Мышкино… Мышкин? Разве не так звали молодого человека, чистейшей души князя, которого великий Достоевский сделал героем своего романа «Идиот»? Но если существует на свете село с таким названием, то оно может быть только в России… Вот, оказывается, где я нахожусь. А река, по которой я плыву, это Волга!

Так размышлял я, растерявшись и разволновавшись, как вдруг снова появился моряк, что принес минеральную воду. Видимо, пришло время собрать воедино все мои скудные познания в прекраснейшем русском языке и спросить, что же будет дальше.

— Какая следующая пристань? — поинтересовался я.

— Рыбинск, — ответил моряк, — а завтра будем в Казани, послезавтра в Ульяновске, бывшем Симбирске. Потом еще три дня пути, и придем в Астрахань.

«Ага, — заключил я мысленно по-итальянски, — выходит, сейчас мы в верховьях Волги. А вот что будет со мной дальше, пожалуй, лучше не спрашивать ни у этого славного моряка, ни у его капитана, ни у солдат, что поют на нижней палубе, ни у этой хорошенькой девушки, что рассматривает берег в бинокль…»

— Ну как? — окликнул меня человечек, потирая руки. Я опять сидел в его странной лавочке в Риме. — Простите, что я так быстро вернул вас обратно. Мне очень хотелось, чтобы вы познакомились и с другими возможностями этой игрушки, прежде чем купить ее.

— Но что это… Что за чертовщина произошла со мной?

— Никакой чертовщины, синьор. Вы просто поменяли канал. Хотите побывать еще где-нибудь? Что вам больше по душе — Азия или Африка? Или, быть может, Австралия? Выбирайте, пожалуйста.

— Ладно, — пробормотал я ошеломленно, — где кнопка, чтобы попасть в Нью-Йорк?

— Номер семь, синьор.

— А возвращение зависит только от вас?

— Ну что вы! Взгляните сюда: нужно только нажать вот эту кнопку, на которой видна маленькая буква «о» — обратно. Приятного путешествия!

Да-да! Через несколько мгновений я уже созерцал панораму Нью-Йорка с крыши небоскреба «Эмпайр стейт билдинг». На обратном пути я снова заглянул в Рим, в лавочку этого человечка, а потом отправился дальше — в Сингапур, оттуда в Буэнос-Айрес, затем в Бомбей…

— Все понятно! — сказал я человечку. — С помощью обычного пульта дистанционного управления я меняю программы на экране своего телевизора, сидя в кресле у себя дома. А с помощью этого устройства я сам перемещаюсь с канала на канал, из одного места земного шара в другое. Но это… Это же… А почему, собственно, я ничего не слышал об этом до сих пор?

— Что вы хотите, — ответил человечек, — пока что только я один изготовляю эту игрушку, и к тому же я терпеть не могу рекламу. Но скоро, вот увидите, японцы скопируют ее у меня. И тогда она заполнит все витрины, как теперь они ломятся от электронных игрушек с надписью «Мейд ин Джапан» («Сделано в Японии»).

— Возможно, — согласился я, — возможно. Но пока что я должен вам сказать, что эта ваша игрушка — просто чудо! Вы только представьте, как она поможет детям изучать географию!

— Ну если в этом смысле, то она с таким же успехом поможет им изучать и историю.

— Не станете же вы уверять, что…

— Ну да, именно это я и хочу сказать. Больше того, я сейчас продемонстрирую вам это. До сих пор вы перемещались по пространственным каналам. Но если сдвинуть вот этот рычажок, то прибор начнет работать на временных каналах.

— Машина времени?

— В каком-то смысле… Хотите попробовать? В какую эпоху вам хотелось бы перенестись?

— Гм… — я задумался. — Знаете, прежде чем выйти на пенсию, я преподавал в школе латынь. Я не отказался бы от личной встречи с Юлием Цезарем — ведь я столько заставлял детей переводить его бессмертные произведения, столько раз объяснял им их.

