постарался подумать о чем-нибудь умном. К сожалению, на ум ему пришла только колбаса, которую он видел однажды в одном колбасном магазине и которая поразила его своей длиной.

Мотти щелкнул затвором, удалился ненадолго в темную комнату, вернулся со снимком и принялся изучать его с помощью лупы.

— Наверное, я плохо вышел, — сказал Пакетик. — Интересно, почему у меня на снимках всегда такой глупый вид?