Как раз и это время синьор Джакомино вытягивал из окна своей мансарды удочку и подцепил зонтик. Синьор Ансельмо категорически отказался ехать без него. Одному из бандитов пришлось сбегать за зонтиком наверх.

— Он весь мокрый, — сокрушался Ансельмо, — подождите, пока я высушу его.

Он сходил за феном и высушил зонтик изнутри и снаружи. И только тогда отправился в Орту. Остальное вам уже известно.

Теперь спектакль в Орте идет круглосуточно. Остров окружен цепочкой всевозможных плавучих средств, в которых сидят полицейские, призванные наблюдать за бандитами. Вторым кругом стоят лодки, полные просто любопытных, а также специальных корреспондентов, которые наблюдают за полицией. По всему озеру в любую погоду шныряют туда и сюда моторки с профессионалами или дилетантами осведомителями. Многие также охотно пользуются удобным случаем позаниматься парусным спортом. Ночью на лодках включают фары, карманные или ацетиленовые фонарики, зажигают свечи и факелы, а фейерверка нет только потому, что это все-таки не праздник святого Джулио.

Старинный городок переполнен туристами, предпочитающими отдыхать там, где происходит что-нибудь любопытное, а не там, где слишком спокойно. В гостиницах Кузио, Вельбано и Оссолы нет ни одного свободного места. А в лесах и предгорных долинах палаточные городки растут, как грибы. Журналисты, радио- и телерепортеры прибыли сюда со всех пяти континентов, потому что барон Ламберто известен своими банками повсюду — от Южного до Северного полюса. Так что не только итальянцы, но также швейцарцы, немцы, марсельцы, американцы, афро-азиатцы — все хотят во всех подробностях знать все, что касается его. Некоторые хроникеры приютились под портиками на площади, другие устроились на балконах или крышах. Подзорные трубы и телескопы наведены на остров с каждого поворота каждой дороги на западном и восточном склонах прибрежных гор. Мощные телеобъективы постоянно нацелены на остров с колоколен в селеньях Поньо, Сан-Маурицио д’Опальо, Альцо, Пелла, Корконио, Лорталло и Ваччаго. Но, разумеется, не с самого шпиля колоколен, а из окон и смотровых щелей башен.

Другие, наиболее переполненные представителями печати пункты наблюдения:

смотровая площадка в Кварте, где пиво всегда холодное,

церковь Мадонны дель Сассо, стоящая над самым озером,

остерия в Вальстроне, откуда ничего не видно, но где подают отличную поленту с кроликом,

башня Буччоне, построенная в двенадцатом веке, но все еще крепкая,

монастырь на горе Месма, где монахи изобретательно собирают дождевую воду, но угощают гостей вкусным винцом,

церковь Мадонны в Боччоле

и, естественно, самая высокая точка мыса в самой Орте.

Во время грозы здесь по крайней мере можно сразу же укрыться в капеллах, где раскрашенные терракотовые статуи, покрытые пылью и потрескавшиеся от времени, молчаливо повествуют о жизни святого Франциска.

Японские фотографы занимают две самые высокие точки в окрестностях, а именно:

альпийскую вершину Куаджоне (1150 метров над уровнем моря),

хребет Моттароне (1491 метр над уровнем моря).

И, несмотря на это, они недовольны, потому что оттуда, с этих точек, озеро видно только с севера на юг — из Оменьи в Гоццано, и нет такой же высокой точки, откуда была бы видна панорама всего озера с юга на север. Такой вид, правда, открывается с уже упомянутой башни Буччоне, но она занята силами мексиканского телевидения.

Один английский журналист раскинул свою палатку в лесу над Амено и каждое утро любуется оттуда видом горы Монте Роза — освещенная солнцем, она величественно выплывает из облаков, когда все остальные вершины еще покрыты голубоватым туманом и лишь постепенно появляются одна за другой, по очереди располагаясь на своих местах в прекрасном горном пейзаже, пока не заполнят все пространство под небом.

Журналист с восторгом описал это зрелище в статье, которую его редактор тут же выбросил в корзину и немедленно продиктовал срочную телеграмму:

Каждое утро, полюбовавшись неповторимым пейзажем, английский журналист спускается на мотоцикле в Орту. Обычно он всегда успевает к началу пресс-конференции лодочника Дуилио.