— Что касается меня, я предпочел бы увидеться с Горацием, который умел наслаждаться жизнью… Но если вы хотите видеть Цезаря, пусть будет по-вашему…

Не стану рассказывать, каким образом я оказался в античном Риме как раз в тот самый год, в тот день и час, когда фанатичные злоумышленники предложили Цезарю императорскую корону.

— Цезарь! — закричал я что было сил (по-латыни, разумеется). — Не надо рисковать! Откажись! Они погубят тебя!

— Что ему нужно? — спросил Цезарь у Брута, стоявшего рядом с ним.

— Наверное, корону! — коварно хихикнул Кассий.

— Цезарь! — снова закричал я. — Смотри, они предадут тебя. Они уже наточили кинжалы. И ждут только мартовских ид.

— Что он такое говорит? И что за ужасная латынь! — рассердился Цезарь.

Когда я услышал, как ругают мою латынь — а ведь я сорок лет надрывал себе горло, обучая этому языку детей, — у меня перехватило дыхание, и я не смог ответить диктатору. А он между тем, смеясь, удалился со своими приближенными. Ко мне подошли центурион и три или четыре легионера с мечами в руках.

— Так это тебе нужна корона? Хочешь стать римским императором? — спросил один из них. — Не возражаем, но сначала тебе придется отдать нам свою голову, чтобы мы могли украсить ее короной.

Говоря так, он занес надо мной руку с мечом, И мне не оставалось ничего другого, как нажать кнопку возврата в наш век.

— Я вижу, вы взмокли, — заметил человечек. — Жарко было в античном Риме?

— Я покупаю эту игрушку, — ответил я, вставая. — Покупаю и беру назад все, что говорил до сих пор по поводу слишком заумных игрушек. И отказываюсь от лошадок-качалок и кукол.

— Подождите, не спешите, — ответил человечек. — Прежде чем покупать игрушку, вам ведь надо научиться управлять ею. Пока же вы познакомились только с пространственными и временными каналами. А не хотите ли заглянуть в будущее?

— Ах, да, я как раз хотел спросить — тут есть и такой канал?

— Разумеется, и, кроме того, еще межпланетный. Я дам вам руководство по управлению. А пока не хотите ли слетать на Марс или Венеру? А из созвездий какому вы отдаете предпочтение?

Конечно, у меня было любимое созвездие, и я захотел посмотреть вблизи на большую красную звезду Антарес, которую еще мальчиком выбрал себе путеводителем. Потом я некоторое время побродил по кольцам Сатурна, добрался до края нашей Галактики и взглянул на другие миры. Достаточно было только нажать кнопку, и световые годы начинали скользить у меня под ногами, словно ковер.

Да, я увидел Землю такой, какой она будет в 200-тысячном году, но я ничего не скажу о том, что увидел. Тому, кто читает детектив, не раскрывают раньше времени имени преступника.

Когда же я вернулся в наш век, то окончательно влюбился в эту игрушку, обладавшую таким необыкновенным могуществом.

Если она сто́ит не слишком дорого, решил я, то куплю ее и для Паоло, и для Чечилии, и для Луки, и для Моники… И одну для себя! Такая игрушка может пригодиться и преподавателю латыни, вышедшему на пенсию.

— Итак, — обратился я к человечку, — подойдем к финишу, то есть к цене.

— Подождите, синьор, тут есть еще команды, с которыми вы незнакомы.

— Неужели? Не может быть!

— Особенно важно познакомить вас с одной из них.

— Я весь внимание!

— Так вот, видите вот этот глазок фотоэлемента? И эту маленькую желтую кнопочку внизу слева?

— Вот она. Желтая. Внизу слева.

— А теперь направим этот глазок в сторону вон той картины на стене.

Тут я заметил, что на стене в глубине лавки висит картина, впрочем, даже не картина, а какая-то грубая олеография, из тех, что изображают обычно сцены из опер.

— Что это, «Трубадур»? — спросил я.

— Нет, нет, «Трубадур» тут ни при чем. Разве не узнаете? Это же первый акт из оперы «Мефистофель».

— Ах да, вы правы. Ну и что?