— Что вы купили сегодня?

— Двенадцать кур, семь кроликов, макароны, рис, сыр пяти сортов, тридцать килограммов фруктов, кофе, сахар, соль.

— Сколько соли?

— Два пакета мелкой и два крупной.

Когда Дуилио усаживается в лодку, чтобы отвезти продукты на остров, его провожают аплодисментами, а фотографы кричат:

— Посмотри сюда, Дуилио! Улыбнись! Подними повыше эту связку бананов!

Фотографы ко всем обращаются на «ты».

Когда Дуилио возвращается, его сопровождают лодки, переполненные репортерами, которые засыпают его вопросами:

— Что сказали бандиты?

— Видели барона?

— А синьора Ансельмо?

— Вы служили в армии?

— В каком возрасте вы женились?

— Сколько у вас детей?

— Сколько литров вина вы выпиваете за день?

И так далее, самые разные вопросы. Только журналисты в отличие от фотографов всегда обращаются на «вы».

Мальчишки провожают лодку вплавь и к острову, и обратно. На берегу кто-то продает неизвестно почему виды Колизея. И кто-то даже покупает их. Всегда ведь находится кто-то, кто что-нибудь покупает в любую погоду.

Бары, кафе и магазины открыты всю ночь, потому что все это множество людей не может найти пристанища, не знает, куда деться, и продолжает бродить по улицам или располагается на ночлег где попало, жуя бутерброды и запивая их пивом. Ночью на берегу собирается также народ из Гоццано, Боргоманеро, Оменьи и Гравеллоны. Днем этим людям некогда — они работают. Зато теперь им удается узнать все самое главное — сколько кур купил Дуилио и сколько литров вина он выпил. В субботу и воскресенье съезжаются сюда на всех видах транспорта миланцы, туринцы и промышленники из Бусто Арсицио.

Иногда Дуилио провожает в его путешествие на захваченный остров жена, которая сокрушается так, словно тот уезжает на войну.

— Не езди, Харон! (Она тоже так ласково зовет его.) Они убьют тебя! При чем тут ты? Какое тебе дело до барона Ламберто! Подумай о своих детях, которые могут остаться сиротами.

— Да они уже взрослые, у них свои семьи!

— Подумай о внуках!

— А чего о них особенно беспокоиться?

У причала всегда находятся мальчишки, ныряющие в воду. Журналисты выуживают их за волосы и тоже интервьюируют перед телекамерой:

— Кто тебе больше нравится — Зорро или Фантомас?

— А тебе что лучше дается — кибернетика или структурная антропология?

— Сколько будет трижды восемь?

Словом, кино не кончается. Торговцы носят мэра на руках, словно все это его личная заслуга. В местном банке открыли дополнительно три окошечка для финансовых операций.

Журналистам тоже работы хватает. Все время есть о чем рассказать: то какой-то миланский адвокат организовал соревнования по ночному футболу, то какой-то бродячий продавец устраивает демонстрацию своего товара — пробковытаскивателей. Они совершенно необходимы тем, у кого есть бутылки, в которые провалились пробки. Кроме того, в программе дня концерты клавичембало или духовых инструментов, выступления хоровых ансамблей, бег в мешках…

Местные крестьяне просят телерепортеров:

— Позвольте нам сказать пару добрых слов о наших винах — Гаттинара, Гемме, Сиццано, Фара…

На третий день в Орту приезжает автобус с кондиционером. По специальному разрешению местного регулировщика уличного движения, пораженного содержанием этого автобуса, шофер ставит его на площади, где обычно могут находиться только пешеходы. На номерном знаке стоят буквы «МИ», что значит Милан. Первыми из него выходят двадцать четыре синьора в темно-серых костюмах. Затем выходят еще двадцать четыре, помоложе, в синих костюмах. Одним словом, сорок восемь белых рубашек и сорок восемь галстуков. Все вместе они производят исключительный эффект. Кто же это такие? Это двадцать четыре генеральных директора банков, принадлежащих барону Ламберто, каждый со своим секретарем, который должен делать записи, звонить по телефону и носить портфель с документами